Он поднялся наверх и осушил четыре кружки эля, ничуть не обрадовавшись удачным «переговорам». Следовало выпить еще, чтобы хоть немного расслабиться после тяжелого дня. Было уже за полночь, когда, убив вместе с Нэрзи несколько кувшинов крепленого вина и захмелев, немного пошатываясь, он выбрался на улицу.
Район был совершенно пуст, и стражник, подслеповато щурясь, направился через проулки на центральную улицу, туда, где было много света и гораздо меньше риска наступить в ослиное дерьмо. Возле перевернутой арбы тихонько скулила собака, и Шарэт пьяно свистнул на нее, чтобы заткнулась, но вышло жалко и неловко. Он подошел поближе, чтобы шугануть шавку, но пораженно остановился, поняв, что это не собака, а сгорбившаяся женщина.
– Эй! – сказал он ей. – Уважаемая. У тебя что-то случилось?
Он подошел поближе, собираясь сказать, что постарается помочь ей, но женщина выпрямилась, и Шарэт с большим удивлением понял, что его ноги, потеряв опору, взмыли в воздух и мир как-то тошнотворно быстро сделал сальто прежде, чем голова стражника врезалась в землю.
Падение выбило из него дух, и мужчина лежал не шевелясь, лишь таращил глаза и беззвучно открывал рот.
– О-о-ох, – наконец простонал карифец.
Такого опьянения, когда Шарэт переставал контролировать тело, с ним уже давно не случалось.
Он с трудом приподнялся, чувствуя, как трещит голова и онемела левая щека. Женщина склонилась над ним, и стражник протянул руку, от помощи сейчас не стоило отказываться. Она проигнорировала это движение, шагнула в сторону, и тот внезапно понял, что незнакомка уже сзади и клинок прижат к его горлу.
В следующее мгновение Шарэт осознал, насколько стремительно трезвеет. Чувствовал, как острая кромка врезается в кожу, и знал, что может последовать за этим. Стоит только немного пошевелиться, а ей просто провалить локоть вниз, и его распорют от уха до уха, выпотрошат, точно рыбу.
Поэтому Шарэт не сделал ничего способного хоть как-то приблизить его к встрече с той стороной. Говорить тоже не мог, а если бы даже и смог, то вряд ли бы слова, кто он такой, как-то повлияли. Слишком уж ловкая баба ему попалась, а это означало, что ее наняли и она и так знает, за кем пришла. Наняли, но не для того, чтобы убить, иначе командир стражи Верблюжьего рынка был бы уже мертв.
– Очень простой вопрос. – Горячий шепот обжег ухо. – Ты арестовывал одну девушку. Из другого герцогства. Пришел к ней в дом и забрал. Помнишь?
Он помнил черноволосую невысокую уроженку Летоса и издал слабый звук так, чтобы горло не дрогнуло, но нож все равно шевельнулся и впился чуть глубже. Потекла кровь.
– Хорошо. Значит, не так уж ты и пьян, рыба полосатая. Следующие вопросы, еще более легкие и простые для такого умника, как ты. Ее нет ни в подвалах вашего участка, ни в городской тюрьме. Куда вы увели арестованную? Она жива?
Шарэт очень-очень медленно начал поднимать правую руку с вытянутым указательным пальцем. Ему не мешали. Коснулся плоскости клинка и слабо надавил «от себя», показывая, что хотел бы отодвинуть его чуть дальше, прежде чем пытаться что-то сказать. Она была столь добра, что позволила ему это сделать.
– Женщина, ты что, новостей не слышала? – просипел он, поняв, как пересохло во рту. – Жива твоя чужестранка. Герцог объявил указывающую своим гостем и другом. Сегодня только об этом и говорят. А теперь, если с вопросами покончено, можем ли мы разойтись в разные стороны и больше никогда не встречаться?
Возникла пауза, во время которой Шарэт слышал, как гулко стучит его сердце.
– Я не видел твоего лица. И мне плевать, что происходит во дворце, если это не касается спокойствия Верблюжьего рынка. Моя же смерть лишь всех взбудоражит.
– Разумные доводы. Ты мне ни к чему.
Она тихо ушла, растворившись в ночи, а Шарэт потер горло, чувствуя на пальцах липкую кровь. Он посидел еще несколько минут, тяжело поднялся, оперся рукой о стену, думая, что был прав, когда считал гостей из дворца большой проблемой. Прошло больше месяца, и вот проблема вернулась.
Ну и шаутт с ней. Начальник стражи неспешно пошел в сторону дома, не собираясь полошить своих людей из-за случившейся с ним «досадной неприятности». В некоторые вещи не стоит ввязываться уж слишком глубоко, иначе они затянут тебя еще глубже.
В могилу.
Утром возле Финиковых ворот было, как всегда, оживленно. Множество поставщиков, выстроившись в очередь, ввозили на территорию Небесного дворца товары. Продукты, ткани, мебель, доски и камень, инструменты, воск, свечи, уголь, веревки и ту тысячу и одну мелочь, без которой внутри нельзя прожить и дня.
Сюда же потоком входили слуги, рабочие, уборщики, садовники, каменщики, ткачихи, трубочисты, плотники, банщики и охранники, ночующие и живущие не на территории герцогской резиденции, а в Эльвате, и приступавшие к дневной смене.
Давки не было. Очередь двигалась споро, задерживаясь на входе, где людей, подводы и арбы проверяли стражники, передавая в руки управляющим, кладовщикам, хранителям ключей, начальникам кухонь, руководителям бань и заместителям коменданта.
Шерон успела узнать не всех, но многих из тех, кто собирался внизу. Указывающая с рассветом приходила сюда и стояла на мостике, перекинутом между двух сторожевых башен, прямо над внутренним двором, следя за утренней суетой. Ей нравилось хотя бы так ощущать жизнь города и наблюдать за людьми, которые не видели ее, не знали, кто она, не кланялись подобострастно и не следили за ней.
За спиной негромко кашлянули, и девушка, отвлекаясь от наблюдения утренней жизни, обернулась.
Ярел поклонился:
– Господин Бати хотел бы поговорить сегодня с вами, госпожа. Вы не против, если он зайдет в ваши покои вечером?
– Не думаю, что ему надо спрашивать моего разрешения, – сухо ответила Шерон.
– Таковы правила. Я передам, что вы ждете его. – Воин собрался уходить.
– Почему ты меня ненавидишь? – с любопытством спросила она.
Гвардеец посмотрел на нее с сомнением, но отрицать не стал.
– Вам такое в новинку, госпожа? Ненависть?
– Пожалуй, что так.
Всю жизнь указывающая прожила в мире, где ее уважали, ценили и любили. Даже Клара, если разобраться, не испытывала к ученице Йозефа никакой ненависти.
– В Небесном дворце всегда кто-то кого-то ненавидит, госпожа.
– Я задала прямой вопрос, Ярел.
Он пожал плечами, как бы говоря «ну если вы меня заставляете».
– Вы выродок. Опасная тварь. И когда его светлость наиграется с вами, я вас убью.
Она рассмеялась, обидно для него, делая это специально, понимая, что никогда не найдет дружбы с этим человеком, так пусть Ярел получит хоть какую-то настоящую причину для своей ненависти.
– Хочешь забрать у Бати работу? Я слышала, это он душит тех, кто неугоден герцогу, бирюзовым шнурком, которым всегда украшает запястье. Так что, полагаю, твой меч так и не получит то, чего ждет. – Шерон сделала к нему быстрый шаг и посмотрела открыто и прямо. – Но, если так случится, что мы встретимся при печальных обстоятельствах, обещаю, что убью тебя первой.
