Пока Питер расплачивался за газету, в магазин вошла непричесанная, сильно беременная женщина в розовом фланелевом халате. Глядя, как она хмуро бродит вдоль стеллажа, кассир, совсем молоденький парнишка, ее окликнул:
– Вам помочь?
Женщина ожгла его взглядом:
– Почему вы спрашиваете?
– Что, простите?
– С чего вы решили, что мне нужна помощь?
– Мэм, просто я подумал, вы что-нибудь ищете…
– По-вашему, сама я не найду?
Встретив обескураженный взгляд кассира, Уилла сочувственно вскинула брови, но тут Питер взял ее за плечо и подтолкнул к выходу:
– Пошли отсюда.
В вестибюле он, минуя лифты, направился к бессчетным креслам и кушеткам, сгруппированным парами-тройками, и, выпустив руку Уиллы, рухнул на зеленое виниловое сиденье.
– Ненавижу этот город, – проговорил Питер.
Уилла нерешительно присела на краешек кушетки.
– Ты из-за этой женщины? – спросила она.
Питер молчал.
– В чем дело?
– Во всем. Ненавижу эту жару, эту влажность, этот кошмарный местный выговор… Не понимаю, что мы здесь делаем.
– Ну как же, милый? Ненадолго приехали помочь Денизе.
– Мы ее даже не знаем!
Уилла не понимала, с чего он так завелся. И постаралась припомнить все, что произошло с момента их приезда. Казалось, она упустила что-то важное.
– Это как-то связано с твоей работой? Тебя расстроила напортачившая секретарша?
– Какое тебе дело до моей работы?
Уилла замерла.
– По-моему, ты в полном раздрызге, – сказал Питер.
– Что?
Он не ответил.
– Мне казалось, это ты в раздрызге, – после долгого молчания сказала Уилла.
Питер шумно выдохнул, потом свернутой газетой хлопнул себя по колену и встал:
– Ладно, пошли обратно в балаган.
Следом за ним Уилла шагала к лифтам. В животе была противная тяжесть.
В лифте ехали молча. В гудящей тишине поднялись на второй этаж. Шум веселья в палате Денизы был слышен еще в коридоре.
6
В субботу Уиллу разбудил телефонный звонок. Хотя звонить ей никто не мог, настойчивое треньканье все-таки растревожило. Даже когда телефон смолк, она уже не смогла расслабиться и под мощный вой кондиционера пыталась угадать: Шерил ответила на звонок или неведомый абонент сам бросил трубку? Щурясь в потолок, Уилла прислушалась. Но никакие звуки не могли пробиться сквозь зудение чертовой машины.
Старые электрические часы на комоде показывали без малого девять. Одеяло на пустой кровати Питера отброшено, в изножье скомканная пижама. Сочный золотистый свет за окном разительно отличался от привычной утренней бледности.
Уилла села, пригладила волосы, сунула ноги в тапочки. Потянулась за кимоно, и тут в комнату заглянул Питер.
– А, проснулась, – сказал он.
– Что-то нынче я заспалась.
– Звонила Дениза. Сегодня ее отпустят домой.
– Вот и хорошо.
– Сказала, после обхода. Часов в десять.
Уилла встала, завязала пояс кимоно.
– А ты… отвезешь нас? – спросила она.
– Придется. Одна ты не загрузишь ее в машину.
Уилла облегченно выдохнула, постаравшись, чтоб это было не очень заметно.
– Я свяжусь с Роной, как только она откроет свою контору, – сказал Питер, имея в виду их транспортного агента.
– Может, не стоит спешить? Еще неизвестно, как Дениза управится без нас.
– С чем ей управляться-то? Есть Шерил, есть соседи. У нее же только нога покалечена, в конце-то концов!
– Да, но…
– Вообще-то я могу сам заказать билеты по интернету.
– Не надо, пусть Рона этим занимается. Ты же говорил, она лихо добывает места в бизнес-классе.
– Пожалуй, ты права. Ладно, подождем. Черт бы побрал эти часовые пояса!
Иногда Питер заявлял – вероятно, в шутку, – что вся страна должна жить по единому времени, пусть даже некоторым штатам придется вести дела в темноте.
Уилла сомневалась, что Дениза одолеет лестницу на второй этаж, однако после завтрака они с Шерил прибрались в ее комнате и поменяли постельное белье. Маме понадобится еще одна подушка, командовала Шерил и, очищая туалетный столик от всего вплоть до щетки для волос и пузырька с духами, любовно приговаривала:
– Она у меня такая разгильдяйка!
Переводная картинка с крабом на ее щеке растаяла, оставив оранжевые точки. Нынче Шерил была в белых сапогах с кисточками (из униформы мажоретки), в шортах, как всегда врезавшихся в промежность, и короткой маечке, открывавшей круглый живот. Уилла поймала себя на том, что восхищается ее детской непосредственностью.
Выйдя из дома, в соседнем дворе они увидели Кэлли, на ногах-копытцах семенившую к своей машине. Она им помахала и крикнула:
– Как там Дениза?
– Едем забирать ее домой, – ответила Уилла.
– Привет ей! Я в «Гигант», вам ничего не нужно?
– Наверное, нет, спасибо.
Кэлли сделала ручкой и села в машину.
– Надо подарить ей какой-нибудь саженец, – сказала Шерил. – В благодарность, что заботилась обо мне.
– Отличная мысль! – поддержала Уилла.
– Мама тоже согласилась, но, боюсь, забудет.
– Мы это сделаем. Правда, Питер?
Тот что-то промычал, ключом отпирая дверцу, поскольку старая машина Денизы не имела центрального замка. Уилла села впереди, Шерил устроилась на заднем сиденье и, подавшись вперед, сказала:
– Но забота обо мне была ей в тягость, а потому не стоит покупать чересчур дорогое растение.
– Напротив, надо купить что-нибудь подороже, – сказал Питер, усаживаясь за руль. – Если б роль няньки доставила ей радость, тогда мы бы вообще ничего ей не дарили. Вон как Уилле.
Уилла обернулась к Шерил, и они чуть не столкнулись носами. Девочка смотрела внимательно и немного застенчиво.
– Питер прав, – сказала Уилла. – Я бы поблагодарила тебя за доставленное удовольствие.
Шерил тихонько засмеялась и, откинувшись на сиденье, пристегнула ремень.
Дорога к больнице была уже немного знакомой: череда обшарпанных веранд, надувные бассейны и трехколесные велосипеды во дворах, вывески «Дом завивки» и «Мастер на все руки». Становилось жарко; вскоре Питер включил кондиционер и, в зеркало глянув на Шерил, попросил ее поднять стекло на своем окне. Девочка крутанула ручку, не прерывая рассказа об идее проката домашних животных:
