Занавески не давали слабому свету снаружи пробиться – казалось, была середина ночи.
Словно соблюдая безмолвное соглашение, мы с Камероном старались не шуметь, не включали свет, но направились прямиком к лестнице и, крадучись, стали подниматься по ней. Мы надеялись, что Пайпер не услышит нас. Шепот преследовал нас и здесь, и я поняла, что весь дом населен Ледяными Шарлоттами.
В глубине души я надеялась, что Лилиаз сидела, запершись, в своей комнате, но эта надежда исчезла, едва я увидела ее дверь. Она была распахнута – похоже, Пайпер взломала замок ножом. От чувства вины меня замутило. Я велела Лилиаз запереться, а потом оставила ее дома одну. Что бы с ней ни случилось, виновата была я.
Камерон вошел в комнату Лилиаз и включил свет.
Пара стульев стояла у двери, словно она пыталась не пустить Пайпер, но комната была пуста.
Камерон развернулся на каблуках и бросился на лестничную площадку. Выражение его лица было таким пугающим, что я едва не отшатнулась. Он сделал глубокий вдох и закричал во все горло:
– Лилиаз! Где ты?
Вокруг нас хихикали и перешептывались скрытые от глаз Ледяные Шарлотты:
– Где же Лилиаз?
– Кто-нибудь видел Лилиаз?
– Может, она в гробу?
– Может, она в могиле?
– Может, она порублена на куски?
– Ха! Порублена на куски!
Камерон и я спешно обыскали спальни, не заботясь больше о том, насколько сильно шумим, но Лилиаз или Пайпер нигде не было. В комнате Ребекки царил настоящий хаос. Наверное, увидев пустой шкаф, Пайпер пришла в ярость. В комнате не осталось ни одной целой вещи. Похоже, она слепо махала ножом, круша все, что попадалось под руку, – разбитыми оказались даже шкаф и окно.
– Спятила, – еле слышно пробормотал Камерон. – Она совершенно спятила.
В обоях были огромные прорези – там, где Пайпер вела лезвием вдоль стен.
Мы вернулись на лестничную площадку, и теперь, когда горел свет, я заметила то, чего не видела раньше: каплю крови на первой ступеньке. Ткнув Камерона локтем, я указала на нее. Мы бросились вниз по лестнице, с каждым шагом замечая новые пятна. Они вели в старый актовый зал. Мы ворвались туда и увидели горящую лампу – прожектор над сценой, где раньше был рояль Камерона. Лилиаз стояла там, одна, прижимая к горлу нож. По щекам у нее текли слезы.
Камерон застыл на месте, едва увидел ее. Медленно он поднял ладони перед собой и произнес ласковым ровным голосом:
– Лилиаз, пожалуйста. Опусти нож.
– Злой скелет, – прошептала она. – Я чувствую, как его череп ухмыляется под моей кожей. Я не хочу, чтобы он там был. Я должна его вырезать.
– Никакого злого скелета нет, – увещевал ее Камерон. – В тебе нет никакого зла, Лилиаз.
– Есть. Должно быть. Иначе я бы никогда не разбила твой рояль, не важно, сколько раз куклы шептали бы мне об этом.
– Плевать мне на рояль! – воскликнул Камерон. – Ты слышишь? Мне и дела нет до чертова рояля! Опусти нож, и пойдем отсюда.
Лилиаз сухо всхлипнула, рука с ножом задрожала. Сейчас она могла сделать что угодно. Я боялась вздохнуть. Послушает ли она брата – или перережет себе горло у нас на глазах?
– Лилиаз, – говорил Камерон очень-очень тихо, – если ты когда-нибудь любила меня, хотя бы капельку, опусти нож. Немедленно.
Она глубоко вздохнула, и нож выпал из ее пальцев. Быстро, как молния, Лилиаз спрыгнула со сцены и бросилась к Камерону. Обхватила брата за талию и уткнулась лицом ему в живот.
– Умница, – сказал он, тоже обнимая ее. – Умница, Лилиаз!
Ледяным Шарлоттам это совсем не понравилось. Они зашипели в стенах, словно змеи:
– Мерзкий мальчишка!
– Гадкий мальчишка!
– Портит любую игру…
– Ненавистный…
– Терпеть его не могу…
– Убей его, Пайпер…
– Пожалуйста, пожалуйста…
– Порадуй нас…
– Вонзи нож ему в сердце…
– Нет, нет! Лучше в лицо!
– Вырежи ему глаза!
– Скорми их кошке!
– Лилиаз, – встревожилась я, – где Пайпер?
– Ушла, – ответила кузина. – Сказала, что пойдет на пляж – искать Шарлотт, которых ты бросила в море.
– Лучше осмотреть дом, – заметил Камерон, взглянув на меня. – Если ее и правда здесь нет, мы запрем дверь и не впустим ее.
Я почти не слышала его. Одно большое высокое окно осталось незанавешенным – наверное, у Пайпер кончились простыни, – и на мгновение мне показалось, что снаружи стоит Ребекка. Ее длинные черные волосы развевались, ладони прижались к стеклу. Она смотрела на нас.
Камерон уже шел к двери, Лилиаз цеплялась за его левую руку. Я еще раз взглянула в окно, но Ребекка исчезла, если вообще там была. Нахмурившись, я поспешила за ними.
Мы вышли из актового зала, и тут же все погрузилось во мрак. Кто-то выключил свет.
Я услышала крик Пайпер, когда она пронеслась мимо. На мгновение в луче света, проникшем в щель между простынями, сверкнуло лезвие, раздался удар, и кто-то застонал во тьме. Пару секунд я не понимала, что происходит. Шарила по стене в поисках выключателя, но никак не могла его отыскать. Затем Камерон схватил меня за руку. Я узнала его жесткую и обгоревшую кожу на ладони.
– Скорей, – прошептал он и потащил меня за собой.
Свободной рукой я коснулась перил и поняла, что мы подбежали к лестнице. Я слышала шаги Лилиаз – она, видимо, держала Камерона за другую руку. А Пайпер кричала у нас за спиной:
– Какого черта ты здесь делаешь, Камерон? Ты единственный, кто мог помешать этой девчонке изрезать себя! Тебя не должно быть здесь! Ты должен гнить в тюрьме!
Не обращая на нее внимания, мы поднимались по лестнице. Темнота скрывала нас, а шепот Ледяных Шарлотт заглушал шаги, но выхода не было – Пайпер все равно бы настигла нас. Мы добрались до лестничной площадки, и я подумала, что Камерон отведет нас в какую-нибудь спальню и попытается забаррикадироваться, но он двинулся прямо по коридору.
– Где мы спрячемся? – прошептала я, отчаянно жалея, что ничего не разглядеть в этой темноте.
– На крыше, – еле слышно ответил Камерон. Его голос звучал странно, и я поняла: что-то не так.
В конце коридора он резко остановился, и я в него врезалась. Задела рукой его футболку – она была липкой и мокрой.
– Камерон, это кровь?
Он не ответил, просто открыл дверь и втолкнул нас внутрь. Маленькая крутая лесенка, почти стремянка, вела к люку в стене. Заскрипели, отодвигаясь, засовы. Камерон тянул за крышку, и я тоже тащила изо всех сил. Она оказалась ужасно тяжелой, но наконец мы сумели ее открыть, и она с лязгом упала на пол. Я вздрогнула, уверенная, что Пайпер это услышала.
