В общем, сочувствие к Саше пронзило меня в первую же секунду нашей встречи. И не отпускало до самого конца.
Кроме меня, на встрече присутствовали еще человек пять, очень озабоченные. Они все должны были как-то втюхать Саше образчики своего искусства, а Саша должен был принять их или отвергнуть. Это называется «совещание продюсера со сценаристами».
Задача непростая, потому что образчики, по-моему, Сашу раздражали заранее и раздражала необходимость как-то вникать, что-то объяснять, на чем-то настаивать, и было ясно, что он хочет одного, а мы, сценаристы, приволокли ему в сотый раз нечто, чего Саша не хочет. И еще мне показалось с разгону – я была на такой встрече в первый раз в жизни! – что Саша уже миллион раз повторял, что нужно и как именно это должно выглядеть, а… никто не понимает.
Никто не понимает не потому, что мы, сценаристы, тупы и бездарны, а потому, что… тут много есть причин, в общем.
Во-первых, нас всех по-разному учили, а кого-то и вовсе не учили, меня например. Я не заканчивала сценарных курсов и специальных отделений специальных вузов. Я книжки почитала, которые написали гениальные режиссеры и драматурги, например Александра Митту, вот и все «мои университеты». Островского Александра Николаевича тоже почитала я, ибо – хоть мир перевернись! – он был и остается гениальным драматургом и переплюнуть его… трудновато, трудновато.
Во-вторых, у всех разные системы координат не только в смысле написания сценариев, но и в жизненном, так сказать, смысле.
У всех разные представления о любви и ненависти, о счастье и несчастье, о трудностях и приключениях.
В-третьих, жизненный опыт, опять же!.. Бабушка внушала мне, что позволить себе писать можно только о том, что хорошо понимаешь, а чего не понимаешь или не знаешь, о том писать запрещено – глупостей напишешь, но бабушкины правила давно сданы в архив, и любой малограмотный или среднеграмотный человек может написать о чем угодно!.. Жизнь неудержимо мчится вперед! Бывший бухгалтер легко сочинит историю о нейрохирургах, он же прочитал о них в Интернете довольно большую статью!
В-четвертых, и, должно быть, в главных – Голливуд!.. Самый лучший комплимент любому современному фильму – «Ну, это Голливуд!» Как в старину старушки, заглянувшие в Торгсин, говорили: «Как в царствии небесном побывала!» А как же? Вокруг даже не бедность – нищета, даже не разруха – конец мира, а войдешь в магазин «Торговли с иностранцами», там штуки ситцу до потолка, крепдешины всякие, горжетки, туфли с пряжками!.. Так и в наш киношный мир войдешь, а там одинаковые красотки (дурнушки) плачут одинаковыми слезами, одинаковые бандиты (полицейские) одинаково бьют друг друга по одинаковым лицам, а вокруг или березы шумят, или помойка горит. А в голливудский мир заглянешь – там что-то все разные, смешные, тупые бывают, красивые, умные, дурацкие, но их истории можно смотреть.
И зрители это понимают. И Саша это понимает. И все-все видят и понимают, однако дело ни с места.
Уж до чего дошло, сериальчики десятилетней давности кажутся верхом киноискусства – вроде и снято хорошо, и на правду похоже, и играют с душой, и до конца досмотреть хочется. И герои говорят, как люди, – похоже, похоже!.. Умели же снимать… Впрочем, о чем это я?! Когда десять лет назад эти сериальчики только начали показывать, казалось, что это ужас и безвкусица и по сравнению с тем, что снималось двадцать лет назад, вообще никуда не годится!
Или системный кризис грянул, что ли? Такое может быть?
Иначе чем объяснить, что подозреваемый злодей на протяжении восьми минут три раза поименован по-разному?.. На первой минуте он был Назаров, на пятой стал Назаренко, на восьмой окончательно перешел в Назарчука и остался Назарчуком до конца фильма! Как его настоящая фамилия-то? Я, как зритель, путаюсь. Почему честный следователь – он по сюжету честный! – живет в доме с камином? Как это вышло?! Я честный писатель, и у меня в квартире нет камина, не заработала я еще на камин, а следователь, выходит, заработал?! И вот, вот еще мне нравится! Это такой отдельный сценарный ход, он называется «пробей по базе». На телефон фотографируется сивый дед с бородатой козой. Фотография посредством современных технологий и подключения к мировому разуму отправляется в некий Мозговой Центр и там специальным образом обрабатывается – это видим мы, зрители. В результате по-киношному красивый аппарат выплевывает бумажку или показывает на мониторе картинку, тоже очень красивую. Нет, нет, две фотографии – деда и козы по отдельности. Под дедом подпись: «Сидоров Распопий Феофилактович, родился в 1929 году в деревне Мокша Смоленской губернии. Окончил ЦПШ (церковно-приходскую школу), виртуозно играет на гармошке. Курит самосад. С 1939-го по настоящее время занимает должность пастуха при Краснодрыновском сельсовете. Вдовец. Виртуозно владеет холодным оружием – косой и граблями. На сеновале прячет винтовку-трехлинейку времен Первой мировой войны в нерабочем состоянии». Под козой тоже подпись: «Коза-трехлеток Мотька, характер вздорный, решительный. В день дает приблизительно 800 мл молока. Занимает сарайное помещение по соседству с боровом Борькой (Борисом), с которым состоит в дружеских отношениях. В минувшем году боднула пьяного председателя Обмочаева И. Н., в связи с чем Обмочаев И. Н. в грубой форме обещал козу перевоспитать».
Что это за базы такие, в которых все это подробно и обстоятельно описано? Откуда сценаристы их берут?!
Я не знаю, и грустный Саша, похоже, не знает тоже.
Нам с Сашей – в этом мы абсолютно едины! – хочется хороший фильм. Мне – написать. Ему – снять, но у нас не идет это дело, не идет решительно!..
Или вот еще один обязательный номер, так сказать, еще один сценарный ход! Он так же обязателен, как и «пробей по базе». Она – умная, добрая, нежная, трепетная, не важно, сколько ей лет, сорок или двадцать. Он – красавец, богач, вундеркинд, ундервуд и подлец. Он женат на ней 40 лет (3 месяца). Она, конечно, не подозревает, что подлец, ибо он поминутно носит ее из кадра в кадр на руках и катает на кабриолете (яхте), и это застит ей глаза. Потом он ее бросает, – ее сердце разбивается на крупном плане – дзынь! – чтобы начать носить и катать точно такую же, но другую. Я опять, как зритель, путаюсь, которая из них кто, они же совершенно одинаковые! И мне кажется, Саша, как продюсер, тоже путается, он их тоже не различает. Подлец требует вернуть ему ключи от подаренного кабриолета и книжку счетов за коммунальные услуги, потому что из квартиры он ее выселяет. Та, вторая, которую он нынче носит из кадра в кадр, на заднем плане хохочет русалочьим смехом, потешаясь над побежденной соперницей. Побежденная возвращается в хрущевку к маме и сыну. Дальше, если фильм «с претензией», следует демонстрация жизненных тягот отвергнутой: мама-тиран, ставшая такой не от скверности характера, а от тяжелой жизни, обзывает дочь проституткой и неудачницей, сын-дебил, ставший таким от неприкаянности и нелюбви, проводит жизнь с компьютером и обзывает мать дурой и истеричкой, бабушку старой каргой, крадет деньги и уже вот-вот попадет в лапы наркоманов.
Зрители плачут.
Если фильм «без претензии», ослепшая от горя героиня попадает под машину «Скорой помощи», на которой случайно едет молодой, симпатичный профессор. Он сегодня дежурит. У профессора такое хобби – дежурить на «Скорой». Он приводит героиню в свой дом – обязательно с камином, врачи в сериалах тоже зарабатывают на камины! И все прекрасно устраивается. Мать утирает умильные слезы. Сын увлекается волейболом и становится чемпионом района.
