Не могу ничего слушать. И разговаривать ни о чем. Потому что после ночной смены организм всеми способами мечтает от меня избавиться. Он говорит: «Алеся! Так дальше не может продолжаться! Мы должны принять решение и расстаться. Или ты, или я». Я говорю: «Ну ты посмотри, какие красивые темно-малиновые ногти я тебе накрасила!» А он говорит: «Засунь ты их себе в жопу! не подходи ко мне больше!»
Наступила осень. Мама прилетела с дачи в теплые отапливаемые края. А тут как раз звонит знакомая, которая знает места, где отдыхают колобки. Колобки – это моя мама и тетя Наташа, ее подруга. У них общие хлебобулочные интересы. Алеся звонит и говорит, что есть горящие путевки. И у меня тут же возникает план. Операция по запуску колобков в космос.
Отдых такой, что все включено. Ну там… Мука для колобков, масло, сметана, духовка. Чтобы колобки поджарились, зарумянились.
Это так приятно представлять, как мама будет сидеть на пляже, пить сок, выводить пяточкой на песке круг и думать: «Ну вот… Сбагрили!»
2 дек. 2010 г
Мы приехали выбирать место для съемки. Собирались на улице всей группой, я стою, жду. Наш директор говорит: «А где художник-постановщик?» И начинает ему звонить. Все потихоньку собираются, кто-то опаздывает. А я стою такая ленивая вся, погода хорошая, не очень жарко, людей рассматриваю. Смотрю на другую сторону улицы (это был Кутузовский) и вижу через широкий проспект, что по противоположной стороне идет какой-то человек. Я на него смотрю и думаю: «Что-то точно будет. Точно что-то будет». Просто за полсекунды об этом подумала. Что что-то с ним будет, случится. Что-то такое. Произойдет. Он не чужой. И в этот момент вижу, что мужчина отвечает на звонок мобильного. Это и оказался наш художник-постановщик, которому звонил директор и который опаздывал.
Я забыла про эту историю, а потом вспомнила.
Наш художник-постановщик шел по другой стороне улице, потому что он сам не местный, из Питера. Не знал точно, куда идти. Я ему говорю: «Не люблю вас, питерских. Потому что у вас от постоянной сырости мох и плесень в голове». А он отвечает:
– Да я же не из Питера. Я сам из Сибири.
Я говорю:
– Да ладно! И я тоже! А ты из какого города?
Он говорит:
– Из Барнаула.
Я говорю:
– Да ладно! И я тоже. А ты где там жил?
Он говорит:
– В центральном районе.
Я говорю:
– Да ладно. И я тоже. А ты на какой улице?
Он говорит:
– На Молодежной.
Я говорю:
– Да ладно… И я тоже… А какой дом?..
Он говорит…
В общем, оказалось, что мы с ним 20 лет прожили в одном городе в соседних домах и никогда не встречались. Он учился в художественной школе, и я училась в художественной школе. Ну, там много-много совпадений каких-то. Наших мам зовут одинаково. Моего кота зовут Митя. И мой диван зовут Митя. А его зовут Дима. Красивое имя, правда? И он самый красивый, конечно.
Я люблю повторять одну фразу, которую придумала сама: «Ничто не обозначает ничего». Ни наш прошлый опыт, ни совпадения, ни советы подруг, ни слова, ни даже поступки. Ничто не обозначает ничего. Всегда все сначала. И вообще не важно, что будет дальше и чем все это закончится. Главное, что это – есть. И оно – такое.
Он уезжал в Киев. У него там проект долгий, он же художник-постановщик. Он говорит: «Это тебе». И протягивает кусок мыла. Я говорю: «Засунь его себе знаешь куда?» А мы как раз поссорились ужасно, просто на всю жизнь. Он говорит: «Когда это мыло закончится…» Там мыла было 300 гр. примерно. Он уезжал на три месяца. Посчитал, что 100 гр. в месяц смыливается. А внутри мыла кольцо. Такое. Ну, такое. Какое в кино обычно показывают. Он говорит: «Когда это мыло закончится, то все начнется».
15 дек. 2010 г
Захар
Началось с того, что мы идем по улице и Дима говорит: «Надо зайти в магазин, купить Захару молока». Я спрашиваю: «А кто такой Захар?» А мне говорят: «Ну… Сама увидишь».
Приходим домой, а Захара нет. Я говорю: «Где Захар?» А мне говорят: «Ну… Он – тут». Наклоняются под кухонный стол, там лежит аккуратная салфетка. На ней кружка с молоком и блюдце с печеньем. Мне говорят: «Он любит молоко с печеньем». Я спрашиваю: «А кто такой Захар?» А мне говорят: «Ну…»
И я думаю.
Котик? не котик… Потому что печенье.
Или кролик? А как кролик пьет из кружки?
Черепашка? Но тоже, судя по сервировке, не черепашка.
Попугайчик? Тогда почему все стоит на полу? Ходячий попугайчик?
Ящерка?
Ну кто?
А мне говорят: «Ну… Это Захар. Домовой. Ему надо утром и вечером наливать свежее молоко и менять печенье».
Мне, конечно, сразу хотелось спросить: «Ты это серьезно?» Но я не спросила, потому что очень хотелось, чтобы это было серьезно, не в шутку. Такие люди вызывают у меня восхищение вперемешку с завистью. Потому что я не способна на Захара. Когда они переехали в эту квартиру, то Захар топал ногами и бегал. Волновался. Потом ему налили молока и он успокоился. Ходит иногда, скрипит полом.
Я говорю: «А с чего вы решили, что это Захар? Может быть, он Константин?» А мне говорят: «Разве и так непонятно, что Захар? По-моему, это очевидно». И я понимаю, что да. Вариантов нет.
Я говорю: «А когда вы уезжаете, то как его кормить?» Соседям же не отдашь, как кошку. А мне говорят: «Ну вот летом нас почти не было. Насыпали Захару печенюг и налили миску воды. Как-то протянул». Если переезжать из квартиры в другую квартиру, то Захара можно забрать с собой. Надо вечером поставить пустую коробку и пригласить его. А утром закрыть коробку и открыть только в новой квартире. Захар там легко помещается со своими пожитками.
Я вообще схожу с ума от такого. Мне когда такое рассказывают, то сразу ощущение, что люди способны на что-то большее, чем каждый день ездить на работу и с работы. Это же так здорово! Захар!
Я думаю: встану ночью, откушу печенье и положу обратно. И людям будет приятно. Типа Захар.
Я говорю: «А если не поменять молоко и не давать печенье?» А мне говорят: «Нельзя. Тогда ты проснешься утром, а он сидит на тебе». А это как раз был другой город, я в гостях, то есть нельзя сказать, что завтра рано утром надо на работу, так что извини, я пошла.
На кухне стоит пакет, доверху наполненный печеньем и вафлями. Я спрашиваю: «А это что такое? Запас еды для Захара?»
А мне говорят.
И тут просто переворачивается все в голове. И я не знаю, что ответить и какое сделать выражение лица. Потому что это одновременно страшно, смешно и захватывающе. Потому что мне показывают полный пакет печенья и говорят: «Это то, что Захар уже съел».
