С той стороны двери их ждали «Золотые карпы». Мирко был молчалив и задумчив, смотрел на Эрека так, словно не верил, что тот только что убил шаутта. Алессио… Алессио, как всегда, улыбался и выглядел совершенно беспечным.
Эта улыбка страшно раздражала наследника, в нем вспыхивала ревность, он начинал сочинять, будто наемник смеется в первую очередь над ним, хвалясь, что сам-то проводит с Рукавичкой гораздо больше времени. И мальчишка ему совсем не конкурент. Обладай Эрек большей властью, он бы выгнал южанина сегодня же, но того нанимал отец и негоже сыну вставать поперек решения герцога. Особенно если причина столь глупа.
– Сиор может идти самостоятельно? – спросил Алессио, и Эрек, не собираясь утруждаться ответом, вышел в зал, где все так же стояли люди.
Они кланялись ему. Смотрели. Плакали от счастья, словно к ним пришел сам Вэйрэн.
– Защитник. Защитник! – крикнула женщина.
Кто-то зааплодировал, по старой традиции дворянства, приветствуя, точно победителя турнира.
– Да здравствует наследник!
– Ура молодому Эрего да Монтагу!
– Слава Вэйрэну!
Они хлопали, кричали и радовались, хотя совсем недавно дрожали от ужаса при виде шаутта. Теперь присутствующих накрыло бесконечное счастье, вера в то, что они действительно защищены, как тогда в Шаруде, о котором они столько слышали.
И Эрек был счастлив вместе с ними. А еще он в первый раз в своей жизни окунулся в эту бесконечно сладкую воду славы, которая никогда не была его целью, которую он не знал и даже не мог понять, что это такое. Когда весь воздух просто пронизан обожанием.
Любовью к нему.
Эти минуты длились долго, и, когда он вместе с молящимися вышел на городские улицы, ему показалось, что наступила уже следующая ночь. Люди, все жители, несмотря на поздний час и холод, заполнили улицы. Толпа возле храма стояла очень плотно, алебардщикам из числа городской стражи пришлось постараться, чтобы расчистить проход для процессии, выходящий из дома Вэйрэна.
Рукавичка находилась среди тридцати женщин, облаченных в синие плащи с глубокими капюшонами, надвинутыми на лицо. Без посоха, отдав его телохранителю, шла, держась за руки с другими спутницами. Никто не мог понять, где она, это было придумано Дэйтом еще до того, как он уехал к Драбатским Вратам и не вернулся обратно. Так шествие проходило каждую неделю, чтобы снизить риск во время возможного покушения. И о том, что Рукавичка в процессии – говорили лишь факелы, горевшие синим у участников, да фонари зрителей, вспыхивающие цветом асторэ, когда та проходила мимо. Эта волна синих огней медленно и величаво продвигалась по центральным улицам Скалзя, благословляя всех, кто верил в того, кого раньше называли Темным Наездником.
Люди ликовали. И пели. Эрек не знал, откуда они взяли эти песни. То ли придумали сами, то ли кто-то тысячелетия сохранял их, передавая от сына к сыну, пока не пришло время асторэ.
И теперь город гремел. Голоса сливались в общий хор, в песню, которой тесно было на улице, и она возносилась в небо. Эрек был уверен, что сейчас ее слышно в окрестных горах и мелодия растекается по всей долине, вперед, к замкам, подобно горной реке. Он чувствовал единение людей, их общность, и это вызывало у него неподдельный восторг. Юноша внезапно стал частью чего-то большего, одним из тысяч, связанных одной верой, одной целью, одной силой, что защищала его народ, его людей, его подданных, его семью и будущее его страны. Великой, несокрушимой, той, какой она станет совсем скоро, пока Вэйрэн будет с ними, приведя ее к эпохе куда лучшей и светлой, чем легендарная Эпоха Процветания. И сделает он это руками Эрека и Рукавички, которые будут вместе.
Обязательно будут!
Он обернулся назад и увидел, что те, мимо кого они прошли, вливаются в их шествие, и цепочка факелов, синяя голова змеи и оранжевое тело, величественно ползет по неспящему Скалзю тропой Вэйрэна.
Эрек да Монтаг, будущий правитель Горного герцогства, счастливо улыбался. Воистину это был один из самых лучших моментов в его жизни.
Кулак Дэйта ударил в челюсть лейтенанта так, что заныли костяшки пальцев. Тот, не ожидая этого, отлетел, врезался в стенку.
– Вы тут совсем охренели?!
Он был зол. На них. На себя, что не сдержался. На всю эту тупую ситуацию. Два заместителя лейтенанта, оба в синих плащах, не ожидая вспышки ярости, таращили глаза и не понимали, стоит ли что-нибудь говорить или лучше промолчать. Отводили взгляд, в первую очередь от своего командира, стараясь не замечать, как тот сплевывает кровью.
Дэйт в раздражении сжал и разжал пальцы, думая, что ему не помешал бы лед. Им обоим.
– Милорд. У меня был приказ…
Эти слова вновь взбесили друга герцога.
– Заткнись! Вы сборище кретинов, а не охрана! Какой, к шауттам, приказ?! Вам поручено было защищать Эрего да Монтага! Вы вообще знаете, что такое защита правящей семьи?! Его атаковал демон! А вы стояли, глазели и жались к стенкам, пока парень с ним сражался! Вы! Дали! Демону! Напасть! На! Наследника! Будущего герцога!
Он понял, что от его крика уже дрожат стекла, и, красный от бешенства, заставил себя успокоиться. Проклятье!
Дэйт отвернулся к окну, сложил руки за спиной, сопя точно разъяренный кабан, покачиваясь с носков на пятки, успокаиваясь. Уехав по приказу сюзерена, он потерял свою должность, во всяком случае пока. У его светлости другой начальник охраны, пускай и бывший заместитель Дэйта. А воин, вернувшись, не может прыгнуть через голову владетеля, менять порядки при дворе без одобрения и вносить хаос. Даже если раньше он и обладал такой властью. Но, кажется, теперь ему придется вмешаться в работу стражи, пускай Тэлмо и твердит постоянно, что следует проявлять политическую прозорливость, а не рубить сплеча.
Где-то тоскливо завыла собака, через секунду ей ответила другая. Затем вой оборвался, словно псы сами испугались своих голосов.
– Чудо, что его милость выжил, – наконец совершенно спокойным тоном сказал он трем гвардейцам. – Счастье для вас. Только представьте, что было бы, если бы он погиб. Что бы сказал его светлость. Что бы он с вами сделал. Уже забыли, как в Шаруде он отправил на плаху ваших товарищей за трусость и неспособность защитить его сыновей?
Судя по их лицам, они все прекрасно помнили.
– Милорд, так приказала Избранная Вэйрэном, – все же решился оправдаться лейтенант.
Дэйт участливо посмотрел на него, думая, что, возможно, слишком сильно приложился по дурной башке.
Шестеро, дайте ему сил!
– У тебя красивый плащ, бесспорно. – Он произнес это нейтральным тоном, не желая дальше оскорблять человека. – Но это не цвета его милости. Не цвета гвардии, в которой ты состоишь. И пока еще не цвета наследника. А Рукавичка при всем том, что она сделала, не имеет права влезать в такие вопросы. Она здесь в первую очередь для того, чтобы защищать Эрего да Монтага. И если тот умрет, да еще из-за шаутта, то женщину, отдавшую глупый приказ, отправят к палачу, как и вас.
