В последнее время я совсем забыла и про этих ребят, и про само понятие «фан-клуб». Я сунула пакет Бейкеру под нос, но он дернул усами, перекатился на другой бок и снова уснул. В этот раз кошачьей мяты внутри не было. Поэтому я открыла его, уверенная, что там меня ждет новая партия предметов детского творчества на кошачью тему, выполненная второклассниками, вместе со снимком самого класса.
Прочитывая каждое письмо, я поражалась тому, что помимо того, что наши коты, несомненно, приносили радость множеству самых разных людей, они еще и помогали группе семилетних школьников, живущих в другом штате, сделать процесс обучения заметно легче и веселее.
Итак, моя работа могла подождать. Я заправила лист фирменного бланка в печатную машинку и приступила:
«Дорогие ученики и мисс Крамм,
нам было приятно узнать, что у вас все в порядке, и увидеть ваш класс – вы так выросли за прошедший год! Спасибо за рисунки Гарфилда и Крейга, хотя Бейкер почти не вспоминает Гарфилда (конкуренция). Наши котики живут с нами уже больше пяти лет и до сих пор получают множество писем и принимают посетителей. В свободное время они любят поиграть с веревкой, которой мы обвязываем старые газеты, значительно затрудняя нам работу. Ну и конечно, они много спят (как все кошки), предпочитая в основном корзины для бумаг. Из-за этого тоже иногда возникают некоторые затруднения. А еще они любят прогуляться по клавиатуре компьютера, но пока еще не написали ничего особо увлекательного, хотя Тейлору и удалось набрать «ПРРР». Желаем вам удачного окончания учебного года. Поздравляем вас всех с успешной перепиской. Наши хвостатые помощники будут особенно рады получить от вас новые письма с новостями.
С наилучшими пожеланиями от Бейкера и Тейлора,
Искренне ваша,
Джен Лоу».
Вскоре мой архив пополнился еще больше. Я получила письмо от библиотекаря из Миннесоты по имени Филлис Лахти. В своем послании она сообщала, что держит двух кошек, Реджи и Сэди, в библиотеке в городе Сок-Сентер, штат Миннесота, и приложила фото животных. Она выступила с идеей открыть клуб и выпустить информационный бюллетень о библиотечных кошках для тех библиотекарей, которые уже являлись заводчиками или только собирались обзавестись хвостатыми сотрудниками, ну и просто для всех любителей мурлычущих созданий. «Я уверена, что это будет весьма увлекательно, а кроме того, покажет, какую важную работу выполняют кошки в библиотеках», – писала она.
Мне понравилась эта идея, и я, несомненно, могла бы поддержать тех библиотекарей, которые мечтали взять к себе кошку. Я прекрасно помнила, как мы с Ивонн приняли подобное решение пять лет назад, почувствовав некий вакуум. Мы жили в очень маленьком, но при этом быстро растущем и меняющемся городе, где вряд ли кто-то поставил бы под сомнение наши инициативные решения.
Кроме того, в большинстве писем, которые я получала от библиотекарей за последние годы, они спрашивали совета о том, как им приобрести кошку для своей библиотеки. Я видела также, что письма с подобными вопросами публиковались в таких отраслевых журналах, как «Америкен Лайбрериз» и «Лайбрери Джорнал», и каждый раз их редакторы указывали в качестве примера на успех двух наших шотландских вислоухих.
Поэтому я ответила Филлис согласием: «Конечно, я в этом участвую».
Проект «Общество библиотечных котов»
был запущен пару месяцев спустя,
и уже очень скоро о нас стали писать в газетах и журналах.
Неудивительно, что фанатская почта для Бейкера и Тейлора выросла в разы. Но я все равно находила время, чтобы отвечать на каждое послание. В конце концов, я чувствовала, что, если человек потратил время на то, чтобы написать письмо мне или котам, самое малое, что я могла сделать для него, это ответить лично, пусть даже и коротко.
Все это я делала по определенному алгоритму, примерно так же, как составляла заготовки тех речей, что произносила перед посетителями за абонементным столом.
1) Спасибо, что написали нашим котам.
2) Да, мы знаем, что они уникальные.
3) Если вы хотите взять кошку в библиотеку, мы всячески поддерживаем вас в этом!
4) Также прилагаем постер/фирменный пакет/кошачий автограф, о которых вы просили.
5) К сожалению, мы не можем выслать вам котов. Мы считаем их неотъемлемой частью справочного отдела, они предназначены исключительно для внутреннего пользования.
Я писала письма от своего лица, так как чувствовала неловкость, отвечая за котов, за исключением тех случаев, когда переписывалась с юными поклонниками. Кроме того, я не считала, что Бейкер и Тейлор оценят то, что я говорю за них, хотя сами они явно не хотели самостоятельно разбирать свою почту. Вскоре после того, как они освоились в библиотеке, коты явно приняли для себя решение, что помимо выпрашивания угощений и ласки, их главной обязанностью будет испытывать силу воли каждого человека, встретившегося у них на пути. А лучшего места для этого, чем библиотека, не найти: целый день тут расхаживают толпы народа. Один из способов Бейкера проверить чье-либо терпение – стать на сто процентов обездвиженным. Неожиданно он превращался в двухсоткилограммового кота, абсолютно неспособного пошевелиться. Он не подавал признаков жизни, даже когда кто-то пытался перенести его с одного места на другое, а на его морде при этом появлялось выражение, которое можно было бы перевести так: «Если это и так понятно, что данный конкретный кусок стола/ковра/стойки – идеальное для меня место и мне тут удобно, тогда почему этот человек берет меня и несет вон туда?»
Мне и вправду было трудно его винить, ведь Бейкер был сам по себе. Он ходил, где хотел, и делал то, что хотел. И очень сердился, когда ему мешали. То есть если он решил присесть на какую-то книгу, то, бесспорно, садился именно на нее. И неважно, устраивает это остальных или нет.
Тейлор тоже умел поупрямиться, но по-своему. Он был очень пытливым котом. Он любил пристально наблюдать за всем, что бы я ни делала, или, если говорить точнее, пялиться. И мог делать это бесконечно. А если я вдруг начинала в ответ пристально смотреть на него, то он тут же отводил взгляд, словно я поймала его на чем-то запретном. Он умудрялся глазеть, даже когда становился сонным. Временами это нервировало.
Но объединяло их то, что оба кота вели себя одинаково несговорчиво, проявляя смятение и страх, когда кто-то пытался разговаривать с ними, как с детьми. Были среди наших посетителей такие, кто при виде котов сразу же произносил что-то типа: «ООООО!!! А кто у нас тут самый милый котик?» – голосом, который больше подходил для чтения сказок во время посиделок в детском отделе. Как только это начиналось, Бейкер сразу же весь скукоживался и пытался сделаться физически меньше, чтобы исчезнуть. Тейлор же просто смотрел на обидчика своим пристальным взглядом в надежде, что эта болтовня прекратится. Он всегда казался мне в такие моменты немного смущенным.
В подобной ситуации коты выступали единым фронтом, что неудивительно, так как они были страшно преданы друг другу. Хотя сторонний наблюдатель мог этого и не заметить, учитывая разницу в их поведении. Несмотря на то что Бейкер в основном терся возле посетителей у абонементного стола, а Тейлор подхалимничал с сотрудниками в рабочей комнате, правда заключалась в том, что коты были неразлейвода. Помимо того, что они являлись родственниками, им еще приходилось проводить наедине друг с другом минимум двенадцать часов в сутки, когда их запирали в комнате после закрытия библиотеки. Однажды, когда Бейкеру пришлось провести в ветклинике несколько ночей после операции, Тейлор был по-настоящему подавлен. Он долго бродил по библиотеке, пытаясь найти Бейкера, а когда ему это не удалось, начал выть.
