Лиза:
– Это как заживо варить.
Сергей:
– Ну… Лизон. Вообще-то это уже ну… труп.
Лиза:
– Не говори так!
Сергей:
– Понятненько… Ну давай отец на даче закоптит.
Лиза:
– Там дым. Она задохнется.
Сергей:
– Понятненько… Закопаем?
Лиза:
– Это как похоронить, это все невозможно, понимаешь.
Сергей:
– Тогда вернем на рынок!
Лиза:
– Это как отдать в детский дом. А потом ее кто-то возьмет?
Сергей:
– Да, и плохо воспитает. Лиза…
Лиза:
– Понимаешь, я все понимаю. Но не понимаю! Я только знаю, что надо найти место, где ей ничего не будет угрожать.
Сергей:
– Давай отнесем в ветклинику!
Лиза:
– Перестань!
Сергей:
– Ну а что? Подбросим под дверь. Потом объявления в соцсетях: наш куриный приемник переполнен, все морозилки забиты (берет курицу под попу). Посмотрите в эти глазки! Малыш ищет свой дом! (Нюхает курицу.) Ты ее хоть в морозилке днем держала?
Лиза забирает курицу.
Лиза:
– Она там замерзнет.
Сергей:
– И простынет?
Лиза:
– Ну Сережа, ну прекрати шутить!
Сергей:
– Не кричи! Ребенка разбудишь. (Переходит на шепот.) Слушай, мне завтра рано вставать. Пошли спать. Положи ее в холодильник. В эту зону… где отделение для свежих овощей. Свежий воздух полезен. Опять же закаливание.
Сергей целует Лизу и уходит с кухни:
– Но в целом, Лизон, надо что-то решать. Потому что она скоро… ну как… испортится.
Возвращается и целует курицу:
– Спокойной ночи, малыши.
Уходит. Лиза остается с курицей.
Сцена 5.
Дальше пока не придумала.
Обычно в книге принято писать благодарности, которые в общем и целом семье и друзьям. Это банально, поэтому я сначала сделала опись людей. Перечень был похож на список упавшего «боинга», людей стало жалко. Тогда я решила рассказать про каждого.
Моей маме, мужу, детям и коту Мите
Про которых тут и так полкниги, что о них говорить.
Татьяне Владимировне Чернышовой
преподавателю Алтайского государственного университета.
Которая сыграла решающую роль в моей судьбе. Если бы не она тогда, то я бы сейчас – не я. Родила меня мама, но жизнь, о которой тут написано, началась благодаря Татьяне Владимировне.
Оле Селезневой, единственному другу детства
Моей Леле, Лельчику, Олехоньке, Оледоньке. Которая кормила, потому что у меня дома не было денег и еды, а я росла и хотела есть каждую минуту. Я отказалась идти на выпускной, не было возможности купить платье. И тогда Оля отказалась тоже. Хоть мы знали, что этот день больше не повторится, хоть он казался самым важным, пропуском в большую жизнь… Оля отказалась решительно. И тогда Наташа, старшая сестра Оли, отдала мне свое самое красивое платье.
Жене Шляхову, одногруппнику
С которым мы однажды около универа покупали шашлык, и он отдал мне шпажку, где кусочков было больше. Который с Бобровым придумал пароль: «Пирожки с капустой» и не пускал преподавательницу в аудиторию, пока она его не сказала.
Наталье Владимировне Юмашевой, преподавателю
Которая взяла в детско-юношескую газету «Сами», и мы вместе ездили в Новосибирск за моим первым призом в области журналистики. Которая сказала пароль «Пирожки с капустой», зашла в аудиторию и потом не валила Шляхова и Боброва за это на экзаменах.
Ане Вальцевой, одногруппнице
С которой мы совершенно случайно напились до бессознательного состояния перед самым ответственным экзаменом по русскому языку у меня дома. Мама встала утром и подумала, что Аня умерла. Потому что я покрупнее и шевелилась, а Аня маленькая, она лежала лицом в пол и молча. Мама сказала, что мы выпили не домашнее вино, а что-то прокисло в бутылке, и вообще-то она собиралась потравить этим тараканов.
Валентине Дмитриевне Мансуровой, моему декану
Нечестно было так поступать со мной на госэкзаменах. Я простила, но помню. Иногда снятся госы, и не бывает лучше утра, чем после такого страшного сна. Просыпаюсь и понимаю, что больше никогда, никогда, никогда-никогда, НИКОГДА ВООБЩЕ этого не повторится. Даже машину не учусь водить, ведь надо будет сдавать экзамены, но это невозможно после госов.
Лине Телегиной, одногруппнице
С которой я поступила подло. Очень виновата перед тобой. Я была не права, прости меня, пожалуйста. Прости меня, пожалуйста, Лина. Правда, прости меня.
Сергею Анатольевичу Зюзину, моему первому редактору в Барнауле
В которого я была безответно влюблена. Всех студентов-журналистов, которые проходили практику, взяли работать в газету города Барнаула, а он меня не взял. Я рыдала, считала Зюзина предателем, потому что он должен был взять, но не взял! Поэтому я взяла и уехала в Москву. Спасибо вам, Сергей Анатольевич!
Ирине Рюховой, одногруппнице
Благодаря которой оказалась в Москве, это была ее идея работать тут. А так бы сидела в Барнауле и обижалась на Зюзина, который ни в чем не виноват.
Михаилу Хаустову, фотографу города Барнаула
Который очень много знает и слишком начитанный. Из десяти слов, которые он говорил, я понимала одно. И это было слово «привет».
Наташе Семиной, моему первому редактору в Москве
Про которую в книге должен быть отдельный рассказ, но его почему-то нет. Когда я приехала в Москву и стала искать работу журналистом, то решила, что увижу первое попавшееся объявление и пойду туда работать. Это оказался журнал о рекламе, в которой я ничего не понимала. Пришла на собеседование, а там Наташа говорит: «Вы будете получать девять тысяч рублей в месяц». Я задохнулась! КАК ТАК?! Моя мама получает в Барнауле три тысячи, а она врач, людям жизни спасает! А тут ДЕВЯТЬ за какую-то писанину. Наташа не поняла и быстро добавила: «Это только на испытательный срок, потом пятнадцать».
Нателе Абуладзе, продюсеру
Которая взяла на работу в кинокомпанию «Базелевс», хотя я ничего не знала о съемках, но очень хотела. Она сказала: «У нас есть разные продюсеры. Вот, например, есть такой, что если пролился сок около режиссерского стола, то продюсер возьмет тряпку и вытрет сам. А есть другой, который попросит постановщиков сделать это. И тот, и другой подход правильный». Потом подумала и добавила: «Я вытираю сама».
