Выбежав на дорогу, я осмотрелся и припустил по ней в сторону Владивостока. Укрыться можно только там. Жаль, мотоцикл и другая техника недоступны, а то до города километров сто. И я побежал к ближайшему складу. Дело в том, что постепенно на побережьях я раскидывал такие склады, так как вывозить всё не успевали, хотя я и передал три тысячи грузовиков, о загруженности железной дороги я уже говорил. Такие склады, естественно, находятся под охраной в ожидании, пока всё отправят на станцию на погрузку. И до ближайшего бежать километров пять, а оттуда уже добираться до Владивостока. А в порту немало японских транспортов, они там часто стоят на разгрузке, ну и отправлюсь в Японию, больше мне здесь делать нечего. В Японии стоит договориться с императором, чтобы он взялся присматривать за моими наложницами и будущими детьми, это на случай, если я всё же решу воспользоваться порталом. Обеспечить детей я могу. Три ребёнка у меня родятся. Одному отпишу поместье, другим – по острову. Ну и отчисления от нефтяного бизнеса, с заводов, чтобы на жизнь хватало. Нормально. Одна только проблема: император меня знает как Джона Паркинсона, а я сейчас имел вид Кирилла Крайнова. Ему я известен как связной, человек Паркинсона. И с девчатами в таком виде не поговоришь. В общем, сначала нужно облик изменить, а потом и с императором встречаться. Обложили, гады…
Восьмого боевика я так и не обнаружил. Да и глупо на это рассчитывать, я использую лишь обычное зрение, а тот, скорее всего, амулеты, поэтому может двигаться за мной на расстоянии пары километров. Несколько раз я использовал стихии Земли и Воздуха. Однако на двести метров вокруг ничего не тревожило поверхность земли, и ветерок, что я погонял – им я мог управлять максимум на сто метров, – тоже ничего не обнаружил. Вполне возможно, восьмой ушёл, ну, или следует за зоной моих возможностей в стихиях.
Наконец я добежал до ближайшего склада. Уже часа два, как рассвело, охрана меня, к счастью, опознала, не подстрелила. Ну и связь здесь была, что меня порадовало. На таких складах разрешалось иметь американские бронетранспортёры, а они радиофицированы. Мощности вполне хватило связаться с моим куратором от Ставки, который находился во Владивостоке, и вот что я ему сообщил:
– У нас проблемы. Главного убили. Ко мне команду ликвидаторов прислали. Я в курсе, что это не ваши работают, они назвались. Представляете, Ватикан, их убийцы. Я всё имущество передал, но охрана была нейтрализована убийцами. Я не знаю, убиты пограничники или нет. Мой связной самолёт остался там же. Прошу выслать к новому складу вооружения и боеприпасов усиленное подразделение. Часть убийц я уничтожил, но сколько-то осталось. Они иностранцы, говорят с акцентом, опознать можно легко. Одеты в немецкие чёрные прыжковые комбинезоны. За мной прошу выслать к складу номер семьдесят девять самолёт, площадка здесь есть.
– Понял. Ожидайте.
Сержант, внимательно слушавший меня, стал организовывать охрану. Бойцы залегли в секретах, два пулемёта были подготовлены к бою, включая тот, что находился на бронетранспортёре. Распределены секторы для открытия огня. Помимо охраны, тоже из пограничников, на складе работали двое интендантов, которые приехали сюда на «додже» с двумя писарями. Их не отвлекали, они проводили инвентаризацию. Этот продовольственный склад с двумя другими я передал вчера, и работы по приёму ещё не были закончены.
Тот восьмой убийца так и не появился. Визуально. Но даже если появился бы, его амулетам и возможностям противопоставить мы ничего не можем. Я не исключение. Да и зелье-энергетик действовать давно перестало. Чую, скоро вырублюсь, на силе воли держусь.
Наконец появился присланный за мной самолёт. Это был Р-5 в модификации разведчика. Он совершил посадку, я забрался на свободное место наблюдателя, и, поднявшись в небо, мы полетели к Владивостоку. А там при приземлении нас ожидал взвод НКВД. Меня с ходу арестовали, разоружили и, посадив в чёрный воронок, повезли куда-то в город. Хм, в принципе, а чего я ожидал? Поставки явно накрылись медным тазом, я уже не нужен, а вопросов ко мне накопилось изрядно. Меня даже чуть ли не предателем считали. Ага, они ликвидируют – я уже и сам начал верить, что всё так и было, – а потом предателем объявляют. Нет, шалишь.
Привезли меня в здание местного управления НКВД и отправили в камеру-одиночку, предварительно осмотрев и забрав лётную американскую кожаную куртку, ремень и шнурки из ботинок. Форму советского капитана ВВС мне действительно запретили носить, и я её вместе с наградами убрал в одно из хранилищ, поэтому ходил в лётном комбинезоне, в куртке и кепи, всё трофейное, американское. Вполне неплохо смотрелось, и за эти недели одежду я разносил. Я стал ходить из угла в угол, прикидывая, что делать. Нары были подняты, на замке, не сядешь и не ляжешь, поэтому и пришлось остаться на своих двоих. В принципе, используя стихии, покинуть как камеру, так и вообще город я смогу. Да без проблем. Но сделать это желательно ночью. Так шансов у меня будет больше. Пока план такой: сбегаю, угоняю самолёт, ну или лодку на крайний случай, и покидаю Союз, тут стало как-то сложно всё и опасно. Для меня опасно. Вот дожил, теперь как крыса прятаться по углам буду, опасаясь всего. Не-е, надо в другой мир перебираться. Интересно, а куда всё же портал настроен? Не знаю, и эта неопределённость тревожила не меньше. А вдруг ещё хуже будет? Закон подлости ещё никто не отменял.
После обеда – а покормили меня кашей с чёрным хлебом и бледным подобием чая, – часам к двум, это я по солнцу определил, которое видно через маленькое окошко камеры, часы ведь тоже забрали, пришёл мой куратор – полковник интернатской службы, он всё и принимал, да и списки мне выдавал, что им больше всего требуется, в чём дефицит. Медикаменты, продовольствие и топливо – это основной дефицит, остальное вторично. Вместе с куратором в камеру зашёл охранник и опустил нары, на которые сел полковник, изучающе рассматривая меня.
– Насчёт твоего хозяина это правда?
– Да, убийцы сначала сообщили, потом я с нашими связался. Там подтвердили. Бригада распалась, больше лидеров вроде Главного нет. Грызня там за власть началась. Не до поставок. Да и не будут больше поставлять, это Главный был лоялен к Советскому Союзу, среди оставшихся таких больше нет. А ведь такая сила была! Жаль, до Финляндии дело не дошло, уж там бы мы показали… Что там с пограничниками?
– Живы. Сведения подтвердились, они тоже сообщили, что будто уснули, а когда очнулись, вокруг никого, однако никого не нашли. Да и следов особо нет.
– Почему меня арестовали? Я планировал покинуть Союз, делать мне здесь больше нечего.
– Я думал, ты догадаешься. – Полковник встал. – Трибунал тебя ждёт, за нарушение присяги и работу на представителей чужого государства. На штрафбат не надейся, как и на лагерь. Статья расстрельная.
– Ясно.
Тут действительно всё ясно, полковник решать такие вопросы не мог, а так быстро отдать приказ могли только сверху, и он его получил. Больше сказать друг другу нам было нечего, он покинул камеру, а меня заперли. Нары, между прочим, снова подняли. А дождавшись вечера, я сломал замок и, вырубая всех, кто попадался мне на пути – да и было всего трое, – покинул здание. Только отойти не успел, темнота упала.
