Зал, куда привел его треттинец, был огромным. Больше всех, что он видел во дворце герцога да Монтага. Несмотря на окна, здесь царил густой полумрак, словно сейчас ночь, а не день. В одной из стен зияла дыра – не больше круглого щита, – и из нее лился свет: узкий луч, в котором кружились снежинки. Мильвио осмотрелся, пытаясь разглядеть то, что могло прятаться в темных углах. Наконец, убедившись, что опасности нет, поднял руку, призывая Дэйта остаться на пороге, а сам, обнажив меч, медленно направился вперед.
И только теперь воин заметил хрустальный трон, далекий и едва различимый. Он был готов поклясться, что там кто-то сидит, и не спускал глаз с неизвестного, чувствуя, как мурашки пробегают по спине, а ладони в перчатках, сжимающие копье, вспотели.
Дэйта никто не назвал бы трусом, но сейчас ему стало жутко. От понимания, к кому они пришли.
– Проклятье, – едва разжимая губы, прошептал начальник охраны герцога. Даже в бою с шауттами он не пугался. Совершенно иррациональный страх из детских лет, когда ему рассказывали сказки о Скованном, призвавшем Катаклизм. Впрочем, милорд да Лэнг не собирался паниковать. Страх пробудился и утих, подчиняясь его воле.
Мильвио вернулся через долгих десять минут, сказав негромко и удивленно:
– Никого.
В голосе наемника слышалось и разочарование, и задумчивость. Он рассчитывал на совершенно иное, и Дэйт готов был поклясться, что в зеленых глазах остывает ярость, которую южанин подавил, как воин Горного герцогства подавил свой страх.
– А он? – Кивок в сторону трона.
Молчание. Затем сухой ответ:
– Он давно мертв, и весь вред, что причинил, остался в прошлом.
– Я хочу его увидеть. Ближе.
Мильвио опустил плечи, кивнул:
– Хорошо. Если хотите.
Дэйт быстрым шагом подошел к хрустальному трону, уставился на вмурованную в минерал левую руку, на развалившийся скелет, лежавшие на земле кости, на череп.
– Это точно он? Великий волшебник? Мертв?
– Великие волшебники тоже люди. И тоже умирают рано или поздно. Он проиграл поединок Тиону, потерял все. Убийство Арилы привело вот к этому.
– Жаль, что у меня нет плаща или вещмешка. Я забрал бы его кости отсюда.
– Зачем?
– Тысяча лет достаточное наказание, Мильвио. Его стоило бы похоронить. Хотя бы в море.
Тот постоял, вложил меч обратно в ножны, стараясь, чтобы тот не шелестел:
– Право, мне тоже жаль, что у вас нет плаща или вещмешка.
– Ты получил то, что хотел?
– Ответы. И новые вопросы. Да. Получил. – Он серьезно кивнул. – Но теперь самое важное.
Треттинец направился к месту, из которого било солнечное копье света.
– Что это такое?
– Остатки старой магии асторэ, я полагаю.
– Она не опасна?
– Нет.
Дэйт подошел к дыре, смотрел несколько секунд, точно не веря, затем потрясенно произнес:
– Здесь ребенок…
– Камни, что мы нашли в пещере, действительно приносят удачу, – пробормотал Мильвио и тоже заглянул внутрь.
Во мраке, таком же бесконечном, как тот, в котором падал крылатый лев, неся их сюда, в белом теплом шаре солнечного света спала та, о ком так много рассказывала Шерон и кого Мильвио до последнего момента не надеялся найти.
– Кто это?..
– Дочь моего друга. Ее надо забрать отсюда.
– Слишком далеко, не дотянуться. Я мог бы попробовать подцепить копьем. Если свет вообще можно подцепить.
– Это лучше сделать моим мечом.
Дэйт не задавал лишних вопросов. Ему показалось, что по клинку пробежал розоватый всполох, когда Мильвио взял бастард и кончиком дотронулся до странной колыбели. Затем, преодолевая сопротивление, меч проткнул свет, словно тот был материальным.
– Получилось, – прошептал да Лэнг.
Метель сожрала день, окружила людей облаком холодных белых мотыльков, что бесконечным потоком неслись с неба. Они скрывали весь мир, протяни копье вперед – и едва можно разглядеть его наконечник.
Дважды мэлги оказывались слишком близко, Дэйт слышал топот, резкие выкрики, звон железа. Но они не увидели путников, не почуяли, пробежали мимо, к дворцу.
Рум-рум-рум, рокотали барабаны.
Сад с мертвыми сухими деревьями, встречавшими чужаков точно могильные призраки, был залит туманом. Странным, неестественным, недвижимым, несмотря на ветер, не поднимающимся выше колен, густым и плотным, словно сметана. Везде росли розовые цветы, занесенные снегом, скрытые дымкой, но Дэйт чувствовал их, давя подошвами.
Он шел первым, готовый колоть, если в белой круговерти появятся высокие темные силуэты. Мильвио следовал за ним, прижимая к себе все также спящего ребенка, а в правой руке удерживая меч. Лицо у южанина было задумчивое, он то и дело хмурился и тихо ругался на языке родного герцогства. Оба понимали, что, если начнется схватка, хрупкая ноша окажется под серьезной угрозой.
Мильвио не рискнул идти старым маршрутом через кварталы, где к этому времени все должно было кишеть мэлгами. Вывел их из дворца через площадь в сад: мимо разбитых статуй к лестнице, что длинной лентой полоза спускалась по склону в портовую часть города, к безумному морю.
– Откуда здесь ребенок? – Дэйт на мгновение остановился. – Что у тебя за друг, который оставил в таком месте свою дочь? На сколько лет? Как она выжила?
– Мы будем сейчас говорить о незначительном или займемся важным, сиор?
Весомый довод, пускай Дэйта и раздражало, что с момента, когда рухнули мосты через Улыбку Шаутта, он блуждает в потемках, мало что понимая. Начальник охраны герцога привык командовать и брать ответственность на себя, оценивая происходящее и не сомневаясь в отданных приказах. Теперь же главную роль в принятии решений играл треттинец, который знал гораздо больше, чем говорил, и не спешил делиться этими знаниями.
– Ребенок из заброшенного дворца проклятого города, где живут твари той стороны. Ответь мне лишь на один вопрос, сиор. И ответь честно. А потом я отстану и не спрошу ничего. Вынося эту кроху в большой мир, мы не подвергаем этот мир опасности?
– Нет. – Лицо Мильвио не дрогнуло. – Даю слово.
Больше они не разговаривали. Спускались осторожно, туман густой массой стекал вниз, скрывая обколотые ступени, и беглецы то и дело рисковали переломать ноги. Дэйт потерялся в белой пелене снегопада, замерз, устал, и не представлял, как далеко они отошли от дворца, но море с каждой минутой ревело все громче, уже дышало на них холодной крепкой солью и яростью пса, сорвавшегося с цепи.
В какой-то момент южанин передал девочку Дэйту, и тот аккуратно забрал ее, испытывая странное чувство, точно это было сокровище, что они долго искали, а теперь похищают из логова чудовищ.
