– Что ты сейчас читаешь? – спрашивает он. – Не обижусь, если не меня.
– Напомни, где ты публикуешься?
Полнейшее вранье. Я знаю – изучала для Минди.
– В Esquire.
– Точно, точно, точно. Ты же говорил. Надо будет посмотреть.
Он поджимает губы и бросает дротик. Тот вообще не попадает в доску. Мой втыкается в дюйме от центра мишени.
– Не, не надо читать. Там сейчас в основном новости о политике, но иногда я делаю большие репортажи.
– Нет, я читала, – говорю я. У меня выходит как-то слишком серьезно. Я вынимаю дротики из мишени. – Брета Истона Эллиса, кстати. Только что закончила «Американского психопата».
– О, это фантастика. Патрик Бейтман почти такой же скользкий гад, как настоящие инвестиционные банкиры в жизни.
Я смеюсь, но хохот выходит лающий.
– Твой бывший ведь работал в финансовой сфере, да? – спрашивает Адам и смотрит на меня, подняв брови.
– У каждой девушки в Нью-Йорке есть бывший из финансовой сферы, – отвечаю я.
Очередь Адама идти за дротиками. Он не торопясь вытаскивает иголки из пробки и только потом поворачивается ко мне.
– Я немножко поразнюхал в Фейсбуке. Это справедливо, я же отвечал на все вопросы, которые ты задавала ради «сватовства», прежде чем позвала меня на встречу, – он с усмешкой ставит пальцами в воздухе кавычки вокруг «сватовства».
Я понимаю, что краснею. И то, что он искал информацию обо мне, мне нравится. Я прикусываю губу и улыбаюсь.
– Ладно. Все это «сватовство» было просто частью сложного плана по заманиванию тебя на свидание, – я передразниваю его кавычки.
– Знаешь, Минди крутая, но ты… Саша, ты – совсем другое дело. Ты потрясающая.
Моя очередь бросать дротик, но Адам стоит прямо передо мной. Я откидываю голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и опускаю руки вдоль тела. Между нами потрескивает нервное напряжение. Я так хочу, чтобы он меня поцеловал. Он склоняет голову. Вблизи я вижу, какие мягкие у него губы. А потом раздается громкий голос.
– Вы играете? – спрашивает крепкий парень в бейсболке «Янкиз».
Адам быстро делает шаг назад.
– Да продолжай, чувак.
– Мы как раз…
– Как раз уходим, – заканчивает Адам. Он кладет ладонь мне на плечо. – Эта девочка меня просто убивает. За ней не угнаться.
Он без колебаний берет меня за руку и ведет к столикам. Я проскальзываю в ту же кабинку, где мы сидели раньше, а он опускается рядом со мной. Наши тела так близко, что я чувствую исходящее от Адама тепло. Я лихорадочно ищу слова.
– Эмм… Так. Э, про что мы говорили?
– Что-то про то, как я про тебя разнюхивал. Пожалуйста, пойдем дальше, – он замолкает, медленно кладет руку мне на колено. Смотрит на дверь, потом снова на меня, трет плечо. – Хочешь, уйдем отсюда?
Я снова краснею и смотрю на его пальцы на моей голой ноге. Невероятно, как я здесь оказалась. За полчаса до свидания я стояла перед зеркалом в ванной, промокала следы слез и повторяла: «Со мной все нормально; все будет хорошо», – пока меня не перестало трясти от рыданий. Я раздавлена. И тем не менее с Адамом так просто и правильно. От разговоров с ним у меня все озаряется внутри, я так давно этого не чувствовала – даже когда была с Джонатаном.
– Было бы отлично, – говорю я.
Адам улыбается и пятится назад из кабинки. Он протягивает руку, чтобы я за нее ухватилась, выходя; это совершенно необязательно, но именно из-за таких жестов я чувствую себя млеющей героиней из старого кино. Я поднимаюсь и иду следом за ним из бара в мерцающие сумерки Ист-Виллидж.
Он уводит меня на несколько метров от входа. Я прислоняюсь спиной к кирпичной стене и обхватываю плечи Адама. Я идеально укладываюсь в его руки, словно он был создан, чтобы обнимать меня. Он склоняется, чтобы поцеловать меня, сладко-сладко, но потом поцелуй становится крепче. Я прижимаюсь к нему, выгнувшись дугой. Мне так просто его целовать, тянуться к склоненной шее, к твердой линии челюсти. Я не хочу, чтобы он отстранялся, но ему неизбежно приходится это сделать.
– Не хочу слишком напирать, но мечтаю пригласить тебя к себе, – он оценивающе проводит ладонью по изгибу моей талии и бедра.
Часть меня жаждет застесняться и сказать нет. Пусть добивается меня, чтобы, когда я наконец его получу, он был по-настоящему моим. Хорошие девочки не ходят к парням домой на первом свидании. Но я так долго следовала правилам с Джонатаном, пытаясь быть правильной, и это кончилось очень невесело. Разбалтывать тайны, разливать напитки – вот это весело. И готова поспорить, пойти с Адамом будет еще лучше.
– Показывай дорогу.
– Серьезно?
Кажется, он удивлен. Я чувствую себя горячей штучкой. Ощущение пьянящее. Он подзывает такси и велит ехать на другой конец города, в Челси. Машина не успевает свернуть за угол, когда наши пальцы запутываются в волосах друг друга, а его губы обжигают мне шею. Я выцеловываю дорожку от его уха до воротника, и он стонет. Через десять минут мы выныриваем подышать, ровно на столько, чтобы он расплатился с таксистом. Я не верю, что все это происходит на самом деле. Я прислоняюсь к стене его дома и жду. Он привлекает меня к себе, еще один долгий поцелуй, потом он выуживает из кармана ключ и возится с замком.
– Четвертый этаж, лифта нет, – объясняет он. – Извини.
Пока мы поднимаемся, Адам не отнимает от меня рук. Я в шутку разворачиваю его и толкаю вперед по лестнице. Внутри его квартиры я вижу полки из ИКЕИ и потрепанный диван, очень похожий на мой. На старом черном кожаном чемодане, который служит кофейным столиком, поверх неровной стопки журналов лежит джойстик от игровой приставки. В центре комнаты не телевизор, а консоль, на которой стоят старый проигрыватель и стеллаж древних пластинок.
– Что ты слушаешь? – спрашивает он.
Я замираю, пытаясь угадать, что произведет на него впечатление. Но вместо этого отвечаю честно:
– Всякую попсу. Или что-то вроде Ланы Дель Рей и Адель.
– Давай Лану, – говорит он. Присаживается перед стеллажом, вытаскивает новую пластинку, сделанную так, чтобы походить на старые. – Вот эта мне нравится.
Я смотрю, как он точно ставит иголку на винил. Он выбрал мой любимый альбом.
– Не слишком претенциозно? – спрашивает он, поморщившись.
– Нет, все идеально.
Адам отходит в уголок, где стоит холодильник и два барных стула, такое на Манхэттене считают кухней, и достает две банки крафтового пива. Крышки он поддевает открывашкой, висящей на цепочке для ключей, и протягивает мне одну бутылку. Мы делаем по глотку, но меня куда больше интересует он, чем выпивка. По-моему, он чувствует то же самое, потому что обнимает меня за талию и привлекает к себе. Гладит пальцем по подбородку, поднимая мое лицо к себе. Когда он наконец снова меня целует, это как удар молнии. В итоге мы оказываемся на кровати, целуемся и сдираем друг с друга одежду. Кожа у него золотисто-коричневая, как жареный зефир, и руки бесконечные, от жилистого плеча и крепкого бицепса до сухого запястья. Его пальцы теребят край моих черных кружевных трусиков-бикини и останавливаются там. Я про себя благодарю ту высшую силу, которая сегодня заставила меня надеть не страшные трусы со следами месячных.
