– М-м-м… нет. – Парень помотал головой, выходя из полутранса, в который он впал, слушая и отбирая музыку, которую собирался снова отволочь в прошлое.
Его идея с новой музыкой сработала даже не на сто, а на все двести процентов. Вот только подбор произведений оказался не совсем точным и правильным. Вследствие чего не все мелодии, которые он отобрал, «выстрелили» так, как ожидалось. Несмотря то что он вроде как отбирал именно те, что в другой реальности стали суперпопулярными. Впрочем, этому было своё объяснение. Уж слишком сильно мелодии и ритмика части подобранных им песен отличались от привычных людям того времени. А ведь для любого человека «совершенно новое» чаще всего означает новизну лишь где-то процентов на шестьдесят. Остальные сорок должны быть привычными и понятными. Иначе не воспринимается… Так что прежде, чем человечество оценило рок, по миру прокатилась сначала волна популярности джаза и блюза, по поводу которых первое время довольно многие ворчали: «и как можно слушать эту какофонию!», после чего дело дошло до рок-н-ролла и только лишь затем до самого рока. Причём начальное восприятие нового стиля как «безвкусной какофонии» повторялось на каждом этапе. Вброс же новой ритмики и музыкального стиля без прохождения через подобные этапы, увы, оказался, так сказать, частичным «выстрелом в молоко». Поэтому «Sixteen Tons», например, сразу после своего появления зашла на ура, а, скажем, композиции «Pink Floyd», на которые у Алекса было куда больше надежд, «зависли» напрочь. И раскрутились только в самом конце сороковых, на этапе рефлексии по поводу недавно закончившейся войны. А из всего квиновского наследия «выстрелила» только «We Will Rock You». Но даже та не слишком большая часть, которая сумела «выстрелить», сумела действительно «потрясти основы»…
– Я вам нужен?
– Да, мне понадобится ваша помощь. Но не срочно. Я могу подождать, пока вы освободитесь.
– Да я, в принципе, уже могу. А то что-то уши совсем закладывать начало.
– Музыку подбираете, – понимающе кивнул Сталин. – А что это вы такое слушали недавно? Лёгкая такая мелодия. Про бомбардировщиков.
– Мы летим, ковыляя во мгле? – Алекс усмехнулся и потёр виски. – Ну, это я больше для отдыха. Появилась тут у меня идейка подобрать несколько песен в качестве этаких неофициальных гимнов для родов войск – пехотинцев, связистов, танкистов, артиллеристов, летчиков-истребителей, штурмовиков, бомбардировщиков и так далее. Вот и собираю потихоньку подходящее… Ладно, – он поднялся на ноги. – Я готов. Что надо сделать?
– Вы позволите. – Иосиф Виссарионович вошёл в комнату и прошёлся вдоль панорамного окна, как будто он был в своём кабинете, в Кремле…
Пять дней назад они со Сталиным вернулись из огромного многомесячного путешествия по миру.
Вопреки ожиданиям Алекса, первой страной, в которую они отправились, когда все вопросы с документами были благополучно разрешены, оказался вовсе не СССР, а США.
В Нью-Йорке они прожили две недели, после чего переехали в Детройт, затем в Чикаго, потом настала очередь Филадельфии, из которой они отправились в двухнедельное путешествие по маленьким городкам Новой Англии на арендованном автомобиле. Затем был перелёт до Сан-Франциско, где они снова арендовали машину и совершили автомобильное путешествие до Лос-Анджелеса и Сан-Диего, заехав по пути в национальные парки Йосемити и Зион, а заодно и в Лас-Вегас, где Иосиф Виссарионович с крайне задумчивым видом проиграл в казино ажно сто двадцать два доллара. Впрочем, если говорить откровенно, он не столько играл, сколько рассматривал играющих. Что Алекса, если честно, весьма удивило. Ибо он предполагал, что Сталин окажется более азартным – кавказец же как-никак… Потом они перелетели в Сан-Сальвадор, где, опять взяв в «рент-а-каре» автомобиль, двинулись на юг по Панамериканскому шоссе. Это путешествие закончилось за триста пятьдесят километров до Дарьенского пробела
[99] в аэропорту Панамы, из которого они перелетели в Лиму, в которой задержались аж на три недели. Как сказал Иосиф Виссарионович, нужно было сделать паузу, чтобы впечатления слегка осели и уложились в памяти. Ну и продумать дальнейший маршрут…
– Вот интересно, столько времени прошло, а разница в уровне жизни между США и теми странами, через которые мы проехали после, как бы даже не увеличилась по сравнению с той, что была в девятнадцатом и начале двадцатого века, – задумчиво произнёс Сталин, когда, спустя эти три недели, они сидели в аэропорту Лимы, ожидая рейса в Сидней. – Почему так? Вроде же здесь двести лет, со времён принятия американцами доктрины Монро, никто не мешал им развить их пресловутую демократию до таких высот, чтобы полностью подконтрольные им страны достигли их уровня? А ведь этого не произошло.
Помнится, от этой фразы Алекс впал в некий ступор. А ведь действительно… Он всегда считал, что, так сказать, западная система власти – самое лучшее, что изобретено человечеством в этой области. Да, не без недостатков, но эти недостатки, скорее, не порок самой системы, а результат несовершенства людей, которые её составляют. Так что нехрен пытаться придумывать какие-то новые «измы», а надо просто взять и повторить то, что уже проверено временем и вполне себе работает. И именно к этому он старался так или иначе подталкивать руководство СССР почти в каждом такте. А тут – на тебе, целый континент, на котором практически не случилось никаких «измов» (ну, кроме Кубы, которая и по территории, и по населению на фоне всего континента не слишком далеко отстоит от уровня статистической погрешности), а люди и страны как были в жопе двести лет назад, так и сейчас очень недалеко от неё ушли. Все. Весь континент. Более того, если кому-то, какой-то стране, удавалось в какой-то момент чуть-чуть приподняться, то это случалось, как правило, только если национальные правительства начинали жёстко противостоять США, да и продолжалось, увы, очень недолго. Потому что американцы подобного не прощали и, задействуя все возможности – от ЦРУ, подразделений американского корпуса морской пехоты и до местной мафии, с которой всё то же ЦРУ (как и все его предшественники) на протяжении всего этого времени вполне себе неплохо контачило, довольно быстро ввергали подобную страну в жесточайший кризис. Блин, похоже, как-то не окупаются все эти «проверенные временем» рецепты. Как и двухсотлетнее послушное следование за США…
Потом были Австралия, Сингапур, Индия, Бангладеш, Кампучия, Судан, Сомали, Китай и Япония. То есть как страны, достигшие высочайшего уровня развития, так и полные аутсайдеры. И к каждой из этих стран Сталин отнёсся с крайним вниманием… Ну а из Токио они уже наконец-то перелетели во Владивосток, где снова взяли машину и отправились в большое путешествие по Союзу, продлившееся почти четыре месяца. Один из которых они почти полностью провели в Москве. Ну и по десять-двенадцать дней уделили ещё и Сталинграду, Киеву, Тбилиси и Ленинграду. Городов же, где они задерживались дня на три-четыре, было больше дюжины…
– Понимаете, Александр, – заговорил Сталин, – я очень многое узнал и обдумал в процессе нашего путешествия. И теперь гораздо лучше представляю те мотивы и побуждения, которые двигают как народными массами, так и руководящей ими элитой. И должен сказать, во многом вы были правы, когда по-товарищески критиковали нас за излишний оптимизм в деле воспитания нового человека. А также за попытки понять и направить движения человеческого социума середины и уж тем более конца двадцатого века, используя для этого методики и инструменты, разработанные в середине – конце девятнадцатого. – Сталин вздохнул: – Мы утверждали, что марксизм – живое и развивающееся учение, но при этом сами способствовали тому, что оно стало догматическим. А наши преемники окончательно закрепили эту ошибку… – Иосиф Виссарионович вновь прошёлся вдоль окон, после чего продолжил: – Марксизм должен расти и развиваться. Вместе и параллельно с тем, как растёт и развивается человеческий социум. Глупо же, видя, как изменяются технологии практически во всех областях, в том числе и тех, которые оказывают прямое внимание на социум – то есть связь, логистика, транспортная связность, телекоммуникации, социальные сети, – и продолжать работать с ним практически теми же методами, что и сто лет назад! А мы и наши преемники этого не поняли либо поняли слишком поздно…
