Глотов вспомнил про Игнасио, из-за которого погиб Дрейк.
«А что он смог бы предложить? Может быть, у него был реализатор на базе? А мы тут тогда в качестве кого? Почтальонами работаем?! Кто же так планировал эту операцию? Нас готовили серьезно, подробно, но конечный этап был проработан как-то невнятно, висел на одной нитке. Провалился один агент, и дело застопорилось. Если бы не Самсонов, дядя Майкл с Изабеллой!.. Был ли смысл проявлять инициативу? Свалили бы мы отсюда, пусть бесславно, зато подобру-поздорову, без потерь. Но сейчас поздно об этом думать. Кашу надо доваривать. Нас интересуют не попытки, а результат, как сказал один прапорщик, пытаясь натянуть презерватив на голову. А тут и попытки только умозрительные. Изабелла…»
Он представил себе эту девушку, такую изменчивую, то аристократически чопорную, то легкомысленную, с раскиданными по плечам волосами. Его тянуло к ней, тащило как на аркане. Он раздевал ее глазами при каждой встрече, представлял обнаженной, бесстыдной, хотел схватить на руки, зарыть в простынях и любить до изнеможения.
Глотов чувствовал, что она тоже тянется к нему, словами и жестами намекает на это, предлагает проявить инициативу. Он сначала зажигался, но тут же придавливал в себе желание, обманывал себя. Мол, делу время, а все остальное подождет. Их нежности ограничивались поцелуйчиками при встрече.
Изабелла иногда приглашала его к себе в кабинет. Они пили легкое вино, вели пустопорожние разговоры и понимали, что сидят здесь вовсе не для этого, а для кое-чего другого, сладостного и желанного.
«Ходим по кругу как лошади в цирке, – с тоской думал Глотов. – Вот всегда у меня так. – Он вспомнил, с каким трудом у него складывались отношения с Дашей. – И где она теперь, чем занимается? Все как-то поблекло и растворилось в свете текущих событий».
Его тяжкие раздумья прервал звонок по телефону.
– Привет, кабальеро! – раздался в трубке голос Изабеллы. – Сегодня в городе карнавал. Я тебя приглашаю. Зайди ко мне после обеда.
Глотов подумал, что во время праздника бессмысленно чем-либо заниматься всерьез. Понятно, зачем Изабелла пригласила его. Надо соглашаться.
Он собрал группу у себя в номере и сказал нарочито серьезным тоном:
– Тут в городе карнавал намечается, народный праздник. А мы что, не люди, что ли?
– Так, значит, гуляем? – осведомился Морган, еще не понимая, куда клонит начальство.
– Догадайся с одного раза, – подал голос Флинт.
– Значит, гуляем, – сказал Глотов, не меняя серьезности в тоне. – До завтрашнего утра. Спиртное в меру, девиц – сколько влезет, но предохраняйтесь. Ну и чего вы тут расселись?!
Возбужденный личный состав, ни слова не говоря, пулей вылетел из номера.
Когда Глотов зашел в кабинет, Изабелла вертела в руках какую-то хламиду желто-коричневого цвета из плотного материала.
– Я купила билеты на трибуны, – сказала она вместо приветствия. – А это тебе. Померь. Пончо. Твой костюм не годится для карнавала.
«Она за меня уже все решила. Ну и хорошо. Пусть будет так».
Изабелла как будто заглянула в его мысли.
– А чем ты собрался сегодня заниматься? Своим бизнесом? – спросила она. – Это совершенно бесполезно. Сегодня праздник, а это уважительная причина для того, чтобы бросить работу, уйти в кратковременный запой, танцевать и любить под оглушительную музыку. Все и будут этим заниматься, и мы тоже. – Она загадочно улыбнулась. – Ну так чего застыл как каменный индейский божок? Бери пончо, мерь. Я специально для тебя купила его в сувенирной лавке. И не только… – Девушка скрылась в соседней комнате, тут же вернулась и продолжила: – Вот мокасины, кожаные штаны и солнечный головной убор. – На столе появилась некая конструкция, сооруженная из перьев и хвостов каких-то мелких животных. – Давай, мерь!
Он разделся до плавок и натянул на себя все эти экзотические шмотки. При этом Стас заметил, что девушка с интересом разглядывает его мускулистые ноги.
– Прямо индейский вождь из племени майя, – сказала Изабелла, обойдя вокруг Глотова.
Он подошел к зеркалу, глянул в него и подумал:
«Да, смотрится забавно. Только томагавка не хватает».
– А это для меня, – не унималась Изабелла.
Она стянула с себя платье и осталась в узком черном купальнике.
Глотов с жадностью смотрел на ее великолепную фигуру, стройные ноги, просто облизывал ее взглядом.
«А ведь это приглашение к танцу!» – решил он, схватил девушку и прижал к себе.
Но она мягко выскользнула из объятий и сказала:
– Потом. Не спеши. Лучше оцени мою тунику.
Изабелла надела на себя эту самую тунику, по мнению Глотова, представлявшую собой мешок с прорезями для головы и рук, и затянулась пояском с кистями.
– Ну и как? – Она сделала несколько изящных па, призывно виляя бедрами.
– Потрясающий балахон, особенно в совокупности с твоими ножками, – ответил Глотов, и зааплодировал.
Их отношения упрощались с необычайной скоростью.
«Дама решила проявить инициативу, не надеясь на сообразительность кавалера. Теперь надо ждать ночи. И я непременно дождусь ее», – решил Стас.
Когда Глотов и Изабелла взошли на импровизированную трибуну, карнавальное шествие еще не началось, но площадь уже бурлила народом, представляла собой некую зыбкую спорадическую субстанцию. Они не надели масок, что было редкостью среди публики, окружающей их. Короли, шуты, сказочные персонажи, невообразимые монстры с ужасающими клыками, индейские божки, экзотические животные, птицы с огромными клювами и персонажи, происхождение которых трудно себе представить, выставляли себя напоказ, демонстрировали фееричность и бесконечность человеческой фантазии.
– Живая иллюстрация комплексов неполноценности, – прокомментировала все это Изабелла, забросив ногу на ногу. – Аристократы одеваются как простолюдины, мужчины перевоплощаются в женщин, бедняки радостно натягивают на себя костюмы принцев и принцесс.
Вскоре в толпе наметилось целенаправленное движение, появились полицейские. На середине площади образовался свободный коридор шириной в пару десятков метров, предназначенный для прохода праздничной колонны. Народ слегка успокоился, сосредоточился в ожидании шествия.
Внезапно слева от трибуны раздалось несколько выстрелов, и в толпе возник небольшой водоворот.
– Что-то рано для фейерверков, – сказала Изабелла.
– Это не фейерверки. Кто-то в людей стреляет, – пояснил Глотов.
– Ну и пусть, – отмахнулась Изабелла. – Обычное дело. Полиция разберется. Какой-нибудь обкуренный дегенерат возомнил себя конкистадором.
Вскоре пятеро полицейских протащили мимо трибуны этого самого конкистадора, истошно орущего и извивающегося змеей. Четверо стражей порядка несли данного типа за руки и за ноги, а пятый периодически охаживал его резиновой дубинками по ребрам.
