Я переключилась обратно на Энди:
– Расскажи мне все, что знаешь о Сне. И быстро.
– Ты хочешь…
– Быстро! – перебила я.
– Тише, Эйприл. Ладно. Некоторым он уже трое суток снится, но большинство видели его лишь однажды. У нас с Мирандой он уже четыре дня, так что, видимо, все началось с нашего визита к голливудскому Карлу. Никто понятия не имеет, как Сон распространяется, однако начинается он у всех одинаково. Холл, музыка, робот-администратор. У всех спрашивают пароль, хотя на разных языках, в зависимости от того, откуда сам человек. Ответить не можешь, просыпаешься ни с чем. Если задремлешь сразу после Сна, то опять он тебе не явится. Но если какое-то время выждешь, то снова его увидишь. Снаружи здания сотни, если не тысячи зданий. Люди пытаются их переписать, но это сложно, ведь город до чертиков огромный. Здания принадлежат разным стилям и эпохам, и по крайней мере несколько имеют аналоги в реальном мире. А вот офисное здание, где отправная точка, определенно одно такое в природе. У него более двухсот этажей – больше, чем Бурдж-Халифа. Люди предполагают, что в каждом здании есть по крайней мере одна загадка. Некоторые невозможно распутать, если ты не говоришь на определенном языке, не знаешь творчество Шекспира или правила какого-то малоизвестного вида спорта в Иране. Но если ты решаешь ребус, то получаешь пароль. Говоришь его администратору и слышишь набор цифр и букв, пресловутый гекс. Как и сказала Миранда, это из сферы программирования. Ты же поняла, что сначала идут единичные цифры от нуля до девяти, а потом помещаем одну в десятки и начинаем все сначала?
– Ээ…
– Ну как после девятки числа становятся двузначными.
– Поняла, – ответила я, сомневаясь в своей понятливости.
– В общем, компьютерам отчего-то десятки не нравятся и… лучше бы Миранде это все объяснять. Короче, если в десятеричной двузначность появляется с десятки, то в гексе – с шестнадцати. И цифры после девятки – это буквы… A, B, C, D, E, F. Таким образом, от нуля до пятнадцати будет от нуля до F. И тогда шестнадцать будет десять.
– Ага?
– Ладно, суть вот в чем: люди думают, что части информации, которые появляются при вводе кода доступа, это шестнадцатеричный код, и что если их правильно соединить и ввести в нужный компьютер, то получится программа, и эта программа будет что-то делать или содержать некую информацию. По крайней мере, таково предположение.
– И сколько всего обрывков кода?
– Понятия не имею. Сотни, может, тысячи?
– Тысячи?! Тысячи паролей? Если получать по одному за ночь, на разгадку всех годы уйдут!
– Наверное, но люди уже пару десятков разгадали и делятся ответами. Один человек под ником Мурлетарий заявляет, что сделал шесть штук в одиночку.
У меня сердце подскочило к горлу, но я промолчала, и Энди продолжил говорить. Ник был… очень знакомым.
– Одному человеку все ответы ни за что не собрать. Люди, конечно, это понимают, и уже есть страница в Википедии с обнаруженными загадками, местоположением зданий и полученными кодами.
– Как мило с их стороны, – выдавила я.
– Ага, получается, не все так дрожат над информацией, как мы.
Телефон загудел, отчего и без того высокий пульс зачастил еще быстрее.
– Ладно, Энди, мне пора. – Я переключилась, молясь, чтобы нажать на правильную кнопку. – Алло?
– Сейчас с вами будет говорить президент, – сообщил женский голос. Потом на двадцать пять секунд повисла мучительная тишина. Наконец что-то щелкнуло, и я, без сомнения, услышала президента Соединенных Штатов.
– Эйприл Мэй, спасибо, что так быстро ответили.
– Конечно, госпожа президент.
– О, замечательно, вы знаете протокол. – Она явно усмехнулась. – Я предпочла бы встретиться лично, но сейчас у нас мало времени. Через десять минут я собираюсь выступить по телевизору с официальным заявлением, но сначала хотела обсудить ситуацию с вами.
– Классно, – промямлила я, не зная, что еще сказать.
– Рада, что вы так думаете. – Она говорила лаконично и уверенно. – Во-первых, не хочу вас ругать, но считаю необходимым отметить, что я не совсем довольна тем, как вы себя вели на этой неделе.
Тревожная новость.
– Простите, мэм, но что еще мне оставалось? – Я правда не знала.
– Как ни странно, связаться со мной.
– Что?
– У нас демократия, Эйприл. Наши граждане имеют право обратиться к своим представителям в правительстве. Иногда это несколько сложно, но уверена, вы бы довольно быстро мне дозвонились. Я была бы у вас в долгу.
– Серьезно?
– Серьезно, – сухо ответила она. – Теперь уже ничего не исправишь, но на будущее, если вы узнаете о инопланетной форме жизни, об их послании жителям Земли и соберетесь что-то предпринимать на основе этих знаний, было бы просто замечательно сперва уведомить правительство вашей страны о своих действиях. Кстати, если у вас есть еще какая-то информация, было бы уместно ею поделиться и прямо сейчас. – Она так сказала «уместно», что практически потребовала у меня отчета.
Я на мгновение уставилась в окно, пытаясь сообразить, знаю ли что-то еще, и пришла к выводу, что внезапно и впервые оказалась практически в одних условиях со всеми остальными землянами. А потом мой телефон загудел. Еще один входящий звонок. От родителей. Я их сбросила.
– Я не знаю ничего, о чем бы в настоящее время не догадывались другие, – сказала я, возможно, чуть-чуть приврав. Я знала, что Сон пошел от меня, потому что первая его увидела, но, честно говоря, не хотела в этом признаваться.
– Итак, вы ничего не знаете о Сне, о том, как он работает или что означает?
– Нет. Сон вообще по определению работать не должен.
Она не стала это комментировать.
– Эйприл, я верю, что вы хороший человек. Вы предприняли некоторые сомнительные шаги, но я почитала, что вы писали о Карле, и мне понравилось. Я ценю, что вы хранили спокойствие, вместо того чтобы подстрекать. Я дам вам номер телефона, куда немедленно звонить, если обнаружите что-то еще. Вы, кажется, находитесь в эпицентре событий. Я очень хочу, чтобы мы были в одной команде.
Последняя фраза прозвучала одновременно как чудесный подарок и весьма реальная угроза.
– Спасибо, госпожа президент, – чуть дрогнувшим голосом ответила я. – Можно у вас кое-что спросить?
– Не обещаю, что отвечу.
– Конечно. Просто… это реально? Хоть что-нибудь из этого? Вы… – Мне хотелось спросить, не страшно ли ей. Не надо ли бояться мне. Я уже составила мнение для публики. Я выбрала курс и буду его придерживаться. Но в глубине души я также знала, что гонюсь за несбыточной мечтой и что большинство фильмов о космических пришельцах заканчивались войнами. Но не стала договаривать.
