Эти минуты для Саши были столь же страшны, как разгром его N-ского стрелкового полка на той дороге смерти. Солдат был напуган прежде всего тем, что смерть ему принесут свои же советские снаряды. Гибель для него лично была глупой: не продумал всё заранее и выдал себя врагу. Пусть даже полковник Молодцов и скажет потом, что своим поступком он спас много жизней других красноармейцев, вскрыв местоположение колонны противника. А жить Саше очень хотелось, хотя бы для того, чтобы вернуть Кате небольшой должок после того расставания и ироничных комментариев самого комполка. А в трёхстах метрах от него немцы, поняв, что скрываться уже не стоит, начали пускать осветительные ракеты с определённым интервалом времени и включили фары. Но съезжать или сходить с шоссе пока не пробовали, опасаясь мин и ловушек, ждали рассвета и своих сапёров. Зато когда кому-то из них показалось, что где-то появился ещё источник света, то в том направлении обрушился шквал огня, включая танковые пушки. Вспышки от разрывов их снарядов выхватили из тьмы небольшую ложбинку, куда и спрятался боец, надеясь теперь только на удачу: местность между выступом леса на холме и трассой стала очень хорошо видна, бежать было бесполезно — обнаружат и без труда пристрелят в один момент.
В тёмной стороне неба в направлении от Саши к наблюдательному пункту возникли далёкие багровые всполохи: это открыли огонь все пушки третьего дивизиона. Начштаба Сабурин изменил свой план согласно текущей обстановке, и по вставшей вражеской колонне начали стрельбу обе батареи подразделения. Чтобы хоть немного повысить шансы своего бойца на выживание, в установки прицела орудий внесли небольшую поправку, сдвинувшую центр запланированной области разрывов чуть дальше от него. По докладам Мишши и расчётам штабистов, красноармеец Полухин находился минимум в двухстах метрах от ближайшего к нему её края. Вероятное отклонение по дальности на дистанции ведения огня составило шестьдесят метров, а это значило, что шанс накрыть его своим же снарядом с учётом разлёта осколков составлял около процента. Коррекция всего лишь на одно деление шкалы дальности, на полсотни метров, сводила такую возможность к нулевой. Но только в теории, так как действительность всегда способна принести немало неприятных сюрпризов.
В высоте послышался шелест летящих пушечных осколочных гранат, и на дороге спустя десяток секунд случился ещё один зрелищный фейерверк: вражеская техника стояла очень скученно, вероятность их прямого попадания во что-нибудь была довольно значительной. В этот раз один из снарядов угодил в крышу моторного отсека тяжелопушечного среднего танка. По артиллерийской науке шанс такого события для отдельного боеприпаса и отдельной цели площадью около пятнадцати квадратных метров меньше процента. Однако и танк там был не один, и в полёт в гости к фрицам отправился не один снаряд, так что в итоге вероятность поражения оказалась не столь уж и малой. Взрывной волной с машины смело башню, осколки пробили жалюзи, прикрывавшие отверстия для забора воздуха, и подожгли работающий двигатель. Спустя пару минут последовал взрыв боезапаса, впрочем, солдаты вермахта сумели к тому времени разбежаться подальше от горящего танка. От других разрывов сгорели один небронированный тягач и два грузовика, число убитых исчислялось десятками, а раненых немцы насчитали свыше полусотни. Когда артиллерийский налёт окончился, то о дальнейшем продвижении врага не могло быть и речи; таким образом, поставленная полковником Молодцовым задача была выполнена. Передовые наблюдатели немедленно получили приказ отойти в указанные им места. Группа «Орёл» должна была прибыть к штабной церкви-клубу, минуя близлежащее село: остоящем у его окраины танке из авангарда вовсе не забыли. Мишши подтвердил приём распоряжения и выключил радиостанцию — второй комплект аккумуляторов тоже был близок к исчерпанию своего заряда.
Пару минут после окончания налёта Саша лежал неподвижно, так как четыре пылавших в относительной близости от него кострища неплохо освещали окрестности. Впрочем, выстрелы не раздавались, а немцам было сейчас не до тщательного наблюдения за местностью. Сначала согнувшись, а затем и в полный рост боец осторожно отходил к лесу. Со стороны трассы никто его не заметил, но и выдержать правильное направление в окутавшей солдата тьме было трудно. Фонарик, по известным соображениям, не включался. Добравшись до опушки, Саша понял, что попал куда-то не туда, и решил дожидаться рассвета. Из-за страшной усталости и нервного напряжения боец так и заснул, прислонившись спиной к дереву. Тоже самое случилось и с остальными — восемнадцать часов без отдыха взяли своё, и только Дуся, тихо подрёмывавшая весь вечер и первую половину ночи, бодрствовала до рассвета. Её очень раздражали звуки канонады и разрывов, поэтому даже после окончания огневого удара она долго не могла успокоиться.
Утро выдалось холодным и с переменной высокой облачностью. Разозлённые своими неудачами немцы тотчас же вызвали свою авиацию для поиска и уничтожения столь мешавших им русских пушек. Впрочем, полковник Молодцов предвидел и такой вариант, пока ещё боеспособные системы были оттянуты в лес и хорошо замаскированы. Часть бомб на себя приняли уже выведенные из строя орудия и тракторы, оставленные на пути отхода части. Но полностью скрыться от воздушного врага или обмануть его не удалось, в тот день все подразделения, как стрелковые, так и артиллерийские, понесли заметные потери. Самой горькой из них была уничтоженная авиабомбой с пикировщика санитарная машина. Хотя на ней имелись все положенные знаки Красного Креста, лётчикам-«героям» люфтваффе это не мешало творить своё чёрное дело. На месте погибли водитель, десять раненых бойцов и сопровождавшая их санинструктор. Полк лишился многих лошадей и гужевых повозок, в списке убитых от налёта оказалось тридцать два человека, включая пассажиров и шофёра злосчастного санитарного фургона, ещё около сорока солдат, сержантов и командиров нуждались в медицинской помощи. Зоя Леонидовна вместе с оставшимися врачами и санитарами не выходила из деревенской избы, превращённой в импровизированный госпиталь. Бензин у оставшихся автомашин практически кончился, ещё немного дизельного топлива оставалось для шести оставшихся тракторов «Сталинец-6 5». Пять из них были неприкосновенны: они тянули четыре пушки третьего дивизиона и прицеп с боеприпасами для них, только один удалось выделить для возки целого поезда из повозок с ранеными. С трудом для этой цели удалось найти ещё две гужевые подводы.
Нехватка топлива привела ещё к одному нехорошему следствию. Мощная радиостанция полка на базе грузовика-трёхтонки потеряла подвижность и была уничтожена во избежание захвата врагом. Тем самым резко уменьшились возможности по координации действий как прорывающихся подразделений, так и ждущих их советских частей по другую сторону неприятельского заслона. Но надежда на благополучный исход оставалась крепкой: впоследнем сеансе связи радисты передали в штаб армии доклад полковника Молодцова, что окружённые подразделения в течение одного-двух дней будут готовы к прорыву. В свою очередь, он получил информацию о том, что заслон противника на пути хлипковат и по нему будет нанесён дополнительный удар силами находящихся там стрелковых дивизий и тяжёлой танковой бригады Ленфронта.
Первым от Дусиного ржания проснулся Родион: кобыла по каким-то своим внутренним часам определила, что настало время её кормить. Наскоро сунув ей в зубы сухарик, боец с ужасом бросился к наблюдательному пункту. Там он застал всё ещё спящего Мишши, прямо в гарнитуре с наушниками и ларингофонами. Растолкав его, он получил вопрос, который сам хотел ему задать: «Где Саша?» Оба бойца сначала осмотрели в стереотрубу окрестности дороги. На самой трассе копошилось много немцев, был чётко виден закопчённый и развороченный корпус взорвавшегося танка, среди автомашин стояло несколько санитарных. На обочине кто-то из вражеских солдат осматривал холм с лесом в бинокль: надо было проявлять крайнюю осторожность и не выходить на открытое пространство. В воздухе то и дело пролетали самолёты противника, что ещё более затрудняло поиски товарища. С превеликой осторожностью Родион с Мишши прошлись вдоль опушки, прячась за стволами деревьев, кустами и мелким подлеском. Но всё было безрезультатно, поэтому решили вернуться к упряжке и решать, что делать дальше: вгеографии и ориентировании на местности оба были не сильны. Да и компас остался у Саши. Каково же было удивление бойцов, когда они обнаружили рядом с повозкой его обладателя, с головы до ног выпачканного в грязи, подающего корм Дусе прямо в зубы. Кобыла с мечтательным выражением глаз с удовольствием работала челюстями, просто наслаждаясь получающимся при этом хрустом.
