Больше всего в тот период меня мучил иррациональный страх. Я не знала, надолго ли меня хватит. Не убьет ли меня уход за Ронни эмоционально и физически? Не возникнет ли у меня самой рецидив?
Ронни терпеть не мог больницы, и мне не хотелось снова отправлять его туда. Я не хотела, чтобы он окончил свои дни в битком забитом гериатрическом отделении. Я хотела, чтобы он умер дома, рядом со мной.
Поэтому я очень осторожно общалась с врачами. Как-то вечером я проверила уровень кислорода. Он оказался ниже нормы, но я ничего не сделала. Было уже довольно поздно, и я знала, что приехать сможет только «Скорая помощь», поэтому не стала им звонить и решила ничего не делать.
От недостатка кислорода Ронни не задохнулся бы. Он просто погрузился бы в более глубокий сон. Я подумала, что это будет лучше. Если он уйдет во сне, то о такой смерти можно только мечтать. Я бы хотела, чтобы он умер именно так – думаю, и муж тоже хотел бы для себя чего-то подобного.
Имела ли я моральное право решать вопросы его жизни и смерти, не передав его в руки профессионалов? Я любила Ронни всем сердцем. Врачи – нет. Этот вопрос мучил меня всю ночь, но так и остался без ответа. К счастью (или это было к несчастью?), уровень кислорода поднялся, и утром Ронни проснулся.
* * *
Все это время, пока Тилли охотилась, а я терзалась из-за уровня кислорода, Тоби жил в свободной спальне. Кот много спал. Сон и отдых помогли ему восстановить силы, как физические, так и эмоциональные. Он столько перенес – голод, два новых дома (дом Гейнор и мой), кошачья гостиница, несколько визитов к ветеринару. Тоби нужно было прийти в себя. От операции он уже оправился, лотком пользовался вполне надежно, стресс почти прошел – теперь кот предпочитал спать на кровати, а не в домике. У него не обнаружили никаких инфекций и сделали все прививки. Пока что все шло хорошо.
Настало время познакомить Тоби с Тилли. Тоби был таким маленьким и хрупким, что вряд ли напугал бы ее. Я надеялась, что Тилли с ним подружится. Если же нет, то кот без труда найдет другой дом, где его полюбят – ведь он был таким красивым и ласковым. Он гораздо спокойнее относился к людям, чем в свое время Тилли.
Первая их официальная встреча прошла наверху. Я поднялась к Тоби и позволила Тилли пойти со мной. Кошка вела себя очень осторожно – обошла комнату, обнюхала переноску, заглянула внутрь и съела кошачий корм, который там остался. Потом Тилли уселась на переноску сверху, обследовала лоток, подойдя поближе к Тоби. Тот осторожно развернулся к ней. Никто из кошек не шипел. Оба вели себя очень осторожно – не враждебно, но и не дружелюбно.
Я придержала Тоби, чтобы он не подходил к Тилли, и он послушался меня. Кошка ушла из комнаты, а Тоби позволил мне приласкать его и явно получил от этого удовольствие. Кот повалился на спинку, а я щекотала его животик. Многие кошки не любят, когда им щекочут живот, поэтому такое поведение Тоби показало, что он быстро учится доверять людям.
Поразительно, насколько свободнее кот стал чувствовать себя дома, чем в гостинице. Несколько дней, проведенных в одиночестве (я появлялась только для того, чтобы положить корм и сменить наполнитель в лотке), дали ему возможность окончательно прийти в себя. В гостинице кот чувствовал себя неуютно – там было шумно, пахло другими кошками. Теперь же он признал меня. Первое близкое общение позволило мне как следует осмотреть кота. Шерсть на животе была редкой, сквозь нее просвечивала розовая кожа. Возле ушей и на спине шерсть свалялась в колтуны. Тоби явно плохо ухаживал за собой. Кроме того, месяцы голодания и наличие глистов плохо сказались на состоянии его шубки. Бедный Тоби. Ему явно пришлось нелегко.
Кот начал играть с мышью, набитой кошачьей мятой, которую я оставила в его комнате. Аппетит у него по-прежнему оставался хорошим – он съедал все, что я ему давала, вылизывал миску и ждал еще. Было очевидно, что он не забыл голодные времена, когда радовался даже тем объедкам, которые Гейнор выносила ежикам.
Тоби показал мне, что его уже можно выпускать в большой дом. Кот начал крутиться возле двери спальни и все время норовил выглянуть в коридор. Я решила, что его можно выпустить, но Тилли возражала. Она осторожно поглядывала на Тоби. Его присутствие ее явно беспокоило. Когда кот вышел и направился в мою спальню, кошка наблюдала за ним из-за кровати и при первой же возможности сбежала вниз.
Тилли вернулась позже, когда я загремела мисками. За еду она была готова сделать все и отправиться куда угодно. Погремев миской, я смогла понять, хватит ли ей смелости находиться в обществе нового кота. Смелости хватило – Тилли вела себя осторожно, чуть-чуть побаивалась, но ужаса новый обитатель дома ей не внушал.
Тоби всегда был готов к ласкам. Он падал на спину, задирал лапы и подставлял мне животик, как только я оказывалась поблизости. Живот у него был бледнее ярко-рыжей спинки. Я стала его аккуратно вычесывать, каждый раз собирая целые пригоршни мертвой шерсти, однако кот все еще выглядел весьма непрезентабельно. С колтунами я разобраться еще не успела.
Шерсть Тоби на ощупь была какой-то мыльной. Если бы он был собакой, я бы его вымыла. Кот чувствовал себя гораздо лучше, но до конца еще не освоился. То, что он плохо ухаживал за собой, говорило о сохранившемся стрессе. Помню, когда я только взяла Тилли в дом, она несколько месяцев пряталась под кроватью и ухаживать за собой начала лишь тогда, когда почувствовала себя абсолютно уверенно. Повышенная жирность шерсти Тоби могла быть связана и с тем, что он жил под машиной, где на него могло попадать машинное масло. Может быть, его шерсть имеет такой противный вкус, что ему просто не хочется вылизывать себя?
Даже чистый и пушистый хвост не был в идеальном состоянии. Сначала я его не расчесывала, потому что он показался мне вполне чистым, но когда я все же взялась за щетку, вместе с отмершей шерстью на пол посыпались черные крошки. При ближайшем рассмотрении оказалось, что под пушистым мехом скрывается слой обычной грязи. Тоби был страшно грязным.
Когда я открыла дверь спальни, чтобы выпустить кота на экскурсию, он осторожно вышел, вытягивая задние лапы, и медленно затрусил по коридору. Походка Тоби была какой-то странной. Ему было интересно, но в то же время он оставлял себе возможность для отступления. Я могла бы легко его поймать.
Тоби никогда не сопротивлялся, не кусался и не царапался. Стоило мне протянуть руку, и он тут же начинал кататься, всячески демонстрируя свою готовность к общению.
Когда-то, видимо, он был милым котенком, которого любили и с которым играли.
Ветеринар сказал мне, что Тоби, скорее всего, года два. Что же могло случиться, чтобы счастливый, маленький котенок превратился в несчастного, голодного кота? Бедный Тоби чуть не умер с голода, его желудок не справлялся с нормальной пищей, а шерсть свалялась в жирные комки. Если бы Гейнор не заметила, как он поедает пищу для ежиков, Тоби так и умер бы.
– Я всегда думал, что умру молодым, – заметил Ронни, когда мы обсуждали короткую и до сегодняшнего дня абсолютно несчастную жизнь Тоби. – Война… Да, и мама моя умерла, когда мне было всего четырнадцать… Удивительно, что я до сих пор жив. Не могу поверить, что дожил до таких лет.
