Останавливаюсь, поправляю на плече кожаный рюкзак, качаю головой. Мимо нас с оглушительным треском проносится мотороллер.
– У меня зрение, – говорю я растерянно и грустно… Я почти слепой.
Поворачиваюсь и делаю несколько шагов. Ничего я не слепой. Вот только, жалко, зрителей вокруг нет.
– Извини, парень… – раздается сзади виноватый грубый голос.
Не оборачиваюсь, продолжаю идти, мотая головой.
– Слышь, парень! – кричит мужичок. – Извини, слышь?!
Из-за домов выглядывает сверкающий купол церкви, ковыряющий крестом небо. Как все-таки все они одинаковы, предсказуемы, эти прихожане. А что? Разве я теперь подлец? Я – наоборот. Я доброе дело сделал. Вернул брата моего меньшего на путь истинный. Привел его к покаянию. Причем гораздо быстрее, чем все эти попы, заглядывающие в сердца. Мужчинка этот сейчас почувствует свою душевную щедрость, преисполнится важности, довольный собой, зайдет в ближайший магазин, купит сигареты, не те, что обычно, а те, что подороже, потом закурит и задумается о своей работе.
Это было очень неприятно – целыми днями думать о работе. Проходила неделя, другая, а никаких сдвигов и перспектив у меня не намечалось.
Денег становилось все меньше, друзья перестали звонить. Я начал слегка паниковать – стал экономить на всем, полностью исключил спиртные напитки, курил теперь только самые дешевые сигареты. И когда я уже был изрядно напуган окружавшей меня пустотой, мне позвонила родная тетя. Пригласила на семейный обед. Сказала, что к ним придет в гости друг семьи дядя Яша, известный ученый, бывший ученик деда, а ныне эмигрант и профессор Сорбонны. Они всей семьей решили меня с ним познакомить.
– Заодно и про работу разузнаем, – пообещала тетя. – У дяди Яши везде много связей, он уж точно поможет.
Шанс нельзя упускать ни в коем случае, добавила она, Яша – ученик деда, всем ему обязан, и внуку вряд ли откажет.
Бывший дедушкин ученик выглядел, как и положено было выглядеть дедушкиному ученику, – по-ученому: вытянутое обезьянье лицо с серьезным, лукавым выражением, лысина, окаймленная седым кудрявым венчиком, костюм, непропорционально длинные руки почти до колен. Когда я вошел, он как раз говорил важные вещи. Если война, говорил он, – это очень плохо, а если на земле мир – это хорошо. То, что в магазинах сейчас продуктов мало, – тоже плохо, а когда их много – хорошо, потому что люди могут беспрепятственно их покупать и ими питаться. Курить вредно, заметил он, когда я выложил на стол сигареты, а спортом, наоборот, заниматься очень даже полезно (если в меру). Тетя, дядя, двоюродная сестра слушали все эти мудрые мысли с почтительным выражением лиц. На меня особого внимания не обратили, даже не представили ему, просто сунули тарелку и жестом показали на салат, очень грубо нарезанный: ешь! Я сел со всеми и тоже стал есть и слушать. За нынешнего президента я не голосовал, эпически развивал свои мысли ученик деда, но раз народ его выбрал, то теперь, уж извините, надо слушаться. Все затрясли головами, зададакали, да-да-да, конечно, если выбрали, то надо слушаться.
– Я сейчас много работаю, – пожаловался он, и погладил себя по лысине, – лекции, семинары, статьи, конференции.
Все сочувственно закивали, и тетя, набравшись храбрости, предложила ему, как главному, произнести тост. Он поднялся, одернул пиджак, вытянулся и принялся воодушевленно говорить:
– Я хочу выпить за общение! Здесь, за столом, я вижу, присутствуют очень интересные люди, – он поглядел на мою двоюродную сестру Сашу, которой только что исполнилось 26 лет, и улыбнулся. Я тоже поглядел на нее и увидел, что она не причесана. – Так вот. Недавно я имел честь присутствовать на похоронах коллеги-литературоведа. И что меня обрадовало – то, что там присутствовали не только литературоведы, но и лингвисты. Что это значит?
Никто не знал. Тетя попыталась вилкой ухватить кусок селедки. Но у нее не получилось: кусок был скользкий и все время уворачивался. Ученый строго посмотрел в ее сторону, тетя села смирно и взялась двумя пальцами за ножку бокала.
– Это значит, – ученый обвел лукавым взглядом присутствующих, – что человек что? Что он был интересен не только людям своей специальности. За это я и хочу выпить. За то, что нужно смотреть шире и общаться с людьми разных специальностей, понимаете? Тогда и жизнь у многих станет богаче.
– Прекрасный тост! – воскликнули все, задвигались, зашумели, зазвенели бокалами.
Ученый сел обратно на свое место, очень довольный собой.
Некоторое время все молчали. Обдумывали сказанное.
– А вот вы, молодой человек, – ученик деда повернулся ко мне. – Вы слышали, что недавно нашли новый вид морских паразитов?
Это было для меня новостью.
– В пятом номере журнала “Наука и жизнь” об этом писали, – пояснил он.
Я кивнул. Я готов был принять все что угодно, даже самолично передушить всех этих паразитов, лишь бы мне дали работу.
– А вы вообще, – его лицо сделалось надменно-ироничным, – выписываете “Науку и жизнь”?
Я смущенно втянул голову в плечи. Нет, не выписываю.
Он оглядел всех за столом, словно приглашая принять участие в разговоре, и, поджав губы, наставительно произнес:
– Надо обязательно выписывать. Чтобы хотя бы чуть-чуть видеть дальше своего носа.
Родственники, пока он всё это говорил, смотрели на него с восхищением.
– Может, тебя, Андрюша, читать научить? – ехидно спросила тетя. Она рассмеялась, показав желтые пломбированные зубы.
Вслед за ней засмеялись и все остальные. Я тоже засмеялся вместе со всеми.
– А помочь не смогу, дорогой юноша, не смогу. Наслышан о ваших горестях, но не смогу. Не обессудьте.
Я, сохраняя лицо, с сожалением развел руками. Ну что ж, нет так нет.
– Не прошли вы мой личный экзамен, – с участием сказал ученый.
Я еще раз развел руками, хлопнул себя по коленкам и сказал, что мне пора, что я иду в библиотеку читать книги, потому что заниматься наукой – я потряс в воздухе указательным пальцем – это очень хорошо и полезно для ума, а не заниматься – плохо и неполезно. Ученый важно закивал мне своей вытянутой головой, вроде как благословил.
Пока я натягивал в коридоре ботинки, туда выскочила моя двоюродная сестра, поправляя растрепанные волосы.
– Ты куда? Это же неприлично! Неужели непонятно?
– Почему неприлично? Мне пора…
– Ты должен был хотя бы его поблагодарить!
– За что же это?
Я справился с ботинками, взглянул на сестру и снял с вешалки пуховик.
– Он, такой серьезный человек, тебе время уделил.
– Саша, иди-ка ты в задницу вместе со своим серьезным человеком, – сказал я спокойно. Она в изумлении открыла рот и вытаращила глаза.
– Что-о-о?
