И вот она появилась. За те девять месяцев, что мы жили в Лондоне, мне еще не доводилось видеть ее в образе деловой бухгалтерши. Я наблюдал, как Анна направляется к стойке, осторожно, прикидывая в уме, куда ей лучше встать, поправляет новые очки, купленные ею специально для работы. «Я в них точно секретарша из порно», – сказала она как-то.
– Я здесь.
Анна посмотрела в мою сторону и улыбнулась. На долю секунды мне показалось, что она бросится мне на шею, но она лишь глядела на меня не отрываясь и усиленно моргала, словно свет резал ей глаза.
– Я должна перед тобой извиниться, – сказала она.
– За что это?
– За то, что не всегда поддерживала тебя и эту твою идею с картами. Прости меня.
– Но ведь это не так, Анна! Конечно же, ты меня поддерживала: платила за квартиру…
– Да, но я сейчас о другом. Самое ужасное – наверное, я действительно в тебя не верила. Прости меня. Ты не представляешь, как мне сейчас стыдно.
Она нервно сглотнула, и ее лицо внезапно приобрело совершенно растерянное выражение.
– Ну что ты, Анна, – подбодрил я ее, кладя руку ей на талию. – Я же все понимаю: не так-то просто с первого взгляда распознать гения.
Она ткнула меня в бок и скинула мою руку:
– Вот только не становись тщеславным наглецом! Хотя о чем это я… Ты ведь всю жизнь был тщеславным наглецом – тщеславней и наглее некуда.
– Ты очень суровая. Не пора бы нам выпить?
Анна бросила тоскливый взгляд на бармена.
– Я делаю все возможное, но мой план наступления, кажется, терпит провал.
Внезапно она развернулась и неуклюже клюнула меня в щеку. Невиннейший поцелуй: так чмокают престарелую тетушку, но для Анны, которая всегда стеснялась проявлять чувства на людях, это было нечто из ряда вон.
– Я пообещала себе не плакать, – призналась она, – а я держу свои обещания. Но я так тобой горжусь. Правда горжусь, Роб. Ты полностью заслужил этот успех.
Не успел я ничего сказать, как она вцепилась в ремень сумки с ноутбуком, висящей у нее на плече, и кивнула в сторону барной стойки:
– Пойдем-ка, там освободилось местечко.
– Ты отцу уже рассказал? – спросила Анна после того, как мы уселись за столик и я выложил ей все подробности сегодняшней встречи.
– Ну ты даешь, сынок. Это ж не меньше, чем футболисты получают, – ответил я, пародируя интонацию отца. – Нет, правда, он был вне себя от радости. Ты ведь знаешь, как легко его растрогать.
Я мог бы поклясться, что отец едва сдерживался, чтобы не заплакать. Когда я сообщил ему новости, он сидел в своем такси на стоянке в ожидании вызова.
– Ни хрена себе, сынок, – то и дело повторял он, – черт меня подери.
Успокоившись, он признался, что гордится мной.
– Ты подумай, – сказал он, – сначала Кембридж, теперь вон что. Папка – таксист, мамка – уборщица, непонятно даже, в кого ты у нас такой башковитый, сынок.
Анна достала из сумки записную книжку:
– Я, конечно, тоже очень рада, но у меня есть несколько вопросов.
– О, нет, ты что – составила целый список?
– Естественно.
Она открыла книжку, и моему взгляду предстал пронумерованный столбец с вопросами, написанными невероятно аккуратным почерком.
– Бог мой, так это правда.
На щеках Анны выступил легкий румянец.
– Роб, тебе выпала великолепная возможность, и я не позволю тебе пустить все на ветер.
– Не мне, а нам.
Анна повертела в руках солонку, затем пригубила содержимое своего бокала.
– Послушай, я серьезно. Давай пройдемся по моему списку? Я уже начинаю нервничать.
– Прежде всего нам следует заказать шампанского.
Анна демонстративно помотала головой из стороны в сторону.
– Да ладно тебе, давай отпразднуем!
– Я не хочу портить тебе настроение, Роб, но шампанское здесь стоит запредельных денег.
– Проклятье, Анна, да я сегодня заработал полтора миллиона!
– Я знаю, и это очень хорошо. – Она понизила голос до шепота, опасаясь, как бы нас кто-нибудь не услышал. – Именно об этом мой первый вопрос.
– Ты такая сексуальная в этих очках, – произнес я, приподнимая одну бровь.
– Спасибо за комплимент. Очень мило с твоей стороны. Но прошу тебя, Роб, будь серьезен. – Она смахнула со страницы невидимые пылинки. – Итак, будут ли тебе платить зарплату?
– Что?
– Помимо этой суммы, у тебя будет какой-то заработок?
Я попытался восстановить в памяти сегодняшний разговор. Конкретной цифры вроде бы не называлось, но речь о жалованье действительно шла.
– Вообще-то будет. Они хотят, чтобы я взял весь проект на себя.
Анна просияла:
– О, чудесно.
– Погоди-ка. Для тебя это важнее того, что мне заплатят за софт?
– В какой-то степени. Можешь считать, что я с причудами, но мне важнее наличие постоянного дохода.
– Что-что?
Анна внезапно приосанилась, приняв торжественный вид, словно перед нею сидел один из ее клиентов:
– Да, это правда. Сам подумай: огромная сумма денег – это как толстый кошелек, который рано или поздно опустеет, тогда как регулярный доход – это кошелек, который со временем будет становиться все толще.
– Наверное, ты права.
– Видишь, как полезно встречаться с бухгалтером. – Анна улыбнулась и перелистнула страницу. – Переходим ко второму вопросу, ты ведь не против?
В доме родителей Анны стоял затхлый запах: так пахнут леденцы «Пармская фиалка» или носовые платки, надушенные жасмином, которые старики рассовывают по ящикам комода.
Мы ужинали в полном молчании. Тишину нарушали лишь зловещее тиканье часов да скрежет ножей и вилок о тарелки из костяного фарфора. Потчевали нас размороженной индейкой, гарниром из разваренных овощей и шерри, которое, как сообщила Анна, подали к столу в мою честь.
– Как поживает твой отец, Роберт? – спросил папа Анны, отложив вилку в сторону. Он был в сером костюме-тройке, таком поношенном, что кое-где по краям торчали нитки.
– Хорошо, спасибо. Таксует, как и раньше. Правда, со здоровьем у него проблемы – диабет обострился.
Ничего не ответив, отец Анны уставился в свою тарелку.
Последние три года мы отмечали Рождество с моим отцом, объясняя это родителям Анны тем, что Ромфорд намного ближе, а у отца, кроме меня, никого не осталось. Но в этом году, повинуясь прежде всего чувству долга Анны, мы решили отпраздновать с ними в деревушке на побережье Суффолка.
