Как только врач ушла, Анна закричала, и я испугался, что ребенок в ней умер. Едва я нажал на кнопку экстренного вызова, как показался пучок волос – это была головка Джека. В палату вбежала врач и крикнула медсестру, которая так и не появилась, потому что ушла на обед.
Анна по-прежнему надрывалась от крика. Ей задрали ноги на поручни, а мне сунули поднос с инструментами, что-то гаркнув, но я ничего не понял и продолжал стоять столбом в изножье кровати с подносом в руках, пока Анна, извиваясь от боли, выталкивала из себя Джека.
Поначалу мы в шутку называли его «нашим маленьким пришельцем». Потому что, даже увидев черные волосики и крошечное тельце в скользком пузыре и потом услышав плач младенца, лежащего на древних механических весах, я все равно не мог поверить, что он настоящий.
Никогда не забуду, как улыбалась Анна, беря на руки этот хныкающий комочек и поднося его к груди – так уверенно и естественно, словно кто-то ее этому научил. Столь счастливую и открытую улыбку я видел у Анны впервые.
– Хотите подержать сына, пока я зашиваю мамочку? – спросила врач.
Я осторожно взял его, боясь раздавить. Он был туго запеленат, виднелось лишь личико с двумя вздувшимися щелками вместо глаз. Я радовался, что Джеку наконец более или менее уютно: все лучше, чем на ледяных весах или в грубых руках медиков.
В книжках о младенцах написано, что связь между матерью и ребенком устанавливается мгновенно, тогда как отцу для этого нужно время. Неправда. В ту же секунду, как я взял его на руки, по моему телу пробежал электрический разряд, и я понял, что именно этого момента я и ждал всю свою жизнь.
Я не мог поверить, что это чудо, этот крошечный сверток, который сопит и гулит, произвели на свет мы с Анной; что мы вдвоем умудрились создать нового человека – с пальчиками, руками и ногами, мозгом, душой. Но это была правда. Мы создали новую жизнь. Создали Джека.
4
Стоял необыкновенно жаркий весенний день, и в Хэмпстед-Хит яблоку было негде упасть: дорожки заполонили бегуны, повсюду прохаживались туристы и семьи с колясками. На скамейках сидели старички – завсегдатаи парка, которые приходили сюда каждый день и слушали радио, приставив маленький радиоприемник к самому уху.
Мы недавно подарили Джеку велосипед с нарисованным Человеком-пауком, с ветровым стеклом и пушками, и ему не терпелось на нем прокатиться. Найти ровный и безопасный участок на Парламентском холме было непростой задачей, поэтому мы, как всегда, отправились в парк.
Я смотрел, как Джек толкает в гору байк, который в два раза больше него самого, и думал о том, как же быстро изменился наш мир. Нашему сыну уже исполнилось пять, он был «знатным крепышом», как сказал бы отец. Позади остались и смешная округлость его ног, свойственная карапузам, и младенческое лопотание. Теперь мы ходили в библиотеку за детскими книжками, посещали родительские собрания и изо всех сил пытались внушить Джеку мысль о том, что драматический кружок после школы – это классно.
– Может, здесь? – спросил я, когда поверхность стала более-менее ровной.
– Да, – согласился Джек, закидывая ногу через раму.
– Так, ребята, – вмешалась Анна. – Здесь склон слишком крутой. Я думала, мы ищем плоское место.
– Это и есть плоское место, – возразил я.
– Хорошее место, мам, – подтвердил Джек.
Анна на мгновение задумалась, окидывая взглядом дорожку:
– Нет, я так не думаю. Слишком уж круто.
Джек вздохнул и закатил глаза – привычка, приобретенная в школе.
– Ладно, Джек, – сказал я, – давай еще немного поднимемся.
– Давай, – ответил он послушно и снова принялся толкать своего коня вверх по склону.
На вершине холма была ровная площадка, по которой на трехколесном велосипеде рассекал довольный малыш, а его папаша с встревоженным видом бежал следом.
– Ну, здесь-то точно безопасно, – усмехнулся я.
Анна немного смутилась и даже покраснела.
– Хорошо. – Она осмотрела площадку и повернулась к Джеку. – Только езжай осторожно.
Джек застегнул ремешок шлема с таким серьезным видом, словно садился за штурвал истребителя, а потом оттолкнулся ногой и помчался вперед, ловко объезжая попадавшихся на пути людей. Я бежал рядом, улыбаясь во весь рот и чуть не лопаясь от гордости; деревья так и мелькали по сторонам, а фары ослепительно блестели на солнце – ну чем не кадр из фильма?
Я почувствовал прикосновение к руке и внезапно понял, что бок о бок со мной бежит Анна. Сначала я подумал, что ей страшно за Джека и побежала она лишь для того, чтобы в случае опасности кинуться к нему и спасти, но тут до меня вдруг дошло, что она улыбается счастливой улыбкой и вовсе не намерена его останавливать.
Дорожка пошла вверх, и Джеку стало тяжеловато крутить педали. Я подбежал сзади, ухватился обеими руками за сиденье и подтолкнул, точно так же, как подталкивал меня отец. Я до сих пор помню его радостные крики в тот день, когда я впервые самостоятельно прокатился на велосипеде по нашему двору.
– Джек, ты просто молодчина, – похвалил я его, когда он уверенно остановился.
Джек слез с велосипеда и начал деловито проверять пушки.
– У него здорово получилось, – улыбнулся я Анне.
– Это точно.
– А можно мне еще раз? – спросил Джек, затягивая потуже ремешок шлема.
– Конечно можно.
Он снова забрался на велик и начал ездить кругами, лавируя между торчавшими из травы пнями. Мы с Анной болтали, не обращая на него внимания, как вдруг, вместо того чтобы обогнуть стоящее на его пути дерево, Джек в него врезался.
Анна вскрикнула, и мы оба бросились к нему. Джек лежал на земле, изумленно распахнув глаза.
– Ты живой?
Я опустился на колени рядом с ним.
Он неуверенно кивнул, как будто плохо понимая, что происходит.
– Ты не поранился? Сколько пальцев я показываю?
Джек улыбнулся:
– Миллион.
– Как тебя зовут – помнишь?
– Джек.
– А меня?
– Мистер Свинюшкин, – хихикнул он.
– Ясно. Значит, все в порядке.
Я помог ему встать и поднял валявшийся на земле байк.
– Что с тобой произошло, маленький? Как ты себя чувствуешь? – спрашивала Анна, отряхивая пыль с его штанишек и курточки.
– Нормально, – ответил Джек. Было видно, что он все еще немного не в себе.
– Как это вышло, приятель?
– Не знаю. Я ехал на велике, а потом… я не знаю… стало очень странно, и я как врежусь в дерево…
Мы с Джеком сидели в гостиной, пили горячий шоколад и смотрели «Финальный счет». Джек внимательно слушал и шевелил губами, беззвучно повторяя за диктором названия команд. «Аккрингтон», «Честерфилд», «Блэкберн». Более сложные он пытался произнести вслух: «Гиллингем», «Сканторп», «Шрусбери».
