– Нет, и, кажется, уже бросили искать.
Удивительно, что она так запросто говорит о Денизе, подумала Уилла. И как они могли дружить, если одна – вещь в себе, а другая – душа нараспашку?
Шон закончил диалог с официанткой и включился в беседу:
– А по-моему, вполне постижимо. Не забывай, что это не самый благополучный район.
– Нет, там я не чувствую никакой опасности, – сказала Уилла. – По вечерам совершенно спокойно гуляю с собакой.
– Твое мнение еще может измениться. Ты посмотри, кто там живет! Отморозок на мотоцикле, опустившийся сыщик, бывший врач, у которого куча неимущих пациентов…
Он не прав, подумала Уилла. Они не такие. Даже если такие, в них еще много другого. Но спорить не стала и сменила тему:
– Как дела на работе, милый? Все в порядке?
– Что? А, да.
Уилла не знала точно, чем занимается сын. Впрочем, так же было и с его отцом.
– Ты здесь обосновался насовсем? – спросила она.
– Наверное, – сказал Шон и углубился в меню.
– А вы, Элисса, работаете?
– Да, я агент фирмы по оформлению окон.
– Как интересно!
– Тут требуется чувство цвета и чувство стиля. Не говоря уже о такте. Вы не представляете, что люди хотят видеть на своих окнах.
– Могу вообразить, – сказала Уилла.
Официантка подала напитки и приготовилась взять заказ. Шон и Уилла выбрали крабовое суфле (он – с картошкой фри, она – с шинкованной капустой), Элисса – куриное филе под острым соусом (но без острого соуса) и салат (но чтоб приправа на краю тарелки). Уилла надеялась, что все закажут и суп и тогда ужин продлится, однако Шон и Элисса от первого отказались.
После ухода официантки повисла долгая пауза; вся их компания наблюдала за капризным малышом, который улегся под соседний столик, сложив руки на груди.
– Ну перестань, Джорджи, – упрашивала его мать. – Не надо, милый…
– Жаль, с нами нет Питера, – наконец сказала Уилла.
– Я тоже огорчилась, – подхватила Элисса. – Было бы приятно познакомиться.
– Его позвали дела. Шон знает, как с ним это бывает.
– Я думал, он на пенсии, – сказал Шон.
– Да, верно, однако с фирмой не порывает.
– Кто бы сомневался. – Шон повернулся к подруге: – Мы с братом называем его «нескончаемым подарком».
Элисса фыркнула, но Уилла озадачилась.
– В каком смысле? – спросила она.
– Ну как, все эти его фу-ты ну-ты и придирки всегда дают богатую пищу для беседы.
– Я не понимаю, о чем ты!
– О, если б нынче он пришел! Представляешь, Элисса, он никогда не садится за столик, который ему предлагают, но просит показать другие. Затем – вино. Ему наливают глоток на пробу, он цедит вино, потом гоняет во рту и хмурится, а все ожидают его вердикта.
– Не выдумывай, пожалуйста, – сказала Уилла.
– Но это еще цветочки, а ягодки – заказ блюда. Официантка с блокнотом и ручкой стоит, стоит, стоит…
– Элисса, он преувеличивает!
– Потом говорит: может, я подойду позже? Нет-нет, отвечает Питер и продолжает ее мариновать. Наконец спрашивает: у вас спаржа со своего огорода? Ее сорвали по росе?
– Шон все сочиняет! – воскликнула Уилла. – Питер очень милый. И забавный, у него весьма… едкий юмор.
– Как вы познакомились? – спросила Элисса.
– О! – обрадовалась Уилла. – Я стояла в очереди на почте, в руках держала бутылку воды, а Питер перегнулся через мое плечо и спрашивает: «Разве не шерпа должен носить за вами воду?»
Она рассмеялась, а Элисса как будто опешила.
– Ну, теперь ты понимаешь? – спросил ее Шон.
– А что здесь плохого? – удивилась Уилла.
Официантка безмолвно поставила перед ними еду, словно почуяв, что сейчас не время интересоваться, всем ли они довольны.
– Вечно он центрит и витийствует, – сказал Шон. – Вспомни, мам, как он изощрялся в остроумии над панино. Представляешь, Элисса, на коробке с крекерами он читает «рекомендованные блюда», среди которых итальянский бутерброд с сыром, перцем, кабачком и прочим. Только там его назвали «панини». «Надо же, панини! – фыркает Питер. – Во множественном числе, что ли? Этакая безмозглость аппетит отбивает напрочь!»
Элисса хмыкнула.
– Он просто воплощение тяжелого характера. – Шон отправил в рот добрую порцию суфле.
«Не похоже, что у тебя характер – воск», – подумала Уилла, но вслух сказала:
– Ты несправедлив к нему. Каждый имеет право на свое мнение.
Шон молча подцепил вилкой суфле.
Элисса деликатно покашляла. Она еще не притронулась к своему блюду.
– Очень жаль, что я никогда не видела отца Шона.
– И впрямь жаль. – Уилла порадовалась смене темы. – Он бы вам наверняка понравился. Знаете, он присутствовал при родах Шона и так возликовал, когда тот появился на свет. «Ребеночек!» – крикнул он. Хотел сказать «мальчик», но очень пере…
– Он погиб в дорожной аварии, – вмешался Шон.
– Да, ты говорил, – пробормотала Элисса.
Уилла склонилась к тарелке и попробовала суфле. Вкус пригорелого блина.
– Что-нибудь еще для вас? – спросила официантка.
– Нет, все великолепно, – сказал Шон.
Уилла невольно вспомнила, что Питер терпеть не может оборот «что-нибудь для вас».
– Дайте знать, если еще что-нибудь захотите. – Официантка ушла.
Звякали вилки, шуршали кубики льда. Элисса начала есть, поминутно промокая салфеткой губы. Шон расправился с суфле и приступил к картошке. С детства он все ел поочередно.
– А вы давно знакомы? – Уилла тщательно сформулировала вопрос. Она не могла спросить: «Как вы познакомились?» – поскольку было ясно, что Дениза ей обо всем рассказала.
Помешкав, Элисса ответила за двоих:
– С год, наверное. То есть мы знакомы около года, а встречаться начали… позже.
– Ага.
– Я не плохая, поверьте.
Это было так неожиданно, что на секунду Уилла растерялась.
– Нет-нет, – сказала она.
– Я хотела терпеть мужа и дальше, честное слово. Но тут появился Шон.
Уилла могла это понять. Шон даст Халу сто очков вперед, что тут говорить.
– Когда я переехала на Доркас-роуд, мы с Шоном часто пересекались в спортзале. Поначалу я даже не знала, что мы живем на одной улице. Дениза в спортзал не ходила. Хал тоже. Вот так мы рядышком и бегали на тренажерах.
От этих подружек, подумала Уилла, несомненная польза: через них больше узнаешь о сыновьях. Она понимающе кивнула, боясь неосторожным словом оборвать рассказ. А вот Шон явно хотел, чтоб подруга замолчала.
