Злата сидит на кушетке и самозабвенно рыдает. В руке – плюшевая собачка. Я вздыхаю.
– Злата, что на этот раз? – спрашиваю спокойно.
– Василиса-а!
– Что Василиса?
– Василиса-а… не хочет со мной игра-ать!
Поворачиваюсь к старшей:
– Василиса, почему ты не хочешь с ней играть?
– Ага, – когда Василиса нервничает или обижена, она начинает говорить очень высоким надорванным голосом: – Это ее щенок самый лучший и все умеет делать, все должны им восхищаться. А мои щенки самые отстойные!
– Ты жадина! – кричит Злата в ответ, забыв про плач.
– Сама ты жадина!
– Нет, это ты жадина!!
– Нет, ты!!
Обожаю женщин. Они всегда могут договориться, не то что эти агрессивные злобные мужики, от которых на земле все конфликты.
87. Нота в ноту
– Сердце пое-от… над разливо-о-ом поле-е-е-ей!
На самом деле это ария Риголетто «Смейся, паяц!».
Злата орет ее от души.
Во всю мощь творческой натуры.
– Сердце пое-от… над разбитой любовью! моей!
– Сердце пое-от… и не может люби-и-ить! ничего!
Слова на ходу меняются. Злата импровизирует. И только «сердце поет» остается неизменным. Это ничего. Я в детстве считал, что вместо «яблоки на снегу» на самом деле поется «яблогимнастику». И думал: что это вообще, блин, такое – яблогимнастика?! Совсем обнаглели эти артисты!
Я нашел и включил Злате оригинал – из старого советского фильма.
– Смейся, пая-аац! Над разбитой любо-овью! – выводит прекрасный баритон. Хорошее исполнение.
Жена:
– Ты слышала, Злата? Тебе понравилось?
Злата слушает, потом говорит серьезно и снисходительно:
– Немножечко не так, мама. Маша делает по-другому…
И тут же начинает орать:
– Сердце пое-от… над разливо-о-ом поле-е-е-ей!
Спасибо мультфильму «Маша и Медведь», теперь мы немного больше знаем об опере.
88. Не все качели одинаково полезны
Василиса (наши двенадцать) смолоду мечтает о профессии журналиста. Пока в ее представлении журналист мечты – тот, кто ездит по разным странам и ходит на выставки картин (и прочего). Черт, дайте мне эту работу!
Недавно мы обнаружили исторический документ: Василиса, когда ей было девять с половиной, гостила у бабушки под Уфой и делала заметки в блокноте. Чтобы приблизиться к профессии мечты. В то лето мы ей сказали: представь, что ты уже журналист. И пиши.
Написав две заметки, юный журналист выдохся и остаток лета всячески расслаблялся.
Но один из этих репортажей чудом дошел до наших дней (орфография автора сохранена):
17 августа 2014
Крашеные качели, мальчики измазалис в краске. Крашеные футболки это не самое страшное, самое страшное измазать руки и ноги, потомучто у некоторых людей алергия на краску. Иза этого люди чешутся и чехают. У ковоже нет алергии у того остаются следы. Врачи не рекомендуют садится на крашеные качели.
Главное, вывод верный.
89. Логика и все-вся-всё
Мужчины последовательны, женщины параллельны.
– А я вижу Рому, – говорит мне девица (наши четыре года). – Привет, Ромка! А я иду на паутинку, у меня ногти накрашены!
[2]
Кажется, все важное о себе Злата сообщила. Пусть Ромка живет теперь с этим знанием.
В Башкирии девица перешла на диетическое питание.
– Что-то у меня пропал аппетит, – грустно поделилась Злата. Вздохнула. – Просто мне так хочется сосиску… Папа, свари мне сосиску. Три!
91. Клуб анонимных страхоголиков
Федоро́вка – считается районом Уфы, но на самом деле это деревня в нескольких километрах от города. Тихо, спокойно.
И когда темно, то темно по-настоящему. В небе миллиард звезд.
Ночь. Взрослые в доме пьют пиво и расслабляются.
Мелкие сидят в палатке во дворе и слушают страшные истории с телефона. Ну как мелкие…
Лиане семнадцать, Артуру пятнадцать, нашей Василисе двенадцать. И Злата с ними.
В одной истории рассказывается о девочке, которой пять лет. И что-то там с ней случилось. Гроб на колесиках, черная рука и тому подобное. Злата слушает. Девица сидит, прижавшись к Лиане и обхватив ее за руку.
Артур спрашивает с ехидцей (в этом возрасте подростки – короли ехидства):
– Злата! Зла-ата! Тебе сколько лет?
Злата поднимает круглые глаза:
– Мне четыре с половиной года, и я боюсь.
92. «Оскара»! «Оскара»!
– Папа, поиграй со мной в Свинку Пепу!
Это наша старая игра. Злата играет фигурками Свинки Пепы и Джорджа, они живут в доме из лего, а Папа Свин (это моя роль) укладывает детей спать, заставляет их чистить зубы, кормит обедом, водит на пляж купаться и иногда ездит на работу на лего-поезде.
А главное, Папа Свин говорит свое «хо-хо-хо». Это «хо-хо-хо» мне лучше всего удается. Почти безупречно. Как говорится, не зря папа учился в ГИТИСе и «Щуке». Если бы де Ниро играл Папу Свина, он произносил бы «хо-хо-хо» именно так. Только немного хуже.
– Папа Свин, мы хотим купаться! – кричат Пепа и Джордж. – Можно нам купаться? Пожалуйста!
– Хо-хо-хо, – говорит Папа Свин. Станиславский на небесах тихо плачет от счастья. – Конечно, можно! Купайтесь, Пепа и Джордж.
Злата наклоняется и громко шепчет мне:
– Вода холодная.
– Вода холодная! – резко вспоминает Папа Свин. – Нельзя купаться, вы простудитесь. Хо-хо-хо. Лучше поиграйте в интересную игру!
– Папа, но мы хотим купаться! – говорит Злата голосом Пепы.
– Да, папа, мы хотим купаться, – пищит Злата голосом Джорджа. И добавляет: – Хрю.
– Нельзя, я сказал!
– Ну, па-аапа! – ноют Пепа и Джордж.
– Хо-хо-хо.
Отец суров, но это отец.
93. Режиссер Злата
– Василиса, иди со Златой поиграй, пока есть время.
Василиса буркает:
