Когда Кейт, одетый в свой пышный наряд, шествовал по улице, направляясь к типографии Кеймера, растрепанный владелец выбежал навстречу, чтобы поприветствовать его. К его большому удивлению, Кейт пожелал встретиться с Франклином, тут же осыпал юношу похвалами и пригласил пообедать вместе в таверне. Кеймер, как позже заметил Франклин, «пялился на меня, вытаращив глаза»
[52].
За бокалом хорошей мадеры губернатор предложил помочь Фраклину открыть свое дело. Кейт обещал использовать свое влияние для того, чтобы учредить официальный бизнес в провинции. Обещал он также написать письмо отцу юноши, призывая его оказать финансовую поддержку сыну. Далее Кейт пригласил Франклина на ужин, где продолжал нахваливать и поощрять его. Таким образом, с восторженным письмом от Кейта в руках и мечтами о семейном примирении, за которым должны были последовать слава и богатство, Франклин снова был готов предстать перед своей семьей. Он ступил на борт судна, державшего путь в Бостон, в апреле 1724-го.
С тех пор как он убежал, прошло уже семь месяцев, а его родители даже не знали, жив ли он, поэтому были взволнованы его возвращением и тепло встретили сына. Франклин, однако, еще не усвоил урок о том, какие ловушки расставляет гордыня и возбужденная зависть. Неторопливой походкой он прогулялся до типографии своего брата Джеймса, с гордостью выставляя напоказ «элегантный новый костюм», модные часы и пятифунтовые серебряные монеты, выпирающие из карманов. Джеймс осмотрел его с головы до ног, развернулся на каблуках и без единого слова вернулся к работе.
Франклин не смог удержаться, чтобы не щегольнуть своим новым положением. Пока Джеймс кипятился, он потчевал молодых подмастерьев рассказами о счастливой жизни в Филадельфии. Разложил серебряные монеты на столе, чтобы все восхищались, и дал денег на выпивку. Позже Джеймс сказал матери, что никогда не сможет ни забыть, ни простить этого оскорбления. «В этом, однако, он ошибался», — вспоминал Франклин.
Давний враг их семьи Коттон Мэзер оказался восприимчивее и занял более назидательную позицию. Он пригласил молодого Франклина к себе, побеседовал с ним в своей роскошной библиотеке и довел до его сведения, что прощает ему колкости, которые появились с его легкой руки в Courant. Выходя на улицу, они проходили по длинному коридору, и вдруг Мэзер воскликнул: «Пригнитесь! Пригнитесь!» Не поняв предупреждения, Франклин ударился головой о перекладину, низко нависшую над проходом. По своему обыкновению, Мэзер разразился назидательной речью: «Пускай это станет предостережением, чтобы вы помнили: не нужно всегда держать голову так высоко. Следуя своей дорогой в этом мире, — пригнитесь, молодой человек, пригнитесь, и вы избежите множества тяжелых ударов». Как будет позже вспоминать Франклин в диалоге с сыном Мэзера, «этот совет отпечатался в моей памяти и нередко приносил мне пользу. Я часто думаю о нем, когда вижу, как бывает унижено достоинство людей, слишком высоко держащих голову, и сколько неприятностей их ожидает». Хотя урок Мэзера и внес полезное разнообразие в ход эффектного посещения типографии брата, Франклин забыл включить его в автобиографию
[53].
Письмо губернатора Кейта и его предложение удивили Джозайю Франклина. После раздумий, которые продлились несколько дней, он решил, что было бы неблагоразумно спонсировать мятежного беглеца, которому едва исполнилось восемнадцать лет. Он, конечно, гордился сыном, понимая, кто именно покровительствует ему. Он гордился также умением Бенджамина очаровывать людей и быть предприимчивым. Но при этом Джозайя знал, что Бенджамин — всего-навсего дерзкий юноша.
Не видя шансов на примирение между двумя братьями, Джозайя благословил Франклина на возвращение в Филадельфию, увещевая его «проявлять уважение к людям… и избегать сочинения пасквилей и клеветы, к чему, как он считал, я был слишком склонен». Если он сможет «проявить предприимчивость и благоразумную бережливость» и накопить денег на открытие собственной типографии к возрасту двадцати одного года, Джозайя обещал финансово помочь с остальными затратами.
Старинный друг Франклина Джон Коллинс, очарованный его рассказами, решил также оставить Бостон. Но когда он оказался в Филадельфии, между двумя подростками произошла ссора. Коллинс, теоретически более способный, чем Франклин, но менее дисциплинированный, очень скоро пристрастился к спиртному. Он занимал у Франклина деньги, и тот начинал злиться. Однажды, когда они с друзьями катались на лодке в Делавэре, Коллинс отказался грести, когда наступила его очередь. Никто из гулявших не хотел заострять на этом внимание, кроме Франклина, который сцепился с другом, ухватил его за промежность и выбросил за борт. Каждый раз, когда Коллинс подплывал к лодке, Франклин и его товарищи отплывали на несколько футов дальше, настаивая, чтобы тот пообещал занять место на веслах. Из-за гордыни и желания противоречить Коллинс так и не согласился, и в конце концов его приняли на борт. После этого случая они с Франклином редко общались. Для Коллинса все закончилось отъездом на Барбадос. При этом он так и не вернул сумму, которую задолжал.
В течение нескольких месяцев Франклину преподнесли уроки четыре человека — Джеймс Ральф, Джеймс Франклин, Коттон Мэзер и Джон Коллинс. Это были уроки о соперничестве и обидах, гордыне и скромности. На протяжении жизни у него изредка появлялись враги (например семья Пеннов), а также ревностные соперники (например Джон Адамс). Но это случалось с ним реже, чем с большинством людей, особенно с теми, кто добился не меньшего, чем он. Разгадка его умения заслуживать больше уважения, нежели недовольства (как минимум когда он был ответственен за порядок) лежала в умении высмеивать самого себя, простой манере держаться и способности миролюбиво вести разговор
[54].
Отказ Джозайи Франклина спонсировать типографское предприятие сына не охладил энтузиазма губернатора Кейта. «Раз он не хочет помочь вам устроиться, я сделаю это сам, — торжественно пообещал он. — Я решительно настроен обзавестись хорошим печатником». Он попросил Франклина предоставить ему список необходимого оборудования (тот подсчитал, что общая стоимость составит около ста фунтов), а затем предложил Франклину отправиться на корабле в Лондон, чтобы лично выбрать шрифты и установить деловые контакты. Кейт обещал предоставить аккредитивы для оплаты как оборудования, так и путешествия
[55].
Даже безрассудно смелый Франклин был взволнован. На протяжении нескольких месяцев до отъезда он неоднократно ужинал у губернатора. Каждый раз, когда он обращался к нему по поводу аккредитивов, выяснялось, что они еще не подготовлены. Но Франклин не видел причин для волнения.
