Опять ойкнув, Уилла секунду помешкала.
– Спасибо, но, думаю, нет, – сказала она.
– Ладно.
– Извините.
– Нет, я понимаю. – Декстер неловко взмахнул рукой и ушел.
Закрыв дверь, Уилла вернулась в гостиную. Села на диван, потом улеглась и, закрыв глаза, попыталась восстановить сон, прокрутить его, так сказать, заново. Вот Дерек звонит в дверь, она встает, идет в прихожую… Однако сон упрямо не шел, словно она выдула целый кофейник кофе.
Но Уилла не сдавалась. Вот она в прихожей. Открывает дверь. На крыльце Дерек, злой как черт.
– Что за хрень, Уилла?
– Это ты. – Она его обнимает, уткнувшись головой ему в грудь.
Часть вторая
2017
1
Телефон затрезвонил во второй половине июльского вторника, когда Уилла разбирала свои ленты. На кровати разложив их по цвету, каждую она разглаживала и затем укладывала в обтянутую тканью шкатулку, специально для того купленную. И тут вдруг – дзынь-дзынь!
Уилла прошла к телефону и глянула на определитель номера: код Балтимора. Шон? Нет, номер не его, однако сердце царапнула когтистая лапка тревоги. Уилла взяла трубку:
– Алло?
– Миссис Макинтайр? – спросил женский голос.
Уже больше десяти лет Уилла носила другую фамилию, но ответила утвердительно.
– Вы меня не знаете, – сказала женщина. Начало не обнадеживало. Бесцветный голос ее казался сытым, а балтиморский выговор превращал «вы меня» в «вымя». – Я Кэлли Монтгомери, соседка Денизы.
– Какой Денизы?
– Вашей невестки.
Как ни печально, невесток у Уиллы не было, но спорить она не стала, поскольку одно время Шон жил с некоей Денизой.
– Ах да.
– Вчера ее подстрелили.
– Что-что?
– Ранили в ногу.
– Да кто же?
– Вот уж чего не скажу. – Кэлли дыхнула в трубку. Сперва это показалось смешком, но потом Уилла догадалась, что собеседница курит. Она уже подзабыла эти шумные паузы, возникающие в телефонном разговоре с курильщиком. – Наверное, случайность. Знаете, как оно бывает.
– Ну да.
– Так вот, Денизу увезли на «скорой», и я по доброте душевной забрала ее дочку к себе, хотя, честно сказать, совсем ее не знаю. Да и с Денизой-то мы едва знакомы! Сюда я переехала только в прошлый День благодарения, когда бросила это жалкое подобие мужа и спешно сняла себе жилье. Но то совсем другая история, вам, наверное, не интересная. Я-то думала, понянчусь с Шерил пару часиков, и все. Подумаешь, пуля в ноге. И тут нате вам: Денизу прооперировали, девчонка ночует у меня, а утром мамаша ее звонит – мол, оставляют в больнице и неизвестно когда выпишут.
– Ох ты…
– А у меня же работа! Я служу в банке! Звонок застал меня уже на пороге. И потом, я не умею обращаться с детьми. Вчерашний день, знаете, тянулся просто нескончаемо.
Уилла вспомнила, что Дениза – мать-одиночка, но понятия не имела, сколько лет ее ребенку, и лишь краем уха слышала об отце, про которого говорилось как-то невнятно: «Давно сгинул».
– Вот уж… проблема, – беспомощно сказала она.
– Да еще этот Аэроплан, а у меня, кажется, на него аллергия.
– Не поняла?
– Я, значит, вошла в дом Денизы и посмотрела список номеров над телефоном, а там врачи, ветеринары и всякое такое. Позвоню, думаю, Шону, раз такое дело, хотя всем известно, что Дениза его на порог не пустит, но тут вижу запись «Мама Шона» и говорю себе: ладно, позвоню этой маме Шона, пускай приедет и заберет свою внучку.
Уилла и представить не могла, с какой стати ее номер оказался в списке Денизы.
– Вообще-то… – начала она, но ее перебили:
– Между прочим, какой это штат?
– Что?
– Код пять-два-ноль у какого штата?
– Аризона.
– Ну что, подберете рейс, чтоб к вечеру сюда добраться? У вас же там еще полдень, да? А то я тут просто с ума схожу, ей-богу. Жду вас не дождусь. Я, Шерил и Аэроплан прижались носами к оконному стеклу и глядим на дорогу.
– Послушайте, я не… – опять начала Уилла, но теперь осеклась сама.
Повисла короткая пауза, Кэлли выдохнула дым.
– Я живу через два дома от Денизы, – сказала она. – Доркас-роуд, триста четырнадцать.
– Триста четырнадцать, – вяло повторила Уилла.
– Мой номер у вас отразился, да? Сообщите, в котором часу прилетаете.
– Погодите!
Но Кэлли повесила трубку.
Разумеется, никуда она не поедет. Это просто безумие. Надо перезвонить и сказать, что никакая она не бабушка. Хотя, в принципе, это было бы совсем неплохо.
Надо признать, последнее время в ее жизни мало что происходило. Прошлой осенью они с мужем переехали в пригород Тусона, где обитали поклонники гольфа. (Питер заядлый игрок, а Уилла даже правил не знала.) Ей пришлось бросить любимую работу – преподавание английского иностранцам, – но она рассчитывала что-нибудь себе подыскать, хотя пока что не особо старалась. Ее словно парализовало. Питер часами пропадал на поле для гольфа, сыновья жили далеко – Шон заведовал филиалом «Спортс Инфинити» в Таусоне, Мэриленд, Иэн занимался чем-то климатическим в горах Сьерра-Невады, – родители умерли, с сестрой почти не виделись. Даже близких подруг здесь не было, одни приятельницы.
Интересно, что брать с собой, если вдруг соберешься в Балтимор? Никаких официальных нарядов, конечно, не надо. А платье-трапецию, в котором она любила путешествовать, доставили из химчистки? Уилла пошла глянуть в шкафу.
К возвращению мужа из гольф-клуба она уже забронировала билет на завтрашний рейс, где еще были свободные места.
– Не понимаю, – сказал Питер. Он стоял в дверях спальни и смотрел, как Уилла пакует чемодан, раскрытый на кровати. – Ты никогда словом не обмолвилась об этой Денизе.
– Да миллион раз я о ней говорила! Пару лет они с Шоном жили вместе, вспомнил?
– Но кто она тебе? Почему тебя она просит приехать?
– Ты что, не слушал? Попросила соседка. Кэлли. Дениза в больнице, и ее дочка…
– Но это не дочка Шона.
– Нет.
– Кстати, сколько лет девочке?
– Точно не знаю.
Питер смолк, терпеливо ожидая, когда она сама осознает всю абсурдность своего поведения.
Он был на одиннадцать лет старше, и порой Уилла, глядя на этого серьезного ухоженного мужчину – загорелое чеканное лицо, серебристый ежик волос, – чувствовала себя наивным несмышленышем. К тому же он частенько называл ее «маленькой». Вот и сейчас.
