Книга Небо принадлежит нам, страница 51. Автор книги Люк Оллнатт

Онлайн книга «Небо принадлежит нам»

Страница

– Это моя вина, я знаю, только моя, – исступленно повторяла она.

Я испугался, что она себя ранит, ударит кулаком в лицо, поэтому обнял еще крепче.

– Прошу, не говори так. В этом нет ни капли твоей вины.

Вдруг она затихла. Плач прекратился так же внезапно, как и начался. Уверенным, неестественно спокойным голосом она сказала:

– Есть. Это всецело моя вина.

– Родная, ну о чем ты? Ты-то тут при чем?

Анна судорожно сглотнула:

– Выкидыши.

– Так, нет, даже не думай…

– Я не смогла удержать их, а теперь не могу удержать Джека, – упрямо продолжала она. – Это мое тело. Оно отвергает Джека точно так же, как тогда отвергло малышей.

– Нет, Анна. Нет. – Я заплакал. – Это неправда, не может быть правдой, ты сама знаешь. Выкидыши никак не связаны с тем, что происходит сейчас. Пожалуйста, не терзай себя так.

Наихудший из кошмаров – видеть, как любимый человек безжалостно наказывает себя, истязает свою душу, разрывая ее на части, и знать, что не в твоих силах прекратить эту чудовищную добровольную пытку. Все, что я мог сделать, – это лишь крепче стиснуть в руках хрупкое тело Анны, погладить ее шею и спину и позволить ей пропитать меня насквозь слезами.

– Я люблю тебя, – сказал я. Слова прозвучали горько, виновато.

– И я тебя.

Некоторое время мы лежали в тишине. Я хотел заговорить, смести невидимую стену между нами, но никак не мог подобрать нужных слов. Впал в ступор, словно меня без предупреждения вытащили на сцену и заставили выступать перед толпой.

Было так странно снова держать ее в своих объятиях. Мы уже давно не были близки. Подумать только, что когда-то мы не могли насытиться друг другом, жаждали прикосновений и ласк. Наши отношения только-только начались, а я уже хорошо изучил ее тело, каждый его сантиметр, каждую ложбинку и складочку. Я знал ее запах, знал все родинки на лице и спине.

Нам не требовалось время на выяснение, совместимы ли мы в постели. Мы не проходили психологических тестов с сотнями вопросов, не вели долгих бесед об особенностях друг друга, чтобы знать, к чему быть готовыми. Мы с самого начала говорили на одном – родном для нас обоих – языке.

Это упоение от прикосновений друг к другу мы пронесли сквозь долгие годы, и вдруг – оно исчезло: мы вновь превратились в незнакомцев, а наши тела – в бренные сосуды, пригодные для жизни, но не вызывающие желания.

Поэтому я засунул руку под одеяло и начал гладить ее ноги, поднимаясь все выше, к промежности. Я хотел вернуть то, что мы потеряли. Я почти не сомневался, что она меня отвергнет, – момент был выбран более чем неподходящий, – но вместо этого Анна выгнулась мне навстречу, приподняв ногу, и я почувствовал влагу на своих пальцах.

Я поцеловал ее и нырнул под одеяло, под ее ночнушку, и Анна, задрожав всем телом, вскинула ноги и обхватила бедрами мою голову.

В преддверии Рождества персонал больницы не пожалел сил, чтобы создать маленьким пациентам праздничное настроение: у входа в палату химиотерапии стояли украшенные елки, под которыми громоздились коробки с купленными на пожертвования подарками; медсестры ходили со смешными красными носами и в рождественских колпаках, а уборщицы и санитары переоделись в эльфов.

Я наблюдал за тем, как медсестра регулирует какой-то клапан на трубке, присоединенной к руке Джека. Джек поморщился, но даже не шевельнулся.

– Папа, а Стивен здесь?

– Нет, лапушка, думаю, сегодня он не придет.

– Ну ладно, – сказал Джек. – Он, наверное, с мамой и папой.

– Точно. – Я погладил его по руке. – Может, встретитесь в следующий раз.

У Стивена была лейкемия, и его сеансы часто совпадали по времени с сеансами Джека. Они быстро сдружились: лежа на соседних кроватях, обменивались игрушками и альбомами с наклейками, а пока медсестер не было поблизости, показывали друг другу рожицы, сопровождая их смешными звуками.

Мы познакомились с родителями Стивена, и в один из дней, когда мальчики заснули, пошли с ними в столовую попить кофе. Отец Стивена – видимо, ему было известно о болезни Джека – не задавал нам вопросов, а лишь рассказывал, как себя чувствует его сын и какое ему назначено лечение.

Стивен лежал в палате химиотерапии не потому, что врачи пытались еще на несколько месяцев продлить ему жизнь. В будущем его ждало полное выздоровление. Его лейкемия была излечима.

И я задавал себе вопрос: почему организм Джека, а не Стивена оказался способен создать опухоль, неумолимо разрушающую мозг? Дело в наших с Анной генах? В каком-то браке, который в наших телах был незаметен, но в теле Джеке проявился с удвоенной силой и теперь его убивал? Неужели мы сами заложили в нем эту бомбу замедленного действия?

Хорошо, что Стивен сегодня не пришел, потому что каждый раз, как я его видел, мне отчаянно хотелось, чтобы рак был у него, а не у Джека. Если бы мне предложили сделать так, чтобы опухоль Джека перешла к Стивену – доброму, серьезному не по годам Стивену, – я согласился бы не раздумывая. Да что там согласился – я бы умолял об этом на коленях, не испытывая ни малейших угрызений совести.

Снова заработала помпа, и ее шипение напомнило мне паровозика Айвора из старого мультика. Пока Джек посасывал сок из коробочки и смотрел мультфильмы на моем ноутбуке, я сидел рядом, откинувшись на спинку стула, и просматривал с телефона письма, среди которых нашел и новое сообщение от Нева.

Страница