– Привет, Джек, – слышалось со всех сторон, пока мы пробирались сквозь толпу. Здоровались ребята постарше, из третьего и четвертого классов.
– Это твои друзья? – спросила Анна.
Джек равнодушно пожал плечами:
– Мы иногда в покемонов играем.
Нам было радостно оттого, что Джек избавился от своей репутации «вон того мальчика с опухолью мозга», за которого возносились коллективные молитвы и которому всей школой подписывали гигантскую открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления. Теперь он был в первую очередь известен как собиратель покемонов. Все карточки, сложенные в порядке возрастания силы персонажей, он хранил в особой папке, а под дубли отвел старую жестяную банку из-под печенья.
Мы нашли отличное место, с которого можно было беспрепятственно наблюдать за фейерверком, и огляделись, надеясь увидеть кого-нибудь из знакомых. Но нас окружали лишь тени да призрачно-бледные лица, время от времени озаряемые светом костра.
– Я хочу наверх, – заявил Джек.
– А ты не слишком для этого большой?
– Не-е-ет, – возразил Джек, вложив в это слово все возмущение, на которое только был способен.
Я поднял его и усадил себе на плечи, но если раньше это давалось мне без особого труда, то сейчас пришлось основательно напрячься, меня даже немного шатнуло в сторону.
– Как ты? – спросил Анна.
– Нормально, просто на секунду потерял равновесие. Не такой я уже здоровяк, каким был раньше.
– Бедненький, – сочувственно улыбнулась Анна.
Когда грянули первые такты музыки из «Звездных войн», Джек возбужденно забарабанил пятками, схватившись за мои уши. Фейерверки он просто обожал. Каждый раз, как небо озарялось россыпью цветных огней, он испускал восхищенный вопль, вздрагивая при особенно мощных залпах. Когда отзвуки последнего из них умолкли, он захлопал в ладоши и радостно закричал, глядя в ночное небо и надеясь, что будет еще один.
После фейерверка состоялось небольшое представление, в котором класс Джека должен был исполнять завершающий гимн. Пели «Иерусалим» – один из самых любимых гимнов Анны. Меня этот выбор удивил: чересчур патриотично и религиозно для такой школы, как «Эмберли».
В свете прожекторов я отчетливо видел белокурую головку Джека. Иногда он забывал слова, но все равно старался не отставать от хора. Я видел, как, щурясь от ослепительно-яркого света, он высматривает нас в толпе. И вдруг – я потерял его из вида. Сначала я подумал, что освещение сыграло шутку с моими глазами, но нет: на том месте, где только что стоял Джек, теперь была пустота. Когда дети пели «Светил ли сквозь туман и дым…», послышался пронзительный крик, и фортепианная мелодия резко оборвалась. Мы кинулись к сцене. Джек лежал на полу, съежившись и крепко сжимая в руках свой песенник.
«Обычный обморок», – сказал сотрудник «скорой помощи», и даже наши слова о том, что у Джека была опухоль мозга, не заставили его изменить своего мнения. «Да не волнуйтесь вы, – отмахнулся он, как будто мы сообщили ему, что у нашего сына аллергия на орехи. – Там такая жарища стояла – а детишкам много ли надо, чтобы в обморок упасть».
Мы ехали в «cкорой» с включенной сиреной, что приводило Джека в безумный восторг. Я знал, о чем сейчас думает Анна: доктор Флэнаган говорила, что вероятность рецидива опухоли составляет примерно четырнадцать процентов; принимая во внимание погрешность и вероятность невезения, получается два случая из десяти, то есть один из пяти.
Она сидела, положив руку на ноги Джека, прикрытые одеялом, опустив потухший взгляд в пол. Она все знала.
Мы с Джеком смотрели мультик про покемонов на его айпаде, когда в палату вошла доктор Флэнаган.
– Здравствуйте, – улыбнулся Джек.
Нас не предупредили о том, что она приедет сюда, на другой конец города.
– Здравствуй, Джек, – улыбнулась она в ответ. – Как дела? Говорят, ты взял привычку падать на сцене?
Джек смущенно уставился в планшет.
– Как ты себя чувствуешь, Джек?
Джек похлопал себя по голове, потом по туловищу и ногам.
– Хорошо. Ничего не болит. Но я потерял несколько карточек с покемонами, они упали на пол.
– Не переживай, золотко, – успокоила его Анна. – Мы найдем их, обещаю.
Джек кивнул, но было видно, что он не очень-то ей поверил.
– Отлично, – сказала доктор Флэнаган. – А сейчас я хочу, чтобы ты немножко поспал, Джек. Сегодня ты будешь ночевать здесь, а утром поедешь домой.
Я почувствовал неимоверное облегчение: возможно, бояться нечего и обморок – не более чем незначительное осложнение после операции. Доктор Флэнаган просмотрела историю болезни Джека и сделала нам знак, чтобы мы следовали за ней.
В комнате, куда она нас привела, было пусто. Мы придвинули к столу пластиковые стулья и сели. Из-за резкого, бившего в глаза света это помещение больше напоминало комнату для допроса в полицейском участке. Доктор отхлебнула кофе из стаканчика, и я мог бы поклясться, что она нервничает. Мы еще никогда не видели ее такой.
– Итак, – начала она, пытаясь глядеть на нас обоих одновременно. – Судя по всему, у Джека случился очередной эпилептический припадок. – Она сделала паузу, сглотнула, и я заметил, что губы у нее совершенно сухие. – Сожалею, что приходится вам это говорить, но на последнем снимке мы снова обнаружили опухоль.
Я ничего не понял. Опухоль ведь вырезали. Она сама без конца повторяла, что хирурги смогли удалить всю опухоль, без остатка. И что вероятность полного восстановления Джека – восемьдесят четыре процента.
– Опухоль?… Та самая? – еле выдавил я из себя. – Но я думал, что ее больше нет. Вы же сказали, что вырезали ее.
Флэнаган снова нервно сглотнула. Анна даже не пошевелилась. Она сидела, выпрямив спину и сцепив перед собой пальцы в замок, словно молилась.
– Мы вырезали всю видимую часть, – ответила доктор. – То, что показывали снимки. К сожалению, в небольшом числе случаев такое бывает: астроцитома выпускает микроскопические щупальца, которые врастают в окружающие ткани мозга…
– И у Джека именно такой случай? – перебил я ее.
Она сделала глубокий вдох:
– Судя по изображению на снимках МРТ, сейчас это уже глиобластома.
Мы знали, что это такое. На форуме «Дом Хоуп» мы встречали родителей, которые несколько недель в исступленном отчаянии писали о своих детях, у которых была обнаружена глиобластома, а потом вдруг исчезали навсегда.
– Но… погодите… ее ведь можно удалить? Как в прошлый раз? – спросил я. – Есть много разных методов…
Доктор Флэнаган покачала головой:
– Сожалею. Мне непросто говорить вам об этом, но снимки показали, что весь мозг Джека поражен опухолью.
Я не понимал. Не хотел понимать. Ее слова попросту не вязались с действительностью. Джек выглядел совершенно здоровым, он каждый день плавал, играл в футбол. Я обернулся к Анне – да скажи ты уже что-нибудь! – но она молчала, продолжая сидеть все в той же застывшей позе.
