Все эти «стратагемы» были озвучены командирами любого ранга на совещании у полковника Молодцова, посвящённом тому, как с наименьшим расходом топлива и боеприпасов задержать врага как можно дольше и дать время подразделениям и группам бойцов собраться и подготовиться к прорыву. Не все предложения были реалистичны, не все из оставшихся реализованы, но и те, что были испробованы на противнике, принесли важный тактический успех.
До заката Саша распорядился делать то, что не раз было раньше: посменно двое отдыхают, один в карауле. С каждым часом число палаток у дороги возрастало, и вскоре у немцев возник самый настоящий военный походный лагерь. Неплохо было бы его накрыть огнём ещё раз, но «шесть-ПК» уже покоилась с миром в земле. Впрочем, со «своей» стороны услышали на пять минут голоса пушек третьего дивизиона, но их снаряды на этот раз предназначались кому-то другому. Когда лучи оранжевого Солнца стали пробиваться через дымку над горизонтом, трое бойцов и кобыла Дуся тронулись в путь. После полудня вражеские самолёты куда-то исчезли, так что настроение у всех, даже у лошади, было вполне себе бодрым. Большей частью ясный день немного подсушил грунт, так что сапоги уже не зарывались в него так глубоко, как раньше. Повозка была оставлена там, где стояла, а на её живой «двигатель» навьючили запас «топлива» для него же да жестянку с пресной водой. Котелок очутился у Мишши в руках, а Родион с лопатой чуть впереди прощупывал землю, если слышалось хоть малейшее похлюпывание. Саша с компасом и картой уверенно вёл группу вперёд. За два сумеречных часа, когда было ещё хоть что-то видно, без проблем прошли, хотя и с большой осторожностью, половину пути — шесть километров — и благополучно добрались до леса. Набрав охапок лапника, кое-как устроились на ночлег, оставив сменного караульного и привязав Дусю к дереву.
Во время своего ночного дежурства Саша вновь и вновь смотрел на небо. Облака исчезли, сквозь голые кроны деревьев с высоты светили тысячи огоньков, и Млечный путь опоясывал эту чёрную бездну. Война вновь отступила на второй план, и в сознание красноармейца вернулись персонажи древнегреческих мифов. Вон там, в форме то ли русской буквы М, то ли латинской W, видны пять не особо ярких звёзд созвездия Кассиопеи. А рядом на небосводе и её муж Цефей, и её дочь Андромеда, и спаситель последней Персей, правда, почему-то в стороне от угрожавшего девушке съедением Кита. Но забываться всё же не следовало, а потому руки крепко сжимали вычищенный во время дневного отдыха пистолет-пулемёт от грязи, в которой он побывал прошлой ночью. Тем не менее, бинокль часто направлялся не на наземные объекты, которые только дорисовывались воображением в кромешной тьме, а на звёзды. Средняя звезда в ручке ковша Большой Медведицы, Мицар, легко расщеплялась на две, рядом с которыми была и более далёкая третья — Алькор. Саша подумал, как странно было бы жить на планете, у которой не одно, а целых два Солнца, кружащихся друг вокруг друга.
Космическое течение мыслей красноармейца было прервано всхрапыванием во сне Дуси. Вселенская гармония мгновенно уступила место беспокойству: вдруг поблизости кто-то подбирается к их стоянке, и лошадь его почуяла? Но вокруг по-прежнему царили тьма и тишина: ни звука, ни малейшего огонька. Узкий луч света от карманного фонарика выхватил мирно дремлющую на своей привязи кобылу. Наверно, ей что-то приснилось: то ли охапка свежего душистого сена, то ли целая куча овса в яслях, а может быть, и горячий жеребец южных кровей. Но поделиться своими ощущениями и переживаниями с людьми Дуся по понятным причинам не могла, а потому они так и остались нераскрытой тайной. Направив свет на свои часы, Саша вздохнул — ещё полтора часа надо стоять до смены. Погрызя сухарик, боец вновь погрузился в наблюдение созвездий. Тёмное небо перечеркнул и затем быстро погас яркий метеор. Покойная мама когда-то говорила своему ещё маленькому сыну про такое: «Звезда упала, значит, кто-то умер». Красноармеец, вспомнив родного человека, невольно пустил слезу, а потом про себя грустно усмехнулся: никаких звёзд на небе не хватит, когда столько наших людей за четыре месяца войны погибло. Руки вновь сжали до боли находившиеся в них ППД и бинокль. Катя по этому поводу была настроена более романтично: когда Саша вместе с ней гулял по сумеречной Дворцовой набережной, над шпилем Петропавловской крепости тоже как-то пронёсся метеор. По мнению девушки, если звезда упала, то надо непременно загадать желание, и оно обязательно сбудется. Только вот таких примет у мамы было очень много, и почему-то редко они соответствовали действительности. Например, со своей любимой он впервые встретился, когда у памятника Пушкину перед Русским музеем дорогу ему перебежали аж целых две чёрных кошки.
Вспомнив про Катю, солдат всё же решился загадать желание: встретиться с ней поскорее. Ночь перевалила за свою половину, а войны как бы и не было вовсе. В безветренной тишине под светом звёзд без происшествий так и прошли оставшиеся до смены полтора часа. Разбудив Мишши, Саша отдал ему фонарик, бинокль и пистолет-пулемёт, а сам с удовольствием улёгся на довольно жёсткий лапник, накрылся взятым ранее в деревне одеялом и быстро забылся. Утром — уже привычный удар прикладом в плечо и неохотное пробуждение, за которым последовал ставший традиционным завтрак из сухарей с водой из фляг перед дальнейшим походом.
Главную трудность в нём сейчас составляла неясность текущего положения группы. В лесу не видны никакие ориентиры на местности, так что, даже выдерживая направление по компасу, практически невозможно выйти в заданную точку без коррекции курса. У моряков это называется счислением, и немало штурманов кораблей, полагаясь только на знание начального пункта, показания компаса и измерения скорости, привели свои суда на рифы, скалы и мели. Саша, зачитывавшийся романами Жюля Верна, знал, к чему может привести такая практика. В его случае можно было запросто разойтись с хорошо замаскированными огневыми позициями третьего дивизиона в лесу на километр, а то и больше. Но тут всех выручила Дуся: около одиннадцати утра, за час до назначенного времени, она начала беспокойно вертеть головой и потягивать ноздрями воздух несколько восточнее текущего направления движения. Родион сразу же насторожился: так лошадь ведёт себя, если чувствует других себе подобных или близость конюшни. Саша сразу же выдвинулся вперёд, и через триста метров деревья расступились, открыв взору большую поляну. На её середине стояла 122-миллиметровая корпусная пушка, рядом с ней располагался её передок и много открытых укупорок с выстрелами. Но только в десятке из них виднелись снаряды. Над орудием была натянута маскировочная сеть, в которую были вплетены ветви без листьев и мочало землистого цвета. Трактор с заглушённым мотором находился слегка поодаль, а номера расчёта слушали незнакомого политработника.
Заметив движение среди деревьев рядом с огневой позицией, командир орудия громко прокричал: «Стой, кто идёт!» Остальные красноармейцы сразу же бросились врассыпную, изготавливая своё личное оружие к бою, а политработник достал из кобуры пистолет и снял его с предохранителя.
Во всю свою глотку Саша проорал в ответ:
— Свои! Разведгруппа «Орёл» отдельного учебного артполка, старший — красноармеец Полухин!
— Родя, ты здесь? — внезапно раздался столь же громкий голос Ильи из-за орудийного щита.
