– Где-то в марте, – подумав, ответил князь.
– Отец! – Гавр вскочил со стула. – Более полугода! Ты принимал эту отраву и… Почему ты не сказал! Наталья права, у тебя есть я, мы. Она предложила свою помощь! Почему ты молчал!
– Успокойся, – чуть ворчливо посоветовал Константин-старший сыну. – Я не думал об этом. Да, стал чувствовать себя плохо. Я пошел к своему лекарю. Ты, Гавр, ее знаешь. Она не нашла причины. И тогда… – князь тяжело вздохнул. – Мы Романовы. И в нашей семье было много… тайных болезней. Многие мои родные уходили рано. Я понимаю, что у нас плохая кровь. Да вся страна знает об этом! Вспомните бедного Алешеньку…
– Глупости! – категорично заявила Наталья. – Романовы, конечно, болели… разными хворями. И это семейная проблема. Но посмотри на своих детей! Гавр, Костя, Георг! Они полны жизни. Посмотри на меня! Сколько мне лет? И, поверь, чувствую себя прекрасно.
Ева невольно улыбнулась. Наталья даже не заметила, как спокойно причислила себя к Дому Романовых. Да и в желании доказать князю свою правоту Нарышкина упустила из виду тот факт, что и она сама, и тот же Гавр – оборотни.
Князь на эту речь Натальи лишь пожал плечами.
– Возможно, я поддался самому известному пороку нашей семьи, – сказал он. – Романовы склонны к черной меланхолии. Но… Важно, что я просто решил подготовить свой уход. Наверное… – он чуть задумался, подбирая слова. – Мне стоило бы даже благодарить отравителя. Я многое пересмотрел, передумал. И старался изменить.
Все Романовы теперь смотрели на своего старшего родича с немым удивлением.
– Фонд, – начал он объяснять, – это мое детище. Моя жизнь. Но у меня есть и семья. О которой я неблагодарно забыл. Это надо было исправить. И я старался это сделать. А выставка была поводом все правильно сделать и… Моим прощальным триумфом.
– А я-то думала, это лишь повод посоперничать со мной, – усмехнулась Наталья.
– Нет, – совершенно серьезно ответил Константин-старший. – Но ты сильно мне мешала. Или… помогла? Скольким моим детям ты предлагала продать меня?
Несмотря на жестокий смысл фразы, князь улыбался, задавая своей давней сопернице этот вопрос.
– Всем, конечно! – искренне рассмеялась в ответ Нарышкина. – И…
Она развела руками. Даниил, не выдержав, обернулся к ней, с явно ироничным удивлением на лице.
– О да! Мальчик, – ответила Нарышкина кузену, – в других обстоятельствах мне следовало бы наказать тебя за наглость. Но сейчас – да. Я отвечу утвердительно на твой невысказанный вопрос. Я сдаюсь.
Романовы вновь смотрели на нее в немом удивлении.
– Наталья, – князь заставил себя выпрямиться в кресле. – Я не приму твою жалость!
– Жалость? – Нарышкина отошла от окна, встала напротив Романова-старшего, скрестив руки на груди. – К чему это? Я сдаюсь. Я оставляю свои попытки захватить твой фонд, твое положение в Петербурге, отказываюсь подрывать твой авторитет в мире науки. И жалость тут ни при чем. Просто… Вот ты, мальчик, – она резко обернулась к Даниилу, – скажи ему, что ценит наша семья? Что важно для тебя. Как для Нарышкина.
Дознаватель не ожидал этого вопроса. Он был в этом доме как Страж. Но ситуация явно вышла из-под контроля. И все же он ответил на вопрос. Только смотрел он при этом лишь на свою напарницу. Потому что с первой встречи он восхищался в Еве именно теми самыми качествами, которые сейчас называл Наталье.
– Я ценю верность, преданность, дружбу.
– Вот! – победно воскликнула Нарышкина, вновь обращая все свое внимание на Романова-старшего. – Это ценит наша ветвь семьи. И твоя тоже. Посмотри на своих детей, Константин. На каждого из них. Ты уже спросил, и я ответила. Каждому из них я предлагала, как ты выразился, продать тебя. Гавру я обещала денег. И он отверг и меня, и мое богатство. Он был первым. И… самым дерзким. – Она метнула на оборотня такой взгляд, что становилось понятно, насколько грубым на самом деле был его ответ. – Теперь Георг… Он просто ушел, даже не закончив разговор. А много ли я просила? Просто возглавить фонд и принять после этого мое покровительство. Константин-младший…
Она посмотрела в угол, где все еще сидел этот представитель Романовых, забытый всеми. При ее словах второй сын князя поник еще больше, весь съежился, стараясь не смотреть ни на кого.
– Я бы сдалась все равно. – Наталья опять повернулась к Константину Константиновичу, тон ее стал почти ласковым, каким-то домашним. – После того, что сделал этот твой сын сегодня… Я бы все равно пришла к тебе. Я поддержу твой фонд. Я окажу любую помощь тебе и твоим детям. Как уже говорила, чай, не чужие. Мы сделаем выставку. Это не будет твоим прощанием. Но да! Она станет твоим триумфом.
Князь выглядел растроганным. Ева смотрела на него и поражалась. Она помнила его светлость холодным, резким, язвительным. И сильным. А теперь… перед ней был тот, кого так хотели видеть его дети. Это был отец. Ева с благодарностью кивнула Наталье, поймав случайно ее взгляд.
– Я не буду больше мешать вашему разговору. – Нарышкина резко засобиралась к выходу. Она сыграла свое выступление. Она выиграла по-своему. И теперь она покидала сцену. – Даниил?
Дознаватель кивнул ей.
– Прости, что задержала ваше расследование. Буду рада видеть тебя у себя, когда все уляжется. Когда ты раскроешь дело. Ева, ты замечательная девочка. Двери моего дома всегда открыты для тебя. До свидания.
И Нарышкина гордо удалилась, оставив за собой потрясение и тишину.
– О Господи, – Гавр, усталый, но в целом уже успокоившийся, встал со своего стула. – События развиваются так быстро, что у меня голова кругом.
– Согласен, – вяло поднял руку Георг. – Отец? Прими мои поздравления. Фонд твой. И мы все горды этим.
– И это ваша заслуга, дети, – Князь на миг устало закрыл глаза, но потом заставил себя собраться. – Даниил, я устал, но хочу продолжить разговор. У вас есть вопросы, как я понимаю?
– Да, ваша светлость, – дознаватель вновь вернулся в рамки своего долга, вернулся к делу. – Гавр прав, происходит слишком много всего. А я хотел бы узнать, с чего все-таки это началось. Но прежде… – Дан не удержался от улыбки. – Простите мое любопытство. Прежде я все же хочу узнать, что же сегодня сделал Константин?
– О да! – Вова позволил себе почти веселую улыбку. – Сегодня твой день, кузен. Мало кто сможет побороть Наталью Нарышкину. Расскажи!
Князь тоже повернулся, чтобы взглянуть на своего второго сына. Но тот, казалось, совсем был не рад такому повышенному интересу.
– Константин, – Ева решила подойти ближе, почти ласково коснулась плеча мага. – Что ты делал сегодня в доме Натальи? И когда ты там был?
Удивительно, но ее участие оживило Константина-младшего, хотя ранее они с Евой никогда не ладили.
– Я был у Софи, – выдавил он, глядя только на мага-артефактора. – Я ходил… прощаться. Час назад. Там меня застал звонок брата. Наталья пришла вслед за мной.
