— Польщен, — довольно улыбнулся Ваксмахер, — только я не приглядывался. Может, что-то и было, а может, и не было. В любом случае, если допустить, что Засурский и Галкина… ну, вы понимаете, — вкрадчиво и намекающе понизил он голос до шепота, — то они все так умело скрывали.
— Вы знаете, не могли не знать, — улыбнулась Яна улыбкой школьной учительницы, которой нерадивый ученик вешает лапшу на уши, и которого она видит насквозь, — признайтесь. К чему ложный стыд?
— Не люблю сплетничать, — со вздохом произнес Ваксмахер. — Допустим, они были любовниками, что дальше?
Что-то он не очень разговорчив, — подумала Яна.
Принесли их заказ. Парень с гладким широким лицом выставил с серебряного подноса на стол небольшие продолговатые тарелки с блинчиками, опустив их на плоские тарелки, пиалушки с соусом, наполнил фужеры вином и, пожелав приятного аппетита, удалился.
— Казах или киргиз? — шутливо улыбнулась Яна.
— Что-то вроде этого, — устало прокомментировал Ваксмахер, — ну, берите палочки. Надо есть вот так, — он ловко высвободил палочки из упаковки и начал орудовать ими.
Ваксмахер быстро подцепил блинчик, макнул в соус, надкусил и сощурил глаза от удовольствия. Пока он проделывал эту приятную процедуру, Яна достала незаметно из сумки, которую держала на коленях, под столом, карты. Она снова выбрала «Внушение».
Хотела разговорить собеседника. Она чувствовала, что никак не может пробить броню, выставленную этим загадочным типом.
— Чем вы там занимаетесь, — заинтересовался Ваксмахаер, — колдуете?
— Экстрасенсы колдовством не занимаются, — усмехнулась Яна, найдя нужную карту.
Она спрятала колоду в сумочку и, положив карту на колено, направила взгляд в невидимую точку, расположенную меж глаз Михаила Анатольевича. Она видела, что плечи собеседника расслабились, руки застыли на столе, но палочки он продолжал держать. Яна решила, что карта начала действовать, но сделала еще одно небольшое усилие, чтобы окончательно привести Ваксмахера в нужное состояние. После этого задала ему самый элементарный вопрос:
— Вы давно работаете в «Большой игре»? — спросила она мягким вкрадчивым голосом, продолжая смотреть в выбранную точку на лице Михаила Анатольевича.
— Второй год, — почти не задумываясь ответил Ваксмахер.
Яна решила, что все в порядке — карта «заработала», но на втором вопросе произошла осечка.
— Когда вы узнали, что Галкина и Засурский любовники? — спросила она, но Ваксмахер, вместо того чтобы ответить, принялся водить головой из стороны в сторону.
«Отвечай, — внушала ему Милославская, — когда ты узнал об этом?»
Но он лишь рассеянно моргал. Когда она задала этот вопрос в третий раз, Ваксмахер откинулся на спинку стула и выронил из рук палочки. Приказав ему оставаться в таком положении, Яна попыталась усилить действие гипноза. «Если сейчас не получится, — подумала она, — придется оставить эту затею».
Милославская уже не один раз с большим или меньшим успехом проверяла действие этой карты, но такое явное сопротивление встречала впервые. Она знала, что разные люди по-разному поддаются внушению. Это зависело от многих причин: от психологического состояния обоих участников этого действа, например, от желания «клиента» идти на контакт, да мало ли еще от каких причин. Теперь ей в лице Михаила Анатольевича попался человек, которого просто так, с наскока не возьмешь. Возможно, он даже знает, что на него пытаются воздействовать. «Жаль, — подумала она, — второго раза может и не представиться». Но, тем не менее, Яна ослабила силу взгляда и плавным движением убрала карту в сумочку. «Раз человек, пусть даже и подсознательно, оказывает такое упорное сопротивление, — сделала Яна вывод, — значит, ему есть что скрывать». Оставалось надеяться, что позже она воспользуется помощью других карт, чтобы как-то раскрыть личность Ваксмахера, а пока действовать обычными способами.
— Михаил Анатольевич, — Яна слегка повысила голос, чтобы Ваксмахер услышал ее.
— Вы о чем-то меня спрашивали? — он очнулся и приложил ладонь ко лбу. — Кажется, я немного устал сегодня.
— Думаю, что расспрашивать вас о чем бы то ни было — бесполезно, — улыбнулась Яна, — вы не ответили ни на один из моих вопросов.
— Не может быть, — Ваксмахер снова ухватился за палочки, как за спасительную соломинку, и принялся сосредоточенно жевать блинчик, не забыв обмакнуть его перед этим в соус.
— Вы что-то скрываете, это очевидно, — Яна тоже продолжила обед, — только вам все равно придется обо всем рассказать, если не мне, то милиции.
— Не смешите меня, Яна Борисовна, — Ваксмахер налил себе и Яне сок из кувшина и поставил его на стол, — и не нужно играть в сыщиков и воров. Я, ей-богу, готов отвечать на ваши вопросы, если они не касаются моей личной жизни. Неужели вы не можете понять, что не каждый человек готов вывернуться перед своим ближним наизнанку. Женя была неплохой девушкой, по моему мнению, даже, может быть, одной из лучших, которые работали в нашем казино. Мне очень жаль, поверьте, что она погибла, но я не верю, что сыщик-любитель, извините за прямоту, может раскрыть это преступление.
— За прямоту, как вы выразились, спасибо, — кивнула Милославская, которая не особенно прониклась «откровением» Ваксмахера. — Так вы, наверно, считаете, что раскрывать преступления — дело милиции?
— Милиции, прокуратуры, даже частных детективов, если хотите, но профессионалов, — многозначительно улыбнулся Михаил Анатольевич, отправляя в рот очередной кусочек блинчика, не забыв обмакнуть его в соевый соус, — а никак не дамочек, пускай даже и симпатичных, да к тому же еще и экстрасенсов. Еще раз прошу прощения.
— Не за что, — Милославская пожала плечами, — только ведь вам все равно предстоит ответить на эти вопросы, когда их будет задавать следователь.
— Пусть задают, — согласился Ваксмахер, — мне бояться нечего, я никого не убивал.
— Об этом речь не идет, — попыталась раскрутить его Милославская, — но вы хоть можете сказать, где вы были в момент убийства Жени Галкиной?
— Старый ментовский прием, — усмехнулся Ваксмахер. — Я не знаю, когда ее убили.
— В воскресенье вечером.
— Я же, кажется, уже говорил. В это воскресенье, я как всегда, был на работе, примерно с двенадцати часов дня, — спокойно ответил Ваксмахер, — освободился часам к десяти вечера и отправился на дачу со своей подругой.
— Вы все время работаете по воскресеньям?
— Да, — кивнул Михаил Анатольевич, — это один из самых сумасшедших дней. Обычно я отдыхаю по понедельникам.
— Вы знаете Антона Засурского?
— Я с ним знаком, — Ваксмахер выпятил губы. — Он иногда заходит в казино.
— Что он за человек?
— Я не настолько близко с ним знаком, чтобы судить о его характере, — снова ушел он от ответа.
