Все скамейки, выставленные под спасительной сенью деревьев, заняты. На столах лежат пакеты с чипсами, которыми могут угоститься все желающие. Двери бара широко распахнуты, и дети носятся туда-сюда, гоняются друг за другом, мешая официантам.
Здесь есть вай-фай, и я решил не терять времени даром и поработать над новым проектом. Однажды мне попалась статья в «Гардиан» о смертельно больном мальчике, который снимал на камеру последние месяцы своей жизни. Его фотографии напомнили мне снимки Джека. Они оба видели прекрасное в самых обыденных вещах, подмечая формы и цвета, на которые большинство никогда не обратило бы внимания: пронзительно-голубой колпачок ручки; морщинки на пластмассовом носу плюшевого медведя; красный огонек на мониторе инфузионной помпы.
Это и сподвигло меня запустить собственный проект «Подсолнухи» (название подсказала Анна). Я обратился к известным компаниям-производителям фототехники с идеей совместной благотворительной акции: они предоставляют нам камеры, а мы учим смертельно больных детей основам фотографии.
Задумка более чем оправдала себя. Нам начали писать. Сначала это были редкие письма, но вскоре они полились рекой. Родители, родственники, да и сами ребятишки просили выслать им камеру. Причина у всех была одна: жажда оставить после себя память о мире – своем собственном чудесном мире.
Они знали, что окружающие видят в них лишь немощных, иссушенных болезнью мальчиков и девочек. И не хотели, чтобы их запомнили такими. Пусть они и не покидали стен своей спальни или больничной палаты, но все равно остро ощущали красоту жизни и стремились ее запечатлеть: чайки, кружащие за окном; настольная игра, бережно разложенная на их кровати кем-то из родных; малиновые всполохи заката, за которыми им нравилось наблюдать вместе с их семьями. Вот каким дети видели мир, из которого им предстояло уйти. Мир, который они оставляли нам.
Я допиваю кофе, застегиваю дождевик и выхожу на улицу. Ветер усилился, и люди понемногу перебираются из сада в бар. Пора. Вскидываю на плечо рюкзак и отправляюсь по тропинке, ведущей к скалам. Воздух такой влажный, что тяжело дышать. С горизонта наползают черные тучи, небо то и дело озаряют вспышки молний, и сквозь завывания ветра до меня доносится глухое рокотание грома.
Поднявшись на вершину холма, я сворачиваю с тропинки и иду к обрыву. Слышно, как вдалеке кто-то безуспешно пытается завести двигатель, на какой-то ферме заливаются безудержным лаем псы.
Поначалу кажется, что будет всего-навсего небольшой дождик и буря пройдет стороной, но вдруг один за другим раздаются два оглушительных раската грома – и на землю стеной обрушивается ливень. Струи воды безжалостно хлещут меня по лицу и рукам, оставляя красные пятна; дождевик тут же прилипает к телу.
Ветер достиг наивысшей силы, и я точно понимаю, что время пришло. Пошарив на дне рюкзака, я достаю пачку воздушных шариков и баллон гелия. Я выбираю синий шарик, надуваю его и пишу на нем черным маркером:
Дорогой Джек.
Небо принадлежит нам.
С любовью, мама и папа
Я пододвигаюсь к самому краю обрыва с шариком в руках, размышляя, стоит ли мне сейчас произнести какую-нибудь молитву. Но могу думать лишь о Джеке: представляю, как бы он сейчас кричал от восторга, прыгая под этим сумасшедшим дождем, радуясь штормовому ветру, который пригибает к земле длинную траву.
Ненастная погода всегда была ему по душе. Я улыбаюсь, вспомнив, как он носился под дождем по Брайтон-Бич, и выпускаю шарик из рук. Вместо того чтобы взметнуться вверх, он начинает медленно опускаться, почти задевая склон.
И вдруг шарик замирает – возможно, из-за турбулентности или встречного потока воздуха, – и на какое-то мгновение я пугаюсь, что сейчас он упадет в море. Меня поражает то, как неподвижно он висит, словно издеваясь над законами физики, как будто его держат чьи-то невидимые руки.
Я направляюсь к шарику и, как только дохожу до крутого участка и начинаю скользить вниз, он вдруг взвивается вверх и, приплясывая и описывая зигзаги, улетает прочь.
Смотрю, как шар несется над серым морем, превращаясь в крошечное пятнышко на горизонте, и отворачиваюсь лишь после того, как он полностью исчезает вдали.
Благодарности
Появление этой книги на свет было бы невозможно без моего агента Джулии Машенс. Это благодаря ее советам и беспощадной, но справедливой критике бесформенный текст превратился в роман. С момента нашего первого телефонного разговора и до самого конца она была моим самым преданным болельщиком, я и мечтать не мог о том, что со мной будет работать такой добрый, понимающий и энергичный человек. Спасибо также Натали Хэллам из «Каски Машенс» за то, что помогла мне пережить все сложности издательского процесса.
Мне невероятно повезло, что моими редакторами были Сэм Идс из «Трапеции» и Лиз Штайн из «Парк-роу букс». Невозможно переоценить их помощь в преображении текста, и мне сложно передать словами, с каким удовольствием я работал с ними. Также огромная благодарность корректорам Джоанн Гледхилл и Кэти Джойс за то, что терпеливо вычистили все несоответствия, исправили бесчисленное множество пунктуационных ошибок и подобрали наиболее удачные синонимы к тем словам, которые были бы понятны лишь британцам.
Рукопись так бы и осталась не более чем рукописью, если бы не ваши чудесные, неоценимые комментарии, Кэтрин Бачт, Эндрю Гарднер, Рут Гринауэй, Роб Макклин и Николь Розенлиф Риттер. Спасибо Джессике Растон за ее великолепную критику, которая помогла мне отшлифовать неровности исходного текста. А также выражаю благодарность Эндрю Розенхайму, который в свое время дал мне возможность попробовать силы в одном проекте, что укрепило меня в решимости написать полноценное произведение.
Спасибо всем вам, мои друзья и родные из Великобритании и Чехии, мои коллеги с «Радио Свободная Европа» / «Радио Свобода», за ваш добрый смех и поддержку на протяжении всех этих лет. Рак – прескверная штука, но все вместе мы его одолели. От всей души благодарю своих «ребят» (это мама вас так называет) – всех до одного, а в особенности – Дэниела Истона, Майкла Говарда, Бена Меллика, Нила Окнински, Гленна Вудхамса и всех парней из «Предз», которые навещали меня перед каждым сеансом химиотерапии, чтобы поболтать за бутылкой пива. Вы превратили кромешный ужас в нечто прекрасное, и я никогда этого не забуду.
Спасибо моим потрясающим врачам – профессору Парису Теккису и доктору Эндрю Гайя, – которые спасли мне жизнь, а кроме того – проявляли бесконечное терпение и понимание в моменты, когда я, трясясь от страха, засыпа́л их своими сумбурными вопросами. И от всей души благодарю всех чудесных медсестер и консультантов из «Лондон Клиник» и «Лидерз оф Онколоджи».
Также выражаю признательность всем участникам «КОЛОНТАУН» – онлайн-сообщества больных раком кишечника. Вы не давали мне пасть духом и здорово помогали своими советами.
Огромное спасибо моей чешской семье – Мирославу Жираку и Иве Жираковой, которые не бросили нас в самое сложное для нас время и были лучшими дедушкой и бабушкой для наших мальчишек. Без их участия (и неоценимой помощи в присмотре за детьми) я бы попросту не смог написать эту книгу.
