Оказавшись вдруг под прицелом множества незнакомых глаз, Артем смутился и невольно попятился обратно на пустую лифтовую площадку. Но предвидевшая такую реакцию горничная заранее скользнула за спину и толкнула подопечного. Вместо шага назад Артем сделал два шага вперед и едва не поскользнулся на зеркальном паркете.
– Не смущайся, дорогой гость. Проходи. Лучше поздно, чем никогда. Занимай свободное место за столом, – прогремел откуда-то из-под мрачных сводов потолка до жути знакомый механический голос Хозяина.
Артем беспокойно обернулся, ища поддержки у проводницы, но сзади никого не оказалось. Горничная бесследно исчезла. Вместо ободряющей улыбки ласковой подруги он заработал чувствительный тычок невидимого кулака под правую лопатку – призывая к повиновению, напомнил о себе невидимый господин экзекутор. Артем покорился, в зловещей тишине прошествовал к столу и сел на единственный свободный стул.
На столе перед ним оказалась огромная плоская стеклянная тарелка, с ножом и вилкой, и красивый бронзовый кубок на длинной тонкой ножке. Точно такие же столовые приборы лежали и перед остальными участниками застолья. Самих же кушаний на столе не было и в помине.
«Очередные причуды психов», – невольно подумалось Артему.
Кроме него за столом сидело девятнадцать человек: пятнадцать парней и четыре девушки. Разного возраста: от шестнадцати до сорока лет. Одетые кто во что: от строгих деловых костюмов, до спортивных маек с джинсами. Приплюсовав к присутствующим себя и сопоставив с количеством дверей в белом коридоре, Артем сочувственно улыбнулся собратьям по несчастью.
Несколько лиц за столом показались смутно знакомыми, их Артем успел разглядеть в том злосчастном автобусе. Только там они были умиротворенными, спящими, а здесь озлобленными, запуганными и отчаявшимися. У многих на лицах имелись свежие синяки и ссадины – знакомство с безжалостным экзекутором.
«Неужели мое лицо выглядит так же перепуганно?» – мелькнула горестная мысль. И уже готовый сорваться с языка вопрос перебил загремевший из-под потолка голос Хозяина:
– Никаких разговоров между гостями! Остальные уже предупреждены о запрете, ты опоздал, и для тебя я вынужден начинать сначала…
– Извини, у меня встали часы! – проорал Артем, обращаясь к потолку.
Для наглядности засучил рукав рубашки и показал остановившиеся часы. Наградой за эту смелую выходку стала пара робких улыбок за столом и сочный шлепок хлыста по многострадальной спине.
– Не смей перебивать меня! – громыхнуло из-под мрачных сводов. – Итак, повторяю в последний раз: гостям запрещается общаться между собой. Нарушившего ожидает суровое наказание. Всем понятно?
– Да, – раздался вялый многоголосый хор, к которому присоединился сгорбившийся и поникший после пропущенного удара Артем.
– Очень хорошо, – подхватил Хозяин. – Продолжим. Большую часть времени проживания здесь вы будете проводить в своих комнатах, предоставленные самим себе. Но дважды в день будете спускаться сюда, в столовую. Первый раз – чтобы насладиться совместной трапезой. Второй – посмотреть вместе кино и выполнить мое задание. Все ясно?
– Да, – вновь выдохнула многоголосица.
– Отлично! Тогда не будем терять времени. Прошу наслаждаться кушаньем, приготовленным на ваших глазах… Повар! Где ты там? Выводи зверя. Мы ждем представление. Не разочаруй нас!
Ужасный голос смолк. И тут же с лифтовой площадки донесся свирепый рев могучего животного. А через секунду оно выскочило из укрытия.
Появление в зале здоровенного пепельно-серого быка было освещено зрачками-прожекторами. Бесцельно блуждающие по залу лучи вдруг в один миг сошлись воедино на хрипящей от ярости полуторатонной рогатой туше.
Залитый светом бык поначалу растерялся и замер на месте. Но оцепенение длилось не долго. Привыкнув к прожекторам, бык раздраженно встряхнул головой, громко фыркнул, несколько раз звонко ударил копытом по паркету и, вдруг сорвавшись с места, пушечным ядром понесся к столу.
У сидящего на самом краю Артема от вида набегающей рогатой громадины волосы на голове встали дыбом, а тело парализовал такой столбняк, что он даже пальцем шевельнуть не мог. За спиной раздались вопли ужаса, полетели на паркет стремительно пустеющие стулья, из-под потолка громыхнул злобный скрежет Хозяина: «На место!» – и последовавшие тут же хлесткие удары невидимого бича вернули убегающих людей обратно за стол. Осознание движухи за спиной, скрупулезно фиксируемой обострившимся в мгновения смертельной опасности слухом, пришло позже, когда беда миновала. Сейчас же, когда разъяренный бык несся на него, Артем пялился в налитые кровью буркалы смерти и лихорадочно пытался вспомнить слова хоть какой-нибудь молитвы.
Когда же буквально в метре бык вдруг вильнул вправо и, обогнув край, влетел внутрь подковы стола, чудом уцелевший Артем испытал такое неописуемое облегчение, будто заново на свет родился. И на дальнейшие события взирал уже под кайфом спасительной эйфории.
Бык влетел в полукруг стола и, будто уткнувшись рогами в невидимую стену, резко встал как вкопанный. После бешеного галопа бычьи бока часто поднимались и опадали. Налитые кровью глаза свирепо вращались. Из раззявленного рта вместе с тягучей слюной вырвался обиженный рев. Копыта бешено барабанили по паркету, пытаясь отыскать устойчивую точку опоры, но лишь бессильно разъезжались. Мышцы мощной шеи напрягались до судорог, до дрожи, стараясь вырвать застрявшие в невидимой стене рога, но подлые костяные отростки сидели мертво.
Утратив интерес к обездвиженному животному, лучи зрачков-прожекторов разлетелись по залу, и тут же вновь сошлись на входе, явив взорам сидящей за столом публики следующего участника представления. Им оказался вполне обычный с виду человек. Среднего роста, ни толстый, ни худой, с характерными для выходца с Кавказа чертами лица и основательно заросшим двухдневной щетиной подбородком. В сине-зеленом спортивном костюме, красных кроссовках и серой кепке. В руках он сжимал внушительного вида нож и синий эмалированный тазик.
– Здрааствуйтэ! – протянул он, обращаясь к сидящим за столом. – Ээ! Чего зилой такой, нэдобрый визигляд? Сейчас мясо кушэть будым.
Не дожидаясь реакции, словоохотливое дитя гор трусцой побежало к бьющемуся в центре «подковы» быку.
– Эй, лутый зевэр, выхады на смэртный бой! – объявил он с явной издевкой, подойдя к животине. – Карыда! – объявил он безмолвствующим зрителям и легко, без замаха, рубанул ножом сверху вниз, под углом, бедро задней ноги быка, распахав острым как скальпель лезвием могучую ляжку до кости. Из широкой раны хлынул фонтан крови, но ушлый абрек был начеку и тут же подставил под нее широкий тазик, так что ни капли не пролилось на пол.
– Вах, какой сошный окорок будэт! – не удержался от комментариев живодер.
Утихомирившийся было бык взревел от боли и забился с утроенной силой, пытаясь вырвать рога из незримого капкана. Когда же вновь не вышло, попытался лягнуть обидчика, но дотянулся лишь до тазика с кровью.
