– Ну что ты от меня хочешь? – беспомощно спросил он.
– Чтобы ты пошел со мной в полицию. Рассказал про видео. Помог опознать всех, кто там был.
– Я не могу. Даже если тренер не вышибет меня из команды, как я снова посмотрю в лицо парням?
– А как ты можешь смотреть им в лицо сейчас? После того, что они сделали?
– Кейт, я хочу только одного. Нас. Чего‐то большего. Чего‐то лучшего. Для нас обоих. У нас все еще будет, клянусь. Вместе. Нужно только не впутаться в эту историю.
– Солгав?
– Промолчав. – Его тон стал умоляющим. – Прошу тебя.
– Я не могу.
Глаза Бена наполнились слезами.
– И что теперь? Я иду с тобой в полицию – или ты со мной порываешь?
Я покачала головой и, подавшись вперед, прижала ладонь к его щеке.
– Нет, Бен. Я порываю с тобой прямо сейчас. Но если ты пойдешь со мной в полицию, мы, возможно, сумеем остаться друзьями.
Он уже не пытался ни сдерживать слезы, ни вытирать их.
– Но я люблю тебя, Кейт.
– Недостаточно, – выдавила я. – Недостаточно. Бен звал меня, пока я на трясущихся ногах выбиралась на подъездную дорожку. Я будто заново училась ходить. Раньше я и не подозревала, сколько мышц для этого требуется. Каждый шаг давался через силу, но я запретила себе останавливаться. И оглядываться тоже.
Какая‐то часть меня ждала, что Бен бросится следом, но он остался в гараже. Я вдруг поняла, что уже думаю о нас в прошедшем времени. Значит, вот так и заканчиваются эры?
Когда‐то Айова была океаном.
Когда‐то я была твоей девушкой.
Я повернула ключ в замке зажигания. Внезапно сквозь рычание двигателя пробился другой шум. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бен с размаху врезается плечом в первый из стеллажей. Он на мгновение закачался – а потом обрушился на соседний. Бутылки, банки, пачки и упаковки брызнули во все стороны. Второй стеллаж потянул за собой третий, тот – четвертый. Не прошло и нескольких секунд, как эффект домино превратил склад Адель в груду мусора. Иногда, чтобы все изменилось, должны пройти эпохи. А иногда ты не успеваешь моргнуть глазом.
Пикап выехал на дорогу. Когда я бросила последний взгляд в зеркало заднего вида, Бен стоял посреди хаоса, обхватив голову руками, и плечи его содрогались.
Папа был во дворе: шпаклевал и закрашивал трещину на входной двери. Я плакала так безудержно, что запнулась на одной из ступенек крыльца. Папа поймал меня в последнюю секунду, усадил рядом с собой и притянул за плечи.
– Эй, – прошептал он. – Что стряслось, Кейти?
Я прижалась к нему, рыдая в рабочую фланелевую рубашку. Мне хотелось все ему рассказать, как‐то объяснить, что я уже никогда не буду прежней. Но я могла повторять лишь несколько слов – единственных, которые шли мне на ум.
Я ударила друга.
Я ударила друга.
Я ударила друга.
Глава 42
ДЕТЕКТИВ ОКАЗАЛСЯ ЖЕНЩИНОЙ. Не знаю, что в этом было странного, но я почему‐то удивилась. Пока Уилл включал ноутбук, она спросила, не хотим ли мы воды. Я кивнула, и через минуту она вернулась в кабинет с двумя пластиковыми стаканчиками, наполненными из питьевого фонтана в коридоре.
– Стандартная процедура, – пояснила она, заметив, что я разглядываю камеру на потолке. – Мы записываем все интервью.
Вчера, едва я немного успокоилась, мы рассказали всё папе. Показали ему видео. Я начала было объяснять, почему не послушалась его совета, но он остановил меня поднятой ладонью, молча опустил крышку ноутбука и пошел звонить мистеру Дженнингсу.
Я отправила Бену эсэмэску перед отъездом в участок. Сказала, во сколько мы там будем, и попросила присоединиться. Уилл с детективом запустили видео. Каждый раз, когда брат кого‐то узнавал, они нажимали на паузу, и детектив записывала имена. Внезапно у меня в руке завибрировал телефон. Я провела пальцем по экрану, и на нем развернулся ответ Бена:
Я тебя люблю. Пожалуйста, не надо.
Глаза снова защипало. Я слышала, что видео подходит к концу.
– Есть идеи, кто этот парень? – спросила детектив Уилла, когда запись смолкла. Брат поднял на меня взгляд, и она последовала его примеру.
– Его зовут Бен Коди, – ответила я.
– Уверена? – усомнилась детектив. – Тут видно только затылок.
– У него шрам за ухом. – Я указала на экран.
Детектив склонилась к ноутбуку. Чем ближе подходишь, тем больше видишь.
– И правда, – наконец сказала она, добавляя к списку еще одно имя. – Нужно хорошо его знать, чтобы заметить такую мелочь.
– Мы дружим с тех пор, как я оставила ему этот шрам.
– Когда это было? – спросила она с улыбкой.
– В пять лет.
Я больше не могла сдерживать слезы. Детектив взглянула на меня, взяла коробку бумажных платков и тихо пододвинула через стол.
– Ты поступила верно, – сказала она.
– Мне так не кажется. – Я промокнула глаза. У меня уже не было сил плакать.
Детектив кивнула, перечитала список имен и перевернула лист на планшете.
– Некоторые вещи понимаешь только со временем, – ответила она, не глядя на меня. – Только со временем.
Глава 43
ЕСТЬ РАЗНИЦА МЕЖДУ отвержением и предательством. Когда тобой пренебрегают, это похоже на зудящую ссадину, которая поначалу ноет, но потом затягивается новой кожей. Ты можешь выдвигать гипотезы, почему ничего не получилось, собирать доказательства, формулировать теории, объясняющие причины неудачи, – или же просто решить, что «не судьба». Через некоторое время заживший порез совершенно исчезает.
Проблема с предательством в том, что его нельзя объяснить. Было бы проще, если бы Бен был озлобленным женоненавистником, который торгует наркотиками и на досуге бьет собак. Но он таким не был.
За несколько недель, прошедших после нашего визита в участок, СМИ превратили жителей Корал-Сэндза в безликую темную массу. Адель и Бен, Стейси и Фиби, Дуни и Дикон, я и Уилл – все, кто когда‐либо носил сине-золотые цвета флибустьеров, были сведены до криминальной истории, которая снова и снова обсасывалась на CNN и в фейсбуке, в тысячах блогов и ток-шоу. Наши индивидуальности отбросили, чтобы вместить в 140 знаков. В итоге начало казаться, что в Корал-Сэндзе вообще никогда не жил никто, кроме Джона Дуна и Дикона Миллса.
К вечеру воскресенья вина всех четверых была доказана, и суд разослал новые повестки свидетелям преступления, начиная с Бена Коди. Утром в понедельник «УльтраФЕМ» опубликовали вместо видеозаписи открытое обращение, в котором благодарили «храбрецов, отважившихся выйти вперед». Мир так и не увидел четырех минут, которые изменили всё.
