– Отчего же?
– Если заблудитесь на улицах, то умрете от перегрева и жажды. Я не отправлю никого из своих на ваши поиски, иначе они тоже могут потеряться. Так уже случалось, а я стараюсь заботиться о безопасности работников.
Сойка вернулась к Шерон с новостями и пилой.
– Пять дней это хорошо, – совершенно внезапно обрадовалась Шерон.
– Хорошо? – с подозрением прищурилась Лавиани. – Мне не нравится воодушевление. Зачем тебе пила, а?
– Пожалуйста, добудь мне ящерицу.
Лавиани поковырялась пальцем в ухе, показывая всем видом, что она ослышалась.
– Ящерицу, значит.
– И живой мне она не нужна.
– А. То есть грязная работа предстоит мне. Я тебе служанка, что ли, которая исполняет все твои желания?
– А если я очень-очень сильно попрошу? – улыбнулась Шерон.
– Я не Мильвио, чтобы покупаться на такое! – фыркнула сойка. – Объясни мне, на кой шаутт тебе дохлая тварюга?
– Потому что в пустыне нет свежей рыбы, а это важный ингредиент для клея.
Лавиани открыла было рот, но проворчала:
– Теперь я спрошу, зачем тебе клей. Ты ответишь. Я опять что-нибудь спрошу, и мы продолжим болтать до полудня. Куда проще притащить тебе эту треклятую ящерицу, рыба полосатая.
Много позже, в сумерках, сойка позволила себя уговорить на следующую авантюру.
Она взяла лук и полный колчан стрел и, негромко ворча, ждала, пока соберется Шерон. Бланка молча следила за ними со своего места, и Лавиани просто жег этот взгляд через ткань, закрывавшую пустые глазницы.
– Хватит на меня таращиться, девочка, – сказала она ей. – Ты во мне дыру прожжешь.
Та улыбнулась:
– Я дождусь вашего возвращения.
– Если мы вернемся, – мрачно произнесла сойка. – Чего ты о нас не знаешь, так это то, что мы здорово умеем влипать в неприятности, стоит лишь подвернуться подходящему заброшенному месту. А этот город покойников самое из наиподходящих мест. Я задницей чувствую скорые неприятности.
– Пошли. – Шерон взяла заранее подготовленный топор.
– Мы идем грабить могилы или рубить лес? – прошипела Лавиани. – Нужна лопата!
– Нужна. Но ее нет. Я не знаю, как раньше хоронили мертвых, если в саркофагах, то он нам поможет.
Они без проблем миновали нескольких охранников, что дежурили по границе лагеря. Держась пальм, прошли вдоль кромки озера, вода которого отражала в себе звезды. До города отсюда было рукой подать.
– Не очень на тебя похоже, разорять могилы. Ты трясешься над спокойствием мертвых.
Шерон, шедшая за ней, сказала глухо:
– Браслет сильно влияет на меня. Я, можно сказать, едва сдерживаю его голос. Надо готовиться.
– К чему?
– К тому, что столь близкое соседство рано или поздно скажется на мне. Мы, я и он, знаем, что рано или поздно я сдамся, приму его, пускай Мильвио и рассчитывал, что это произойдет не настолько быстро. И мне надо быть сильной, чтобы не сойти с ума от той мощи, которую он способен передать. Требуется якорь, то, что я утратила в Эльвате. Поэтому мне придется потревожить тех, кто спит здесь.
Между оазисом и городом было почти сто ярдов каменистой земли. Женщины подошли к монолитной стене, чуть голубоватой из-за света полной луны, висящей над пустыней. Указывающая положила ладонь на шершавые грубые камни, закрыла глаза, и Лавиани показалось, что та слушает только ей понятные слова.
– Очень старые могилы, – наконец прошептала она. – Хорошо.
– Хорошо?
– Мертвые далеко на той стороне, легко поднять их не получится.
Сойка поежилась, она часто забывала, кто путешествует с ней и какой силой обладает.
Створки ворот давно рухнули, петли не выдержали времени, и Лавиани неохотно шагнула в темный провал. Они с осторожностью вошли на территорию даирата, словно опасаясь, что их прогонят.
– Как ты думаешь, когда сюда в последний раз приходили живые? – Шерон осматривала прямую улицу, бледно-голубые стены и бесконечное количество темных прямоугольных провалов, ведущих в двухэтажные здания – усыпальницы.
– Недавно. – Лавиани присела, постучала пальцами по замеченным следам. – Караваны Ай Шуль следуют этим маршрутом, и всегда появляются любопытные, желающие поглазеть на такое. Или найти сокровища. В прошлом покойнику, даже самому захудалому, полагались сокровища. Любой грабитель могил это знает. И, подозреваю, кроме нас было полно желающих здесь пошастать.
Они заглянули в ближайший проем, увидели бесконечное количество ниш, поднимающихся от пола до потолка, где лежали фрагменты костей. Множество из них валялось на полу, выброшенные из последних пристанищ.
– Вот, – сказала сойка довольно. – Как я и говорила. Никакого уважения к усопшим. Ну, выбирай.
Шерон отрицательно помотала головой:
– Они не подходят.
– Хм… Что же тогда тебе надо?
– Целый женский череп. И женщина должна быть молодой и умереть от определенной болезни.
– Превосходно. – Лавиани вышла на улицу и прислонилась к стене. – Ну ты ищи. Я тут подожду. Увидимся через пару сотен лет, когда ты облазишь весь проклятый некрополь, наглотаешься костяной пыли, переворошишь тысячи покойников, и кто-нибудь из них тебе обязательно скажет: «Шерон, я именно та, кого ты искала. Забери меня в ваше безумное дурацкое приключение, сколько мне тут еще валяться?!»
– Твоя циничная ирония сейчас ни к месту.
– Тогда, будь любезна, объясни мне, как найти нужное в огромном древнем могильнике? Ох, шаутт меня забери! – От неожиданности она схватилась за нож, когда с ладони указывающей в воздух поднялся белый шарик, почти мгновенно налившийся алым светом из-за близкого присутствия сойки.
Шарик «потек», стал менять форму, пока не превратился в маленький вытянутый череп, то ли человеческий, то ли лошадиный.
– Это ты выудила из книжки, что я принесла? – полюбопытствовала сойка.
– Он не опасен. Всего лишь свет, что укажет нам правильный склеп. – Шерон безбоязненно провела сквозь череп рукой. – Самое простое из того, что рассказала Дакрас. Но ты можешь подождать тут или вернуться.
– Это ты меня так злишь, что ли? Пошли уже, пока я не передумала.
По предположениям Лавиани, даират размером превосходил средний город. Она просто шла за Шерон, запоминая обратную дорогу, проверяя перпендикулярные проулки бесконечного лабиринта усыпальниц, склепов и костехранилищ. Иногда слева и справа раздавался тихий перестук, тогда сойка тянула руку к оружию. Наконец она поняла, что это, увидев висевшие на тусклой металлической цепочке тонкие человеческие косточки. Стоило появиться сквозняку, и они мягко стучали друг о друга, словно бамбуковые палочки на входе в мутские лавки.
