– Ладно, раз ты этого хочешь, – проговорил Питер и опять уткнулся в журнал.
Уилла мешкала, слегка ошарашенная. Муж вправду согласен, чтоб она осталась?
– Тогда, пожалуйста, разбронируй мой билет, – наконец сказала она.
Питер только кивнул и перевернул страницу.
Уилла вышла из комнаты, притворила дверь. Зной шлепнул ее по лицу, точно влажная тряпка, но с каждой ступенькой вниз становилось прохладнее.
В гостиной Дениза разогнутой проволочной вешалкой чесала ногу по краю гипса и рассказывала:
– Тебе еще повезло, говорит хирург, что пуля была не разрывная. «Повезло? – спрашиваю. – Вы так думаете?»
Кэлли исполняла трюк курильщика – выдыхала дым в сторону и рукой безуспешно его разгоняла.
– Типично, – сказала она непонятно о ком – о хирурге или мужчинах вообще.
Едва Кэлли ушла, как звонок возвестил о прибытии Бена Голда с миссис Минтон на буксире. Уилла открыла сетчатую дверь и посторонилась, пропуская их в дом. Волоча ноги, старуха вошла первой, Бен следовал по пятам, готовый, если что, ее подхватить. Ходунки остались у крыльца – видимо, ими пользовались только для равновесия.
– Потихоньку, потихоньку, – остерегала себя миссис Минтон. Нынче она была в некрасиво короткой юбке, не скрывавшей бледные ноги в синих прожилках, и открытой блузке, выставлявшей напоказ костлявые руки. Уилла впервые видела ее без домашнего халата.
Добравшись до гостиной, старуха остановилась и оглядела Денизу.
– Ты смотришься вполне здоровой, – сказала она.
– Так я здорова, если не считать треклятую ногу. Шерил, кыш из кресла, пусть миссис Минтон сядет.
– Мне всегда хотелось узнать, каково это, когда в тебя стреляют? – Под приглядом Бена старуха мелкими шажками двинулась к креслу.
– Сперва ничего не чувствуешь. Толчок, и все. А вот потом боль изводит. И как будто переливается – встанешь, так она сползает по ноге и шибает в пятку.
Миссис Минтон крякнула и, ухватившись за руку Бена, медленно опустилась в кресло.
– Шерил, ты, надеюсь, помогаешь маме? – спросила она, оправляя юбку.
– Угу. – Присев на корточки, Шерил почесывала пса за ушами.
– Кто хочет чаю со льдом? – предложила Уилла.
– Нет, спасибо, дорогая, – отказалась миссис Минтон.
– Я тоже не буду, – сказал Бен, усаживаясь в качалку.
– А где ваш муженек? – поинтересовалась старуха.
– Наверху, пакуется. Завтра утром он уезжает, – сказала Уилла.
Дениза и Шерил повернулись к ней.
– А вы? – спросила Дениза.
– Я подумала, что смогу остаться еще на несколько дней, если у вас, конечно, нет возражений.
– Не-е-ет! – протяжно выдохнула Шерил.
– Боже мой! – воскликнула Дениза. – Я понимаю, что должна вас отговаривать, но… Спасибо, Уилла!
– Пустяки. У меня нет срочных дел дома.
– Но супруга покидать негоже, – строго сказала миссис Минтон.
– Так всего на два-три дня.
– Его надо лелеять.
– Я лелею, – заверила Уилла.
– Вот вам мой пример: мужа я лишилась давно, но дня не проходит, чтоб я не раскаялась, что уделяла ему мало внимания. Он погиб под Геттисбергом.
– В Гражданскую войну? – опешила Уилла.
– Ну да. Любил он нарядиться в форму южан и поучаствовать в знаменитых сражениях. И однажды, когда его вроде как убили, он упал и уже не поднялся. Оказалось – инфаркт.
– Историческая реконструкция, – шепнул Бен.
– О господи! – выдохнула Уилла.
– Я утешаюсь тем, что он хотел бы так умереть, – сказала миссис Минтон.
– Однако же…
– И теперь я болтаюсь по дому одна-одинешенька. Похоже, на нашей стороне улицы живут сплошь одиночки.
– А мы с мамой? – возразила Шерил. – И Сэр Джо с Эрландом…
– Я говорю о супружеских парах, – пояснила миссис Минтон и стала считать на пальцах: – Жена Хала сбежала, Кэлли в разводе, Дейв тоже, жена Бена умерла… Погодите, а Барри и Ричард женаты?
– По-моему, нет, – ответила Дениза. – Они голубые, ну да ладно.
– Нынче всем, у кого есть муж, я говорю: слышь, ты цени его, – сказала старуха. – Цени, говорю, пока он живой.
– Когда-то я тоже потеряла мужа, – поделилась Уилла. Дениза, наверное, об этом знала, но все другие заинтересовались. – Отец Шона погиб в автомобильной аварии, когда сын еще только заканчивал школу.
– Ну, значит, вы сами все знаете, – удовлетворенно покивала миссис Минтон.
– Знаю.
– Бывает, утром встанешь, сготовишь завтрак и вдруг осознаешь, что накрыла стол на двоих.
– Верно, – сказала Уилла. С ней такого не случалось, но она понимала, о чем говорит старуха.
– Вечер тянется бесконечно, ты думаешь: пора уж ложиться, что ли? А глянешь на часы – всего полвосьмого.
– И сам с собою разговариваешь, – с качалки откликнулся Бен. – Пойду-ка чего-нибудь придумаю на ужин, говоришь себе, и голос твой от долгого молчания скрипит как несмазанная телега.
Уилла окинула его внимательным взглядом. Бен смущенно поежился, как будто слова эти ненароком сорвались с языка.
– Лиззи нет уже семнадцать лет, а наш единственный сын в Уганде, – проговорил он. – Думаете, почему до сих пор я вожусь с этой уймой писанины под названием медицинская практика? Чтоб хоть иногда общаться с живым человеком.
– Сын его – врач без границ, – сказала миссис Минтон.
– Это замечательно, – отозвалась Уилла.
– Да, но только он на другом краю света, – сказал Бен.
– Знаете… – Уилла запнулась, однако продолжила: – После смерти мамы отец стал дробить день на маленькие кусочки. В смысле, он не загадывал, как дожить свою жизнь, а радовался мелочам вроде бейсбольного матча по телевизору.
– Что ж, способ хороший, если срабатывает, – сказала миссис Минтон.
– Вот именно – если. У меня не получилось. Такая уж я уродилась – не умею жить моментом. Я из тех, кто на отдыхе беспрестанно мучается: а духовку-то я не забыла выключить? А как пройдет обратный перелет?
Дениза рассмеялась:
– Я бы думала только об одном: как растянуть отпуск подольше!
– Понимаете, да? Вот вы так умеете, а я нет.
– Ну мне пора, – сказала миссис Минтон. – Надо полить мои африканские фиалки.
Бен хлопнул себя по коленкам, встал и помог ей выбраться из кресла.
К ужину Питер сулился приготовить курицу на гриле, но так и не вышел из комнаты, и тогда Уилла сама запекла ее в духовке. Вечером он, ничего не объясняя, мрачно уселся за стол и расстелил салфетку на коленях; когда Уилла начала разрезать курицу, Питер не сказал ни слова, хотя обычно заявлял, что лучше него с этим никто не справится. Он явно пребывал в брюзгливом настроении.
