Мы с Тедди вернулись домой, немного поиграли и потренировались. Я прятала лакомства по всему дому, чтобы развивать у Тедди способность находить предметы по запаху. И еще я приучала его разыскивать необходимые мне вещи по названиям.
Вскоре я начала готовить обед. Питер заказал сэндвичи с сыром, а себе я приготовила суп. После того как я подавилась в 1993 году и Питеру пришлось бросить работу, мне сказали, что я не должна есть ничего, что не растворяется в воде. Если что-то застрянет в горле и я не смогу выпить воды, то могу подавиться. После этого я перешла на пюре, которые вдобавок протирала через сито. Еще можно есть размоченное печенье или мягкий хлеб, которые в воде превращались в мягкую кашицу. Питание мое было довольно скучным и однообразным, но я к нему привыкла.
Питер заранее нарезал сыр для сэндвичей и оставил его на тарелке в холодильнике. Я всегда любила сыр, и при виде этой тарелки мне не удалось устоять. После событий 1993 года я преисполнилась решимости не повторять своих ошибок. Но сыр пах так соблазнительно…
Я сказала себе, что просто подержу кусочек сыра во рту и не буду ни жевать, ни глотать его. Просто почувствую вкус. Протянула руку и положила кусочек в рот.
И тут же почувствовала, что не могу дышать: сыр застрял у меня в горле. Я потянулась к раковине за водой, но ноги у меня подкашивались.
Я не могла ни позвать на помощь, ни отдать команду Тедди. Вы не представляете, как я испугалась!
Я чувствовала, что теряю сознание, и думала, что умираю. Краем глаза я увидела, как Тедди направился к двери кухни. «Наверное, он пошел играть», – успела подумать я. Сейчас я умру, и рядом со мной не будет никого, даже Тедди.
И тут Питер сильно ударил меня по спине. Было больно. В колледже мы изучали приемы первой помощи, и, к счастью, он вспомнил, что нужно изо всех сил толкнуть человека в спину, чтобы застрявшее в горле выскочило. Я почувствовала, что сыр вновь оказался у меня во рту, и смогла его выплюнуть. Горло болело чудовищно. Я знала, что серьезно повредила слизистую. Но – слава Богу – я могла дышать.
Питер усадил меня и дал воды со льдом.
– Хорошо, что ты вернулся вовремя, – сказала я, когда смогла говорить.
– Я не собирался возвращаться, – ответил Питер. – За мной прибежал Тедди. Я работал с электропилой, но мне показалось, что слышу лай. Как-то непохоже на Тедди. Выключил пилу, открыл дверь гаража и увидел, как Тедди прыгает в саду. Я понял, что что-то произошло – он лает так, только когда тебе нужна помощь.
Мы оба повернулись к Тедди. Оказалось, он выскочил из кухни и зимнего сада, добежал до гаража и лаял, пока Питер не услышал его лай за шумом электрической пилы. А потом он прибежал назад и привел Питера. Он снова спас мне жизнь.
В признание его смелости и остроты ума Тедди даже наградили за спасение моей жизни. Я никогда еще так не гордилась им.
Глава 25
Жизнь без Теда
Вскоре после этого случая у Тедди разболелся живот. Его тошнило, он не был похож на самого себя, и ветеринар сказал, что ему нужно несколько дней отдохнуть. Я не могла смотреть, как Тедди страдает. Он так хорошо заботился обо мне, что и я в свою очередь постаралась устроить его с максимальным комфортом. Ему хотелось и дальше помогать мне, но я требовала, чтобы он отдыхал. Мне казалось, что я смогу прожить без помощи Теда несколько дней – в конце концов, жила же я без собаки много лет.
Но эти дни показались мне годами. Я не могла и подумать, насколько другой окажется жизнь без собаки, которая за мной присматривает. Когда у тебя есть такой помощник, как Тед, к этому очень быстро привыкаешь, и это начинает казаться чем-то само собой разумеющимся. И, только оказавшись в одиночестве, я поняла, как мне повезло с моей собакой.
Тедди указывал мне на все ухабы и выбоины на дороге и помогал обходить их. Мне достаточно было просто следовать за ним. Когда я вышла на улицу без него, мне стало ясно, насколько сильно я на него полагалась. Я полностью потеряла пространственное сознание – и не чувствовала, где начинаются лестницы, а где нужно сойти с бордюра. С Тедди я точно знала, что впереди бордюр – он начинал двигаться иначе. Пришлось заново учиться смотреть под ноги при ходьбе.
Я страшно боялась, что меня кто-то толкнет. Достаточно было случайно меня задеть, и кожа на локтях полностью сошла бы. Мне могли наступить на ногу в очереди. Я зашла в «Маркс и Спенсер», когда там было много народу, и сразу же вышла – я просто не могла находиться в окружении такого количества людей. Все они казались мне похожими на ежей – я могла «уколоться» о любого человека.
Тедди помогал удерживать равновесие – без него я страшно боялась упасть, и мне постоянно приходилось просить кого-то поддержать меня. До появления Тедди я выходила только с Питером.
– Как это мило, что вы с мужем после стольких лет брака все еще ходите под ручку, – однажды сказала мне соседка и рассмеялась, когда я объяснила, что без этого я просто могу упасть.
Пока Тедди болел, я ходила по улицам и магазинам с подругой – и чувствовала, что за один день превратилась в старуху.
Мне никогда не нравилось просить о помощи. До Тедди я старалась никого не просить, даже если мне что-то было очень нужно, а потом страшно расстраивалась из-за того, что многого не могла. Но я знала, что Тедди нравилось помогать мне – ведь за это он получал лакомства. Он постоянно тыкался в меня носом в течение дня, пытаясь узнать, не может ли он что-нибудь сделать.
– Чего ты хочешь? Что я еще могу сделать?
– Ну хорошо, Тедди, принеси мне тапочки.
– Сейчас, Ма!
Мне нужно было поехать в больницу проверить горло. Предстояло глотать барий. Я уже проходила через это, но сейчас мне впервые предстояло поехать в больницу одной. В больнице меня охватил страх. Стыдно сказать, но я тряслась, как заяц. И была на грани нервного срыва. Только сейчас я поняла, насколько смелой делал меня Тедди. Когда он был со мной, сестры разговаривали с ним, и это меня успокаивало. Мне нельзя было сидеть в приемной рядом с простуженными людьми. Если бы я подхватила инфекцию, то моей слизистой пришел бы конец – я просто физически не могла кашлять и сморкаться. Поэтому я всегда сидела в отдельной комнате. Когда Тедди был со мной, я могла поговорить с ним, приласкать его или просто погладить. Но теперь пришлось сидеть в одиночестве, и стены буквально давили на меня со всех сторон.
Я чувствовала себя заключенной. Даже такая малость, как посещение туалета, без Тедди превращалась в мучение. Он давал мне свободу. Однажды, когда Тедди болел, мы отправились обедать в паб, и Питер крикнул мне из бара:
– Тебе не нужно в туалет?
