– Лейтенант, как мне к товарищу Сталину проехать? У меня назначено на четыре часа дня.
Тот очень удивился. Скользнул взглядом по наградам, по лицу, явно пытаясь вспомнить, но, видимо, не смог, это среди лётчиков я больше сейчас популярен, они сразу узнают, а у остальных я уже выветрился из памяти за такое время.
– Попрошу ваши документы.
Продолжая сидеть в машине, лишь мотор тихо тарахтел, я передал ему новенькое удостоверение со справкой и стал ожидать, пока тот свяжется с вышестоящим командиром. Долго лейтенант у телефона не пробыл, ему что-то передали, и он вернулся ко мне:
– Товарищ капитан, мне приказали вас сопроводить. Он сел рядом и стал показывать дорогу. В Кремль я вообще наугад ехал, кто его знает, где сейчас Сталин находится, может, на даче? Однако он был в столице, сейчас на сканере я его видел. Мы въехали в неприметные ворота, за которыми была стоянка для машин, и я поставил свой внедорожник рядом с двумя лимузинами. Лейтенант передал меня встречающему офицеру, явно из охраны, и вернулся на свой пост. А меня повели по пешеходным и, мне кажется, прогулочным дорожкам к зданию правительства. Там у меня забрали документы и табельное оружие, даже обыскали, слегка обхлопав для виду, но на самом деле довольно тщательно проведя руками по форме. Спец обыск проводил. До назначенного времени встречи оставалось полтора часа, однако меня сопроводили в приёмную, где ожидали двое в штатском и один генерал. Я приветливо кивнул секретарю, с которым мы раньше уже встречались, и, подходя к его столу, сказал:
– Я не обедал, утром вылетел сюда из Ленинграда, а до назначенного времени встречи больше часа…
– Покидать приёмную вам запрещено, могут вызвать. Я могу заказать вам бутербродов и чай.
– Годится.
За столом секретаря была небольшая комната, где он меня и усадил, когда из буфета принесли бутерброды с колбасой и чайник со стаканом. И я стал наяривать. Утолив голод, вернулся в приёмную и поинтересовался:
– Товарищи, кто апельсины будет?
Те удивлённо посмотрели на меня, а я достал из кармана брюк апельсин, вытряхнул из рукава нож и разрезал его на четвертинки. Обойдя всех, угостил. Поскрёбышеву тоже дал. Он попробовал и поднял трубку. Через пять минут в приёмную вошли офицеры из охраны, обыскали меня, забрали нож и ушли. Я сел на диван и, достав другой апельсин, снова вытряхнул из рукава нож и нарезал. После чего показал секретарю большой палец:
– Во обыскали.
Тот снова поднял трубку. В этот раз меня увели и в присутствии генерала, начальника охраны Сталина, не только обыскали, но и заставили раздеться и прощупали швы. Не было у меня ничего. Вернулись мы вместе с генералом, и тот, сев в сторонке, стал сверлить меня глазами. Больше играть на нервах охраны я не стал и, устроившись на диване поудобнее, опустил на глаза фуражку и стал подрёмывать. Желание поспать имелось, я пока не привык к местному часовому поясу. По времени Токио жил. И не заметил, как уснул.
А разбудили меня грубо, тот, что в штатском сидел, больно толкнул локтем в бок. Я, видать, привалился к нему во сне, вот ему и не понравилось. Пробормотав извинения и зевая, я посмотрел на часы и увидел, что проспал минут сорок.
– Кровать бы тут поставили, что ли? – пробормотал я и, вздохнув, продолжил ждать.
Вызвали меня не скоро, сначала один штатский посетил кабинет, потом генерал, затем второй штатский. За это время в приёмную вошло ещё несколько гражданских и сотрудник НКВД, по форме видно. Следить же, как Сталин общается в кабинете с разными людьми, оказалось неожиданно интересно. И тут через другой вход в кабинет зашёл Берия. Его ещё тут не хватало! Поэтому, когда меня наконец вызвали, он тоже был в кабинете.
– Проходите, товарищ Крайнов. Или уже не товарищ?
Вместо приветствия или доклада о прибытии мне пришлось в спокойном тоне ответить:
– А как пожелаете, товарищ Сталин. Мне уже всё равно. После того, как меня пытались ликвидировать и попытка чудом не увенчалась успехом… Не надо, товарищ Берия, я-то знаю, что произошло. Так вот, после этой неудавшейся попытки я понял, что государство решило от меня избавиться. Уж не знаю почему. Я дал присягу, но раз от меня отказались, решив убить, то и присяга перестала действовать. Я уже и раньше сотрудничал с русскими из заграницы, правда, они тогда представлялись командирами спецслужб Союза, это уже после попытки моей ликвидации прояснили, кто они такие. Ну и предложили работать на них. А так как терять мне было нечего, спасибо сотрудникам спецслужб, я дал согласие. Один тот рейд в столице Румынии хорошо был оплачен, хватит на приличный дом в любой стране, что я выберу, и ещё останется. Да и война не закончилась, и я ещё заработаю. Как видите, я честен.
– И жить в Советском Союзе вы не хотите?
– Категорически. Знаю, что долго не проживу, только из-за этого, а я всё же хочу встретить старость, окружённый внуками и внучками. Страна дискредитировала себя в моих глазах раз и навсегда. Да я и эту форму, что сейчас на мне, носить не имею права. Однако, товарищ Сталин, я так понимаю, вы решили поговорить со мной не по этому поводу. Я как представитель той группы русских, что помогает Союзу, не афишируя себя, готов предложить вам, как представителю Советского правительства, некоторую помощь.
– Вот как? – Сталин с несколько непонятным выражением посмотрел на меня и кивнул: – Продолжайте.
– Из-за действий группы Советский Союз был лишён поставок по ленд-лизу, в которых он так нуждается. В качестве извинений наш командир, мы его называем Главный, принял решение подарить Союзу десять заводов и фабрик, захваченных на территории САСШ, и передать их вам безвозмездно. Со всем оборудованием и техдокументацией. Вот здесь на листе указано, что заводы выпускают. Сорок наименований, выбор широк, можете это сделать. Отмеченное вами галочками будет поставлено.
Подойдя, я положил листок на стол. Сталин, взяв его, стал изучать и как бы между прочим поинтересовался:
– И что эта группа русских наёмников успела совершить на территории Советского Союза?
– «Команда инвалидов», майора Васечкина – это первое их дело. Именно тогда я и попал в их поле зрения. Позже я узнал, что именно они выдали им оружие и танки. А парни наши были, фронтовики, погибли в Волоколамске. Потом те атаковали немцев с тыла, когда они к Москве подошли, и уничтожали артиллерийские батареи. Хорошо поработали, вы должны помнить. Потом при наступлении советских войск они били немцев, заставляя их бросать тяжёлое вооружение, чтобы оно досталось советским войскам. Я там не участвовал, набирался лётного навыка.
– Они учили? – коротко осведомился Берия.
– Да, – легко подтвердил я и продолжил: – В Англии они тоже были. Я вам говорил, что не хотел туда лететь, и тоже участвовал в акциях под видом немецкого десанта. Это уж потом мы освободили лагеря с военнопленными, и те сами дальше воевали. Теперь немцы стали настоящими. В Румынии был, в столице, дальше не участвовал, полученная рана сказалась. В Америке тоже они, тут я также не участвовал, лечился.
