…Впереди показалась издалека заметная стрелка направо: «ПОБЕДНОЕ 18 км». И знак, указывающий на близость больницы.
– Ну вот, потерпите ещё пятнадцать минут! – подал голос Семён.
– Где там конкретно больница-то, знаешь? – забеспокоился Панаморев.
– А то…
Машина свернула и, описав петлю, взлетела на эстакаду, выстроенную над трассой. «Тойота», за рулём которой сидела Анна, метнулась следом за «Жигулём»…
Стоило свернуть с «европейского» автобана, как дорога сразу стала значительно хуже. Колёса забарабанили по неровностям стопроцентно расейского покрытия, и Фаульгабер вынужден был притормозить.
Сергей, не выдержав, застонал сквозь зубы. Потом спросил:
– Куда едем?..
Сознание у него «плавало».
– В больницу, Серёженька, – тихо ответила Люба. – Потерпи, минутка осталась.
Сергей облизнул искусанные губы:
– Не надо в больницу… Сказал же, само пройдёт…
Фаульгабер сосредоточенно объезжал рытвины. Антон оглянулся на Любашу. Она чуть заметно покачала головой и продолжала:
– Надо, Серёжа. Там посмотрят. Рентген сделают… Быстренько отпустят – и поедем домой…
– А с Заказом что?
Вопрос повис в воздухе. Панама молча посмотрел на часы. Шестнадцать тридцать пять. Очень может быть, в кабинете на Исаакиевской деловито стрекочущий факс как раз выдавал окончательный отчёт из лаборатории иммуногенетики, но, не заговори об этом Сергей, Антон вспомнил бы вряд ли. Господи, и он-то считал себя хладнокровным профессионалом, которого никакие эмоции не отвлекут от поставленной цели!..
Панама трезво подумал о том, что, коли шведские денники в «Юбилейном» стояли пустые, а коневоз катился порожним, границу перекрывать почти наверняка было поздно. Похитители Заказа явно подстраховались и увезли коня раньше. С кем?
Аня говорила ему, что финны сегодня отпрыгали и выбыли из соревнований раньше других…
Антон хорошо знал это чувство догадки, которая скорее всего окажется правильной. Он торопливо схватил мобильный телефон и набрал номер прокуратуры.
– Для вас пока ничего нет, – ответил дежурный. – Хорошо, как что будет, сразу перезвоню…
Дорога снова стала ровнее, и Фаульгабер прибавил скорость. Из сплошной завесы дождя выскакивали встречные автомобили. Глянцево вспыхивали в лучах фар – и пропадали в серой пелене за кормой.
Панама покосился на Сергея, перехватил его напряжённый взгляд и решительно набрал номер Плещеева:
– Сергей Петрович? Да, я… Нет, потом всё расскажу… Можно ли срочно выйти на пограничников? Чтобы очень внимательно отсматривали все коневозы… Да, на тот самый предмет… Особенно один финский… Могут сопровождать шведы: Нильхеден, Йоханссон, Даль… нет, номеров, к сожалению, не записал…
– Не клади трубку, – ответил Плещеев.
Антон замолчал и стал ждать, чувствуя, как колотится сердце: «Опоздал… опоздал…» Какого хрена он не позвонил куда надо прямо из денника, где Любаша осматривала гнедого?!. Чего побоялся, чего ждал?.. Господи…
Он снова покосился на Сергея и с некоторым облегчением увидел, что по крайней мере хоть тот вроде стал оживать. Руку от бока парень по-прежнему не отрывал, но чуть-чуть выпрямился. Даже сумел потихонечку развернуться и помахать Ане рукой сквозь заднее стекло…
«Тойота» немедленно ответила ему дальним светом. Сергей улыбнулся, и Антону показалось, что его глаза начали проясняться.
– Ничего, ребята, – выговорил жокей, – похуже бывало…
– Антон? – раздался возле уха Панамы голос Плещеева. – Знаешь, вынужден тебя огорчить. В Торфяном сказали, что финны уже часа два как на своей территории. С ними выехала и вся компания, которую ты перечислил. Плюс кобыла Слипонз Фари и гнедой жеребец Сирокко…
Панама ощутил, как прокатывается по всему телу, от затылка до пяток, очень хорошо знакомая, холодная и жуткая дрожь. Точно такая, как в день, когда он держал в руках газету со статьёй, называвшейся «Разбойник в прокурорских погонах», и было ясно как Божий день, что его уже ничто не спасёт. И вот теперь… Снова…
Хотя нет. Не снова. Тот день длился для него посейчас.
Он вдруг начал соображать очень быстро. За сколько времени можно пересечь Финляндию на автомобиле? Если очень спешить?..
– Сергей Петрович, – спокойно ответил он в трубку, – ты вот что скажи погранцам: если эта публика вдруг объявится, пусть делают что угодно, но в Швецию с конём попасть они не должны…
– Тебя что там, много ушей слушает? – немедленно сообразил Плещеев.
– Да.
– Если я тебя правильно понял, надо попытаться придержать коня хотя бы в Финляндии? Потому что с финнами соглашение есть?
– Да.
– А ты представляешь себе, какие для этого…
– Да! Под мою ответственность!..
Это Антон Григорьевич почти прокричал.
– Хорошо, – сдался Плещеев. – Звоню в Большой дом…
Панама нажал отбой и подмигнул Сергею:
– Процесс пошёл. Граница на крепком замке…
Правдиво пересказать парню услышанное от Плещеева было почему-то решительно невозможно. Антон сам не понимал почему. Просто невозможно – и всё.
Сергей снова улыбнулся и успокоенно откинулся на спинку сиденья…
Фаульгаберу в самом деле не нужна была карта: машина навылет промчалась через посёлок, застроенный безликими пятиэтажками, свернула налево и метров через двести юркнула в проезд, под высоченные сосны, чтобы наконец-то остановиться против входа в больницу. Следом тормознула «Тойота».
Сергей сам открыл дверцу и выбрался вон. Подбежавшая Аня хотела взять его под руку, но он возмутился:
– Нашли умирающего… дойду!
В небольшом холле больницы пахло сосисками. Девушка-продавщица, торговавшая в аптечном киоске, расстелила на прилавке газетку и с аппетитом подкреплялась. Дверь приёмного покоя оказалась наглухо заперта.
– Подождите, – сказал сидевший в кресле охранник. – Сейчас сестра подойдёт.
Сергей тяжело опустился на стул возле окна. Вид у него был страшно усталый. Сколько он ни храбрился, но всему есть предел. Аня села рядом, обняла за плечи…
– А позвать бы кого? – поинтересовался Панама.
Охранник и продавщица посмотрели на него и ничего не ответили. Подразумевалось, наверное, что вызов врачей в их обязанности не входил. Антон ощутил, что начинает звереть, но в это время подошёл задержавшийся на улице Фаульгабер. Живо оценил ситуацию – и громыхнул в пустоту коридора ужасающим басом:
– Есть кто живой?..
Охранник вскочил было и даже открыл рот, но под взглядом Семёна благоразумно закрыл «варежку» и вновь сел. Между тем иерихонская труба оказала должное действие: послышались шаркающие шаги, и из комнатки в дальнем конце коридорчика показалась толстая пожилая тётка в белом халате и такой же косынке. Она шла не спеша, переваливающейся походкой откормленной гусыни, и Панама нетерпеливо шагнул ей навстречу. Тётка, которую и так оторвали то ли от вкусной трапезы, то ли от сериала по «ящику», немедленно расшумелась:
