– Послушай, маленькая, – сказал он, – я понимаю, после переезда ты осталась не у дел. И тебе хочется больше общаться с сыновьями. Но сейчас это просто глупость. Ты же никогда не встречалась с этой женщиной!
– Зато… я с ней разговаривала.
– Вот как?
– Раз-другой по телефону, когда звонила Шону.
Муж опять одарил ее терпеливым взглядом.
– Ох, Питер, ну встань на мое место! Я уже сто лет не чувствовала себя нужной! А тут эти люди говорят, что нуждаются во мне… Кэлли, Шерил и Аэроплан прижались носами к оконному стеклу! Неужели так трудно понять?
– Какой еще Аэроплан?
– Собака, – наугад сказала Уилла.
– Ладно, – наконец сказал Питер, помолчав. – Я еду с тобой.
– Поедешь в Балтимор?
– Когда последний раз ты путешествовала одна? Вообще было такое, чтоб куда-нибудь ты поехала в одиночку? И потом, кто-то должен присмотреть, чтоб тебя там не облапошили.
Конечно, надо было ответить: «Боже мой, мне шестьдесят один, и я пока еще в своем уме! Да, случалось, я путешествовала одна. Правда, давно». Но от мысли, что о ней позаботятся, сразу стало легче, и потому Уилла лишь слабо возразила:
– Еще неизвестно, удастся ли тебе достать билет.
– Не волнуйся. Это всегда можно устроить.
И он пошел устраивать.
Дождавшись, когда муж усядется смотреть вечерние новости, Уилла позвонила Шону. В спальне набрала номер и через французское окно вышла на террасу с видом на поле для гольфа. Жара, слава богу, понемногу спадала. Уилла никак не могла привыкнуть к тому, что без кондиционера здесь не прожить. От него зависишь, как астронавт – от кислородного баллона. Если вдруг вырубят электричество, все, наверное, погибнут. Стоило об этом задуматься, как накатывала легкая паника.
Шон ответил на третьем гудке:
– Мам?
– Здравствуй, милый. Я не слишком поздно?
– Не, нормально. – Эту манеру чуть растягивать слова он перенял от отца; Уилла тотчас ее узнавала, и всякий раз ее охватывала грусть.
– Я только хотела сказать, что завтра лечу в Балтимор.
– Да? Зачем?
– Ты помнишь Денизу?
– Денизу… Денизу… Мою Денизу?
– Да. Она… ты, наверное, не знаешь, ее подстрелили… и я вот согласилась…
– Подстрелили?!
– Видимо, несчастный случай. Деталей я не знаю. Но я согласилась присмотреть за ее дочкой, пока Дениза в больнице.
– Что?
– Ну, дочка у нее. Шерил. Скажи, Аэроплан – это собака?
– Что? Какой еще Аэроплан?
– Вот я тебя и спрашиваю.
– Мам, зачем тебе все это?
Уилла вздохнула:
– Так и знала, что ты не поймешь.
– Как она вообще связалась с тобой?
– Не она, соседка ее позвонила. Кэлли.
– Как же ее фамилия-то… Жирная такая?
– По телефону не видно.
С террасы Уилла сошла во двор, вернее, в то, что здесь считалось двором, – узор четких гравийных дорожек, петляющих меж пышных кустов. Разговор уже слегка досаждал. Уилла перехватила трубку, услышав очередной вопрос сына:
– Но почему она позвонила тебе? И как вообще узнала твой номер?
– Он был в телефонном списке Денизы.
– Как он там оказался?
– Вот этого я не знаю.
– Фигня какая-то! – сказал Шон. Уилла знала, что сейчас он взъерошил волосы, как сделал бы Дерек.
– В любом случае, нам надо быть на связи, – поспешно проговорила Уилла.
– Ладно.
– Мы улетаем завтра днем.
– Питер тоже едет?
– Да. Я там устроюсь, потом все вместе где-нибудь поужинаем, и я тебе позвоню.
– Ладно, – повторил Шон. – Договорились. Может, познакомишься с Элиссой.
– Кто это?
– Ну, подруга моя.
– Да, конечно. Не терпится ее увидеть.
Уилла сбилась со счета его подружкам. Ничего, рано или поздно он остепенится и к кому-нибудь прилипнет. Тогда можно надеяться на внуков. Ужасно хотелось их понянчить.
Закончив разговор, она подошла к гигантскому, раза в три выше ее, кактусу карнегия, вскинувшему симметричные лапы к темнеющему небу. Уилла обожала эти кактусы за их достоинство и стойкость. Ничто другое в Аризоне ей не нравилось. Впервые Уилла увидела их прошлым летом, когда они с Питером приехали подыскать дом, – возле аэропорта маячила целая рощица карнегий, похожих на таинственное племя. Она сразу сказала мужу, что какой бы дом они ни купили, во дворе непременно должна быть карнегия. Питер засмеялся. Он счел это женской блажью – мол, желаю сад! Но Уилла никогда не увлекалась садоводством. Просто влюбилась в карнегии, вот и все. Она приложила ладонь к стволу кактуса, где не было колючек. На ощупь он был как огурец – прохладный, гладкий, упругий. Кактус словно почуял ее и слегка напрягся.
– Ма-лень-ка-я! – с террасы позвал Питер.
– Иду! – откликнулась Уилла и, на прощанье погладив кактус, пошла к дому.
2
– Когда я первый раз летела на самолете, один мужик уткнул мне в ребра пистолет, – сказала Уилла.
– Повтори-ка, – попросил Питер.
Конечно, он все прекрасно слышал, хоть их места разъединял проход. Уилла только молча улыбнулась.
– Пистолет, говоришь?
– По крайней мере, так было заявлено. Сама я его не видела.
– И что ты сделала?
О господи, опять она выставит себя полной рохлей.
– М-м-м… ничего.
– Ничего?
– Это было непросто.
Питер вытаращился. На секунду его перекрыла стюардесса, катившая тележку с напитками обратно в бортовую кухню. Она прошла, а Питер по-прежнему не сводил глаз с Уиллы.
– Мужик сказал: дернешься – выстрелю. Я не шевелилась, он не стрелял.
– Но чего он добивался?
– Не знаю, чего он добивался.
– И чем все закончилось?
– Я была с Дереком – тогда мы еще только встречались, – и он решил, что нам надо поменяться местами. Вот и все.
Питер задумчиво откинулся в кресле.
Уилла вспомнила эту историю, потому что он брюзжал из-за досмотра в аэропорту. И вечно спорил с сотрудниками службы безопасности.
– По-моему, досмотр очень полезен, – сказала Уилла. – Если бы тогда его проводили, никто бы не ткнул в меня пистолетом.
– Но ты же не знала, был ли вообще пистолет.
– Не знала.
