– Пиши мне, ладно? – говорю я, обнимая ее.
Она еще меньше и тоньше, чем раньше, и я чувствую кожей ее острую ключицу. Мне хочется плакать, но из меня будто выжали всю жидкость, до последней капли.
– Я знаю, что мне запрещено извиняться, и все же – прости меня. Прости за то, что обижал тебя.
– Прощаю, – отвечает она, и мы стоим, по-прежнему не разжимая объятий, но я чувствую, что Анне от этого неуютно.
Мы расстаемся, Анна направляется к отелю, но вдруг оборачивается, словно о чем-то вспомнила:
– Кстати, я была на твоем сайте «Небо принадлежит нам». Потрясающие фотографии, так здорово снова увидеть все эти места.
– Ты была на сайте? Но откуда ты вообще о нем знаешь?
– Ну… Есть такая вещь, как «Гугл», Роб. Неожиданно, правда?
– И все равно я удивлен.
– Ну и напрасно. Как я сказала, фотографии невероятные, они вызывают столько чудесных воспоминаний… Должна признаться, твой сайт был для меня главным источником информации о тебе – не считая, конечно, пьяных сообщений, которыми ты заваливал наших друзей на «Фейсбуке». Когда на сайте появлялась очередная панорама – я знала, что у тебя все в порядке. Я решила для себя, что, как только это прекратится, я тут же отправлюсь тебя искать. Однако ты каждую неделю публиковал новые фотографии, и я была за тебя спокойна. Кстати, я отметилась под каждой, ни одной не пропустила.
Мне тут же вспоминается таинственный пользователь, который всегда успевал первым оставить комментарий под каждой новой панорамой. Как будто следил за мной… Великолепно. Продолжай в том же духе…
– Так это ты – свон ноль девять?
– Разумеется, я, – невозмутимо говорит Анна. – Но дело было не только в том, что я за тебя боялась. Мне было радостно сознавать, что человек, которого я когда-то любила, которому всегда нравилось создавать что-то новое, наконец вернулся. – Тут она отступает на шаг назад и смотрит на часы – все те же массивные «касио». – Так, кажется, я заболталась. Мне пора. Завтра рано вставать.
И с этими словами она исчезает за дверями отеля.
6
Четыре пакета с корреспонденцией для Нева до сих пор стоят в коридоре, и я наконец решаю за них взяться. Уношу один в гостиную и внимательно рассматриваю содержимое. Некоторые письма сложены в стопки и перевязаны ленточкой, – видимо, новый хозяин дома постарался, – а остальные просто свалены в пакет беспорядочной кучей.
Большинству этих посланий уже несколько лет, они запылились, бумага высохла и выцвела. Но попадаются и не такие старые – конверты посвежее, да и чернила еще не поблекли.
Я медленно вскрываю одно из них, выбранное наугад.
Навряд ли я найду в нем что-то еще, кроме криков отчаяния, просьбы рассказать о клинике и устроить встречу со Сладковским. Что мне делать со всеми этими письмами? Отдать Неву? Или ответить на каждое, рассказать, что Нев – мошенник?
Кедры
Фертри-Фарм-роуд
Джедстоун
близ Барнстапла
Кент
Дорогой Нев!
Не могли бы Вы нам помочь? Я пишу от лица моего внука. Его зовут Энтони, и недавно у него обнаружили опухоль головного мозга на поздней стадии. Не исключено, что мы обратимся в клинику доктора Сладковского…
Смотрю на дату: получено шесть лет назад. Достаю еще одно – с замысловатой индийской маркой: крылатый слон, летящий над извивающейся лентой реки.
Уважаемый мистер Барнс!
Прошу извинить за беспокойство. Обращаюсь к вам по поручению моего отца, инженера Бхагата. Мой отец болен, болен очень серьезно. Мы узнали…
Я прочитал уже несколько писем, и все они, по сути, одинаковые. Я не злюсь на Нева – мне лишь немного горько от осознания того, сколько времени и жизней было потрачено впустую. Я продолжаю перебирать конверты, чувствуя неприятный налет пыли на пальцах. Через некоторое время я обращаю внимание на то, что многие из них надписаны одной и той же рукой, и понимаю, что этот аккуратный, практически идеальный почерк принадлежит Неву. Это весточки, которые не дошли до адресатов и, проблуждав по всему миру, снова вернулись к отправителю.
Я вскрываю одно из таких, и из него выпадает фотография Джоша. Точнее, того мальчишки, которого Нев выдавал за своего сына, но, даже зная это, я по-прежнему вижу в нем Джоша, отчаянно хочу, чтобы это был Джош. Письмо внушительное, в несколько страниц, и я внимательно читаю их все. Нев рассказывает о том, как они ходили в зоопарк, как Джош в одиночку катался на фуникулере и обменивался с другими ребятами наклейками с футболистами. Создается впечатление, что Джошу уже лет семь-восемь, хотя до этого возраста мальчик не дожил. Нев подробно описывает, как сыну понравились гориллы, как он упросил купить ему в сувенирном магазине про них книгу. А потом они вернулись домой и любовались закатом, и Джош заснул в его объятиях, крепко прижимая к себе заветный подарок.
В следующем я читаю о девятом дне рождения Джоша: тот был вне себя от счастья, ведь он не ожидал, что придет столько гостей и ему подарят форму «Манчестер Юнайтед» и билеты в «Альтон Тауэрс».
И так, письмо за письмом, перед моими глазами проходит жизнь Джоша. Жизнь, которой никогда не было.
И теперь я знаю, что это не просто афера, искусно расставленные сети для отчаявшихся родителей. Нев писал эти письма, чтобы не потерять связь со своим умершим сыном, которого никак не мог отпустить. И в этом мы были с ним похожи.
Тема: Привет
Отправлено: Сб. 22 июля 2017, 10:05
От: Роб
Кому: Нев
Дорогой Нев!
Спасибо, что написал. Я считаю, что ты принял верное решение.
Наверное, это прозвучит странно, но – я тебя понимаю. Я знаю, что горе может толкать людей на чудовищные поступки. Я ведь и сам не лучше тебя. Моей жене Анне пришлось столько вытерпеть из-за меня, что я до сих пор стыжусь смотреть ей в глаза.
Я не оправдываю тебя, но понимаю, почемуты делал то, что делал. Ты был в отчаяниии не видел другого выхода. У тебя на глазах от мучительной болезни умерли жена и сын – такого даже врагу не пожелаешь.
По правде говоря, ты здорово меня поддерживал, когда Джек болел. Всегда был готов выслушать, помогал мне своими письмами. Ты был хорошим другом, несмотря ни на что.
На выходных я буду в твоих краях – хочу поснимать Пловер-Скар и окрестности. Можем встретиться и попить кофе, если хочешь. Буду рад с тобой повидаться.
Дай знать, если надумаешь.
Надеюсь, у вас с Хлои все хорошо.
Роб
Так странно и непривычно приходить сюда с кем-то. Мы шагаем по хэмпстедскому кладбищу рука об руку, медленно и торжественно, словно солдаты почетного караула. Раньше это место казалось мне холодным и тоскливым; даже летом, из-за того что плотно переплетенные ветви деревьев не пропускали солнца, здесь царил неприятный сырой полумрак. Но сегодня все иначе: кругом на удивление светло и чисто, да и дышится легче.
