— Кофе будешь? — равнодушно зевнула Яна, чем, кажется подогрела недовольство Руденко — только сейчас, взглянув на него поближе, она поняла, что он не одобряет ее вчерашнего «приключения», о котором, бесспорно, наслышан.
— Буду, — тем не менее буркнул лейтенант, чтобы быстрее, не отвлекаясь больше на житейские мелочи, перейти к цели своего визита. — Ты…
— Пошли на кухню, — не дала ему сходу вылить поток негодования Яна, — знаю-знаю, ты недоволен. Но это, прости, уж так получилось.
— Что получилось? — вскипел Руденко, — я тебе сколько раз говорил: никакой самодеятельности! А ты вон что придумала! Почему не предупредила, не позвонила?!
Яна знала эту песню. Да, Руденко искренне беспокоился за нее, но в этом беспокойстве часто сквозила обида и досада на то, что Яна находилась в гуще событий, тогда как ему, такому бравому парню, достаются информационные крохи.
— Видишь ли, — снисходительно посмотрела на Три Семерки Яна, — самодеятельность для меня — штука неустранимая, я не знаю, что мне явят карты. И если они сообщают мне что-то интересное, касающееся дела, и это что-то требует от меня незамедлительных действий, у меня просто не остается времени чтобы предупредить тебя, Сеня. Тебе сколько сахара? Все время забываю…
— Две, — снова буркнул Руденко, неудовлетворенный Яниным объяснением.
— А ты, — предупредила его Яна, — если хочешь узнать все поподробнее, спрашивай, не стесняйся, но оставь меня в покое со своей безопасностью и контролем.
— Не веришь, значит! — снова встал на дыбы Руденко, — думаешь, завидую? — он сощурил глаза, — думаешь, я ваньку валяю? Да, для меня имеет значение, повысят ли меня в звании или нет — мне ж не платят таких гонораров!
В его голосе кипела обида и он замолчал, осознав, что с головой выдал себя. Яна не смотрела на него, она поставила джезву на огонь и взяла сигареты. Руденко с небывалой предупредительностью и поспешностью, словно хотел таким галантно-подобострастным жестом смыть неприятное впечатление от последней реплики, поднес ей зажигалку.
— У меня ангельское терпение, но и оно порой сходит на нет, — вздохнула Милославская, — врываешься ко мне домой с утра пораньше, начинаешь читать мне проповедь… Мне же в конце концов не пять лет!
— Ладно, замяли, — смущенно потупился Руденко, — рассказывай.
Яна рассказала о своем видении, о «Мадриде», о передаче дискеты Пронину, о том, как наколов Антона, Ваксмахер, завладел дискетой, о своем преследовании Ваксмахера, об инциденте на дороге, о пожаре, о бандитах, о разговоре с Ваксмахером.
— Вот, значит, какой раскладец, — подытожил Руденко, употребив свое любимое выражение. — Что думаешь делать?
Яна молча сняла джезву с огня, разлила по чашкам ароматный дымящийся кофе.
— Хочу поболтать с Антоном, с его папашей. У меня к тебе маленькая просьба, ты не мог бы дать мне на время эту дискету?..
Яна выдержала изумленно-сердитый взгляд лейтенанта, которым тот хотел пригвоздить ее к стене.
— Что опять задумала? — подозрительно спросил он.
— Слушай, распорядись, чтобы сделали распечтку с дискеты, — вкрадчиво улыбнулась Яна, — мне даже сама дискета не нужна.
— Зачем тебе? — насупился Руденко.
— Сделай и все, я ведь не Бог весть о чем тебя прошу! — с ноткой раздражения в голосе сказала Яна.
— Эта дискета, между прочим, вещдок, — с апломбом произнес лейтенант. — Я должен знать, что ты задумала, иначе не получишь распечатку!
Твердый голос лейтенанта подействовал на Яну, как того Руденко и хотел.
— Я хочу использовать ее как приманку, — Яна задумчиво курила, — как посул, вернее будет сказать. Предложу Засурскому-старшему для начала, потом Засурскому-младшему.
— В обмен на что? — заинтересовался Руденко.
— На информацию об убийстве, — улыбнулась Яна.
— Гениально! — с издевкой воскликнул Руденко. — За какую информацию человек сознается в убийстве?
Три Семерки издал судорожный смешок. Потом по-медвежьи покачал головой, как бы говоря: незрелая ты еще, Милославская, наивная девчонка.
— Галкину убил кто-то из них, — раздумчиво заговорила Яна, — значит, кто-то один невиновен. И оба они заинтересованы в дискете, значит тот, кто не убивал Галкину, может снабдить меня, возможно, какими-то важными сведениями.
— Держи карман шире, — ухмыльнулся Руденко. — Прямо так и захотят они говорить!
— Но ведь им нужна дискета! — возразила Яна.
— Так у тебя ж только распечатка будет, — не согласился в свою очередь Три Семерки.
— Эта распечатка, Сеня, — с нежной иронией, почти по-матерински посмотрела на него Яна, — как раз и докажет, что у меня есть дискета. Они поймут, что я не шучу, что у меня есть именно то, что им надо.
— А вдруг они сообща убили Галкину? — выдвинул нелепое предположение лейтенант.
— Чушь, — осекла его Яна.
Руденко поморщился.
— Захотят ли они кляузничать друг на друга, ведь они родственники? — решил он взять реванш за свое мифическое предположение.
— По-моему, парень ненавидит отца, — сказала Яна, стряхивая пепел в пепельницу, — у них сложные отношения. Нужно этим воспользоваться.
— Ты как ведьма! — засмеялся Руденко.
— До ведьмы мне далеко, — с шутливой иронией ответила Яна, — просто я хочу найти убийцу Галкиной.
— Все средства хороши? — поддел ее Руденко.
— С такими, как Засурские, возможно… — невозмутимо взглянула она на лейтенанта. — Подлить тебе кофе?
— Нет спасибо, дела ждут, — Руденко вытер усы живописным жестом и тяжело поднялся.
— Удачи, — Яна вышла за ним в прихожую.
— Как только распечатка будет готова, я позвоню, — он взял под козырек и ретировался.
Яна накормила Джемму, позавтракала сама и набрала домашний номер Засурских. Трубку взяла Геля.
— Доброе утро, — поздоровалась Милославская, — мне бы хотелось услышать Антона.
— Слушаю, — услышала она его глуховатый тенор, когда ему передали трубку. — Что вы хотите?
— Побеседовать с вами, — спокойно, не обращая внимания на его грубый тон, сказала Яна.
— Я занят, — недружелюбно отозвался Засурский-младший.
— Вы хотите получить назад дискету?
— Что-о-о? — изумленно протянул он.
— После того, как вы ответите на ряд вопросов, я скажу вам, где она, — усмехнулась Яна.
— Вы блефуете, у вас нет ее, — Антон старался скрыть свое замешательство.
— Вы правдивы сегодня, — провокационным тоном заявила Яна, — не играете в непонятливого мальчика. Сразу сказали, что знаете, о чем идет речь.
