На другом берегу реки я увидела ряды автобусов вдоль набережной. Никогда прежде я их не замечала и сейчас не обратила особого внимания. Мы с Тедди шли вдоль реки, мимо колеса обозрения, моста Ватерлоо и Национального театра. Наконец, дошли до небольшого магазинчика, где продавались открытки и шарфы. Хозяйка магазина знала и любила Тедди, поэтому мы всегда заходили к ней поздороваться.
Немного поболтав, решили возвращаться в больницу. Мы вышли на Саутбэнк, и нас сразу же оглушил страшный шум. Из автобусов выплеснулось целое море людей, все стучали в барабаны и кричали. Они тянулись через мост Ватерлоо, как вереница муравьев. Это была студенческая демонстрация против повышения стоимости обучения. В ней приняли участие десятки тысяч человек. Мы даже не знали, что демонстрация должна состояться именно сегодня. Шум и толпа напугали нас. Я боялась за Тедди.
Мне нужно было срочно возвращаться в больницу. От одной мысли о том, что придется пробираться через толпу, я вздрагивала. Повернувшись к Питеру, я сказала:
– Нам никогда не пробраться через эту толпу.
Мы вернулись в магазин, и я спросила, нет ли другой дороги в больницу. Время поджимало, и я уже начинала тревожиться.
– Думаю, мне стоит вызвать для вас такси, – сказала хозяйка.
Я оставила Питеру свое кресло и села в такси с Тедди. Питер должен был вернуться в больницу каким-нибудь другим путем. Я пообещала позвонить из больницы, чтобы узнать, где он и как его дела.
Мы с Тедди сели в машину, и я попросила водителя доехать до больницы Сент-Томас.
– Только не проезжайте возле демонстрантов, – попросила я. – Даже если вам придется выехать за город, я согласна. Только не мимо демонстрантов. Я не хочу пугать свою собаку.
– Не волнуйтесь, – успокоил меня таксист. – Я знаю другую дорогу.
Мы кружили по переулкам, а я прижималась к Теду. Он сидел абсолютно спокойно, но я страшно боялась, что шум толпы может его напугать. Водитель привез нас к больнице с другой стороны. Я никогда здесь не была и не представляла, что это за место.
– Я высажу вас здесь, – сказал таксист. – Вы найдете дорогу?
Я была настолько растеряна, что кивнула, хотя понятия не имела, куда идти. Таксист оказался добрым человеком – он отказался взять с меня деньги. Выйдя из машины, я растерялась. Шум демонстрации доносился и сюда, демонстранты были близко. Я села на скамейку и закрыла глаза. «Соберись! Все будет хорошо!» Мне нужно войти в больницу и найти Питера.
В конце концов я решила попросить Тедди отвести меня к Питеру, надеясь, что он приведет меня в больницу. Конечно, он мог привести меня обратно в магазин, но я рассчитывала, что этого не произойдет.
– Можешь найти папочку, Тед? – спросила я.
– Конечно!
Тед поднялся, и я пошла за ним. Мы перешли дорогу, поднялись по бетонной лестнице, пересекли парковку и вошли в какое-то здание. Я понятия не имела, где мы, но рассчитывала, что Тед знает. Он провел меня по еще одной лестнице, и вдруг я увидела Питера – он шел по коридору с моим креслом! Удивительно, но Тед нашел его! До сих пор не знаю, как ему это удалось!
Я думала, что Тед будет напуган, но он спокойно помог мне раздеться и приготовиться к процедуре, словно ничего не произошло. Доктор порадовался, что не стал выходить из больницы во время обеда: многие сотрудники так и не смогли вернуться обратно. А пациенты ждали операций и процедур, которые некому было провести.
Позже мы вышли из больницы, думая, что все закончилось, но увидели группу демонстрантов и свернули в сторону. Студенты направились к больнице. Около дверей стояла маленькая старушка. Демонстранты сказали, что ищут офис консервативной партии.
– Это не здесь! – ответила старушка. – И не думайте, что вы сможете войти сюда!
Позже мы узнали, что демонстранты захватили офис консервативной партии в Миллбэнк, подожгли его и разбили окна.
Это меня напугало. Страх не отпустил меня даже вечером. Мне не хотелось выходить из нашей комнаты в «Саймон Лодж», при этом Тедди сохранял полное спокойствие и самообладание.
Через несколько месяцев мы с Тедди ехали в поезде, и кондуктор предупредил меня, что ему нужно свистнуть.
– Ваша собака не боится шума? – спросил он.
– Надо подумать, – улыбнулась я. – Знаете, он не побоялся даже студенческих протестов в Лондоне!
***
Тедди всегда чувствовал, когда что-то происходило не так. Порой даже раньше, чем я. Однажды мне нужно было поехать к физиотерапевту. Как обычно я взяла с собой Тедди. В ходе процедуры он начал лизать мою руку. Это было очень необычно. Во время приема или процедур он всегда тихо лежал рядом с моим креслом и поднимался, только когда мы собирались уходить. Его поведение встревожило моего врача. Она знала, что Тедди обычно сообщает Питеру, когда со мной что-то не так. Если Питера не было, он обращался к кому-то другому.
Я скомандовала Тедди лечь. Он лег, но через несколько минут снова поднялся и стал лизать мою руку. Врач спросила, не чувствую ли я боли. Я ответила, что ночью у меня болела грудная клетка, но все прошло, когда я встала. Тогда врач предложила сделать рентген.
Я согласилась, хотя чувствовала себя довольно глупо: меня послали на рентген, потому что собака лизала мне руку. Оказалось, Тедди был прав.
Рентген показал, что в связках между ребрами появился вирус, если бы это не было выявлено так быстро, я бы серьезно заболела. Мне прописали антибиотики, а Тедди мы купили роскошную игрушку. Тедди умело ухаживал за Монти, когда у того случился инсульт, и перед его смертью. Теперь он ухаживал за мной. Доктор Тед вернулся. Но главный его триумф был еще впереди.
***
Ясным ноябрьским днем 2011 года, через год после студенческих протестов, мы с Тедди сидели дома, а Питер работал в гараже. Он строил беседку для нашего сада – я очень люблю цветы, и он об этом знает. Мы хотели посадить вокруг нее клематисы и, может быть, вьющиеся розы.
Утром я обучала Тедди самостоятельно снимать свой жилет. Даже после окончания дрессировки я продолжала учить его новым приемам, так как в «Собаках-партнерах» считают, что нужно это делать каждые шесть месяцев, чтобы собаки не заскучали. Тедди схватывал все буквально на лету. Очень быстро он научился изворачиваться и стаскивать с себя жилет через голову. Это оказалось очень полезно, потому что мне было трудно наклоняться и снимать с него жилет. К этому времени у меня начались проблемы с желчным пузырем, и при наклонах желудочная кислота попадала мне в горло, что причиняло сильные страдания. Если я могла научить Тедди чему-то, что избавило бы меня от необходимости наклоняться, это нужно было сделать.
Ближе к обеду мы с Тедди направились в гараж, чтобы отнести Питеру кофе с печеньем. Питер не сразу заметил, что мы пришли – его инструменты производили страшный шум. Я попыталась привлечь его внимание, но бесполезно: он не обращал на нас внимания и продолжал работать. В конце концов мне пришлось отключить электричество, чтобы он заметил наше присутствие. Я мельком подумала, что он не услышал бы меня, даже если бы возникла экстренная ситуация.
