– Не нужны воинам русским заступники, – молвил тут Северин Святославович, – не пристало им за стенами прятаться, покуда силушка в руках имеется. А на поединок с маврами у нас и без того найдутся охотники.
– Говори теперь ты, Мал Олегович, – приказал Вячеслав князю Рязанскому.
Поднялся со скамьи Мал Олегович, почесал свою бороду долгую, оправил платье богатое и молвил:
– Слышал я, княже, что мавры кабашоновы вторым войском идут по рекам нашим на лодьях своих крутобоких, паля по пути все селения встречные. Очень скоро быть они должны под стенами града моего, от того беспокоен я в ожидании этом и хотел дозволения просить в путь обратный отправится, богатырей не дождавшись. Ибо нужен я в Рязани для защиты стен ее.
Призадумался Великий князь Вячеслав. С двух сторон шли вороги на его родину великую. Как оборониться ото всех сразу? Как сохранить силу сильную войска, разделив его на части отдельные? Не единожды бился князь на войне, не единожды сам в походы ходил в земли чужие, но супротив воинства столь великого не приходилось биться еще на своей земле. Обмыслил Вячеслав дело сие и решенье свое высказал:
– Так мы сделаем, други мои верные. Уж коль скоро Псков и Новгород с запада первыми на пути кабашоновых извергов стоят, отошлем мы дружину среднюю Черняя Неулыбы на подмогу Юрию Дориановичу, князю Новгородскому. Пусть сколь может, сбирает мужиков и ополчения любые на подмогу, и держит ворогов покуда достанет силы. А затем отойдет с войском своим к Солнцеграду. Ты, Мал Олегович, поступишь также, коль скоро град твой с юга первой крепостью сильной на пути сарацин встанет. Дадим мы тебе в подмогу дружину малую Ермила Мечиславича. Держать будешь град свой до последнего, ну а там, как обернется. Жив будешь – приведешь войско свое к Солнцеграду. Здесь и дадим собаке Кабашону, в сраженьях уже помятому, битву последнюю.
Встал князь великий и окну резному подошел, в даль далекую взгляд бросил. Но, не простоял и мгновенья малого, как раздался вдруг грохот великий от ворот городских исходивший. Переглянулись князья меж собой: отчего сей шум случиться мог? Али вороги злые уже под стены подошли? Ведь были ж они еще далеко, как доносили лазутчики. Но не вороги то были проклятые. Шум сей произвел Усыня-богатырь, что с отрядом своим и Дубыней, добрался, наконец, до столицы великокняжеской. А добравшись, так возрадовался сему, что, узрев ворота городские запертыми по случаю трапезы и совета княжеского, возвестил о своем прибытии тройным ударом по ним палицей. Но видно не рассчитал Усыня силушки, или радость его была так сильна, что ворота городские, сто лет стоявшие незыблемо, рухнули после третьего удара. Как рассеялась пыль великая, осмотрел Усыня дело рук своих и слегка опечалился. Теперь в Солнцеград мог любой войти никого не спросясь и днем и ночкой черною, а лихого народу в округе хватало. Но делать нечего, пора было и к князю на поклон идти. «Вячеслав ведь еще не ведает, что прибыли его богатыри верные, – думал Усыня. Но ошибался.
Доложили уже Вячеславу слуги верные о прибытии отряда богатырского. Ждал он их с кубком в руке. Отворились двери дубовые, поднялся полог парчовый и вступили в зал великие воины Дубыня с Усыней, как были в дорожном платье. Остальные ратники на дворе княжеском коней сторожить остались, мало ли, что теперь без ворот случиться могло.
– Заходите скорее, други мои великие! – Вячеслав их приветствовал, – Рад вас видеть я в добром здравии. Где ж вы ездили столь долго времени? По каким таким лесам-полям носило вас? Не спешили вы ко мне на зов великий.
Поклонилися богатыри князю в ноженьки и молвили:
– Не брани ты нас, Великий князь. Помним мы, где были и что делали, все сейчас расскажем без утайки. Находились мы в пути уж боле месяца. Аж из славного из города Чернигова, через местные чащобы колдовские, где последняя травинка одурманена, добирались мы сюда на зов твой княжеский, во великий город Солнцеград. Повидали многого в пути своем утуренном. Довелося нам в лесу глухом силушкою с лешими померяться, на дороге полевой извилистой повстречались с оборотнем хитрым мы. Оборотень тот привиделся нам страшенным волком. Сколь стреляли мы в него из луков наших стрелами калеными, – не попали, сколько мы не тужились. И решили мы тогда, что дело худо на Руси, коль не знает себе места нечисть. Поспешили поскорее в стольный град твой, чтоб помочь родную землю защитить от проклятых ворогов. А тебе в подарок мы добыли Сардера, что главою был нечистой братии, лешакам да кикиморам Черниговским начальником. Прикажи, князь, нам его пустить на ложки-табуретки, аль другие действия полезные.
Помолчал с минуту Вячеслав. Стыдно ему стало, что бранил он богатырей своих за опозданье, а они столь много разных подвигов свершили в пути своем долгом. И сказал тогда Великий Князь:
– Вижу я, что долог был и труден путь ваш. Многое нечисти извели вы в том пути и гостинец даже князю привезли на забаву. За то благодарю. Только видать, так торопились вы, что ворот городских в спешке не заметили вовсе. И теперь мне подумать надобно о том, чем их на ночь запереть. Не могу я град обширный оставить без ворот главных. Пусть Сардер ваш мне засовом теперь послужит. Как мастера ворота новые дубовые сколотят, начнет он отрабатывать грехи свои. Ну, а если в скорой битве с Кабашоном, мне таран понадобится крепкий, разрушать высоки укрепленья, лучшего тарана не найти. Нечисть будет бить другу нечисть.
– Мудро, князь, решил ты. – отвечал ему Усыня.
– А теперь, други мои великие, садитесь за стол мой княжеский, да отведайте вина просвещенного, а ли медовухи, что боле по сердцу придется. А потом продолжим наш совет.
Князь Великий Всея Руси, Вячеслав, был женат на Настасье Фаддеевне, патриарха Викентия дщери любимой. Жил он с ней душа в душу уже двадцать лет, не имея большей радости в жизни, акромя жены своей. И росла у них дочь Ксения, коей минул уже осьмнадцатый годок. Хоть и не велика была царевна ростом, но статна и красою весьма богата. Цвела, словно маков цвет. С младых ногтей научилась она повадкам княжеским, да ухваткам девичьим, так что вокруг нее женихи и местные и заморские давно уж стаями кружили, в надежде хозяйкой сделать в землях своих. Но сердца княжеской дечери сии женихи докучливые не трогали, ждала она любовь свою великую. По целым дня сидела у окошка в тереме высоком, да глядела в поля далекие: вдруг появится мил человек, что желанным станет.
Дни шли за днями, а его все не было. А Ксения все ждала своего суженного. В тот день, что держал совет воинский Вячеслав, а дечь его по обычаю своему сидела в высоком тереме у окна, и слушала как девки внизу у реки, поют песни, да гадают. Погода стояла теплая и безветренная, потому до нее все слова песенные долетали отчетливо, хоть и высоко она сидела.
– Летит сокол из улицы, слава! Голубушка, из другой. Слеталися, целовалися, сизыми крыльями обнималися.
Девки пели и смеялись на берегу, а Ксения только вздыхала при каждом раскате смеха. Грустно было на душе у нее.
– Медведь-пыхтун, слава! По реке плывет, – слава! Кому пыхнет во двор, – слава! Тому зять в терем, – слава!
Услыхав сие, вскочила она и заметалась по светлице, места себе не находя. С вопросом к нянюшке своей подбежала:
