Дойдя до угла, она свернула на поперечную улицу и тут же прибавила шаг. Вскоре она увидела деревянную калитку, которую не раздумывая толкнула и очутилась в старом безлюдном дворе, через который вела узкая тропинка. Что было сил она рванула по этой тропинке, мимо полуразрушенных домов, гнилых досок, куч щебня и смерзшегося песка. В нос ударил запах дерьма и помоев, исходивший от покосившегося деревянного туалета. «А вдруг здесь тупик?», — похолодело у нее внутри и, не обращая внимания на миазмы распада, она рванула далше. Дальше куда? Тропинка разветвлялась. «Направо пойдешь…» — тяжким рокотом загудело у нее в голове.
Кинувшись было направо, она резко развернулась и побежала в противоположном направлении. Яна слышала, как хлопнула калитка позади, значит, преследователь где-то близко. Едва протиснувшись между двумя кирпичными стенами, она оказалась в небольшом дворике, зажатом со всех сторон стенами домов. «Неужели нужно было свернуть направо? Нет. Не может быть. Я сделала все так, как предсказывала карта». «Эй, кто-нибудь!» — Милославская на секунду замерла, переводя дыхание и, сделав несколько шагов вперед, заметила, что между одним из домов и кирпичной стеной можно при желании протиснуться.
Она уже собралась сделать это, как из проема появилась седая всклокоченная голова, а за ней и тело пожилого мужика в драной телогрейке, который явно был подшофе. Милославская едва не вскрикнула от испуга, но тут же поняла, что это не тот, от кого она удирает. Мужик тоже заметил ее.
— Привет, — с пьяной ухмылкой произнес он, приглаживая седые вихры. — Чего орешь-то?
— Здравствуйте, — выдохнула Милославская. — Я здесь пройду?
— Ну я-то прошел, — как о само собой разумеющемся деле, ответил алкаш. — Э-эй, постой, — попытался он остановить Милославскую, — дай пару целковых, — но она уже не слышала его.
Протиснувшись через узкую щель, она очутилась на другой, еще меньшей площадке, над которой нависал полуразрушенный балкон. Под балконом Милославская увидела тяжелую покосившуюся дверь, в верхней части которой было пятно красной масляной краски. Толкнув ее, Яна вышла на ту же самую улицу, где заметила за собой слежку. По улице двигался поток автомобилей. Яна подняла руку и с ужасом увидела, как перед ней останавливается «девятка» цвета мокрого асфальта с тонированными стеклами. Возле правой фары на машине была небольшая вмятина от удара. Даже если бы она захотела, Яна все равно не смогла бы сделать больше ни шага. «Будь что будет», — решила она и, открыв дверцу, без сил плюхнулась на переднее сиденье.
Повернув голову, она увидела, что на нее с любопытством смотрит приятный полный мужчина лет пятидесяти.
— Вам куда? — баритоном спросил он.
— Прямо, — с облегчением вздохнула Милославская.
Но тут возле нее выросла чья-то темная фигура. Она не смела повернуться, краем глаза наблюдая за нарастающей тьмой. Яна лишь осознавала, что машина не двигается именно из-за этого таинственного силуэта. «Неужели он?» — на грани нервного срыва подумала она и повернулась вправо.
— Откройте, — водитель с недоумением глядел на Яну, показывая на окно. — Кажется, это вас.
Яна опустила стекло.
— Ну ты, мать, и бегаешь! — Руденко утирал пот со лба, сдвинув форменную фуражку на затылок.
Яна засмеялась, громко, в полный голос, с какой-то дурашливой заразительностью и восторгом. Она, глубина и сила облегчения, которое Яна почувствовала увидев и «узнав» Руденко, были так велики, что пух, образующий обычно подкладку этого чувства, не выдержал нервного давления и взорвался, вытряхиваясь из Яны клубами безудержного смеха.
— Ты часом не тронулась? — насторожился Руденко, — выходи, я тебя подвезу.
Яна поблагодарила водителя, ошарашенного ее бурной реакцией на появления обыкновенного милиционера, и, аккуратно хлопнув дверцей, покинула салон автомобиля. Смущенный дядечка со смесью неловкости и симпатии махнул ей рукой и дал газу.
— Как ты здесь оказался? — Яна улыбалась Руденко, словно тот был тихим психопатом или потерявшимся ребенком.
— Сюрприз, да? — усмехнулся он.
— Да не то чтобы… — Яна хитро взглянула на озадаченного ее поведением в машине и последней репликой лейтенанта. — Я ведь тебя «видела»…
— То есть? — заторможенно спросил Три Семерки.
— Ну, «видела» всю эту сцену, — засмеялась Яна.
— Ты что-то не в себе, — удрученно качнул головой лейтенант, который в жизни и в общении выступал за простоту и откровенность, когда же не обнаруживал сходных оценок и тенденций в собеседнике, считал, что его морочат, впадая от этого временами в депрессию, временами — в бешенство.
— Я же экстрасенс, Сеня, ты что, забыл? Я всю эту сцену «видела» еще вчера… и тебя… — после некоторой паузы добавила она.
— И молодчика того «видела»? — Руденко решил перевести разговор в деловое русло.
— Какого?
— Который пас тебя от мэрии, — Руденко начал раздражаться. — Ну ладно, пошли, — тронул он ее за рукав.
Они молча прошли полтора небольших квартала, где возле «шестерки» Руденко стояли двое молодых парней в штатском.
— Ну что, — Три Семерки грозно взглянул на них, — упустили?
— Семеныч, — смущенно начал один из парней, — как сквозь землю провалился, блин горелый.
— Почувствовал за собой хвост, собака, — добавил второй.
— Вот, — Руденко в сердцах махнул рукой и посмотрел на Яну, — с кем приходится работать!
— Они что, следили за мной? — с вызовом спросила Милославская. — И ты мне ничего не сказал?
— Ты ведь все равно бы не согласилась, — виновато улыбнулся лейтенант, — а так мне спокойнее было. Ты лучше бы поинтересовалась, — повысил он голос, — какого труда мне это стоило.
— Семен Семеныч, — твердо произнесла Яна, переходя на официальный тон, — я прошу тебя больше не устанавливать за мной слежку. Во всяком случае, без моего ведома, — добавила она более мягким голосом.
— Ладно, разберемся, — Руденко шепнул что-то ребятам и сел за руль. — Так тебя подвезти?
Яна кивнула, но продолжала стоять на тротуаре, если так можно было назвать ту смесь грязного льда, щебенки, песка, колдобин и жалких остатков асфальтового покрытия, которая есть перманентный феномен нашего городского ландшафта.
— Ну так, поехали, — отпустил он своих людей, махнув рукой и нетерпеливо уставился на Яну.
Устроившись в «шестерке» рядом с Руденко, Яна погрузилась в свои мысли.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
— Опять медитируешь? — Руденко сделал ловкий маневр с разворотом и выехал на автостраду.
— Надо же! — качнула головой Яна. — Ты меня перещеголял!
— Ты ж сама о себе позаботиться не можешь, — с веселой укоризной сказал Руденко. — Я же тебе говорил, будь поосторожнее. Да разве ты меня, старика, послушаешь!
