Книга Преступление без срока давности, страница 58. Автор книги Мария Семенова, Феликс Разумовский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Преступление без срока давности»

Cтраница 58

«Отзывчивый у нас народ, любознательный. — Понаблюдав с минуту за ажиотажем у подъезда, киллер запустил двигатель и улыбнулся одними губами. — А вообще-то есть на что посмотреть, покойник был нехуденький. Чертям в аду явно работы прибавилось».

Больше здесь делать было нечего. Включив передатчик на режим самоликвидации. Скунс тронул «мышастую» с места.

«Ну и парилка, — подумал он, — наверняка гроза будет».

Действительно, вечерний воздух был как в русской бане — влажный и теплый, как влагалище. Обильно обливаясь потом, плелись по тротуарам рядовые россияне, бюстгальтеры лежали мокрыми компрессами на женских прелестях, а граждане солидные с энтузиазмом рулили на природу, хватаясь вместо рычагов переключения передач за круглые коленки спутниц, — проклятая жара, она одна во всем виновата.

«Рексу небось тошно в шубе-то». Проехав печально известные Кресты, названные так из-за особенностей своей архитектуры. Скунс остановился и, прихватив останки дистанционного взрывателя, похожие на скомканную пачку «Беломора», неспешно отправился дышать речной прохладой. «А впрочем, аксакалы в своих теплых халатах не очень-то потеют в жару, главное, чтобы сохранялась стабильная температура тела». Он оперся о шершавый гранит набережной и, небрежным жестом избавившись от улики, сплюнул следом в мутные невские воды. «Вот так и рушится экологический баланс, всю реку загадили». Сел в машину, выбрался на мост императора Александра Второго, известный ныне более под партийной кличкой Литейный, и скоро уже парковал «мышастую» в родных автостояночных пенатах.


— Зинаида Павловна, вы неотразимы.

— Ну ты, Алеха, скажешь, как в лужу пернешь. — Размякшая, точно из бани, главнокомандующая достала снегиревский пропуск и смачно почесалась под столом. — По ляжкам течет, в жопе хлюпает, в котловане чавкает, сиськи набок — чертова жара. Всех мандей попарила…

Толстыми, бриллиантовоокольцованными пальцами она изобразила сдохшую лобковую вошь, и, содрогнувшись, Снегирев стал прощаться:

— Вы, Зинаида Павловна, дама опасная, — помахал отставной морской волчице ручкой и, обойдя стороной будку со сторожевым, дрыхнувшим по случаю жары кабыздохом, бодро пошагал к дому.

Небо между тем помрачнело и всей своей тяжестью придвинулось к земле. Налетел резкий, порывистый ветер, далекий горизонт все чаще стал отсвечивать сполохами молний, а громовые раскаты подняли в воздух потревоженное воронье. «Кар-р-р, кар-р-р. Буря, скоро грянет буря…»

«Сейчас брызнет». Первые капли упали Снегиреву на лицо у входа в подъезд, а когда, осчастливив Рекса ошейником, он повел питомца на моцион, дождь уже хлестал вовсю — теплый, косой, слава тебе Господи, если не радиоактивный. Из водосточных труб струились пенные потоки, застигнутые непогодой барышни живо утратили весь свой шарм и натурально напоминали несчастных помойных мурок, а Снегирев с подопечным мгновенно вымокли насквозь и, не придавая этому значения, общались со стихией, пока не нагуляли прямо-таки зверский аппетит.

— Ну что, брат, жрать хочется небось? Мне тоже. — Снегирев взял Рекса на поводок, и, не сговариваясь, оба устремились по лужам к дому. — Тебя «Чаппи» ждет, а меня тетя фира, не знаю, правда, с чем…

Оставляя на ступеньках мокрые следы, человек и зверь двинулись наверх и, очутившись в своем жилище, без промедления привели себя в порядок. Хозяин переоделся в сухое, а кавказец встряхнулся столь энергично, что подвернувшийся некстати Васька поневоле принял холодный душ, а на обоях в коридоре появилось бесформенное, долго не высыхавшее пятно.

— Жрать подано! — Снегирев от души всыпал в миску «Чаппи», шваркнул следом пару яиц и, мелко порезав для пикантности зельц домашний, придвинул посудину к исходящему на слюну питомцу. — Не забудь: тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь дворнику.

Убедившись, что процесс пошел, он одобрительно хмыкнул и, скрипя рассохшимися половицами, двинулся коридором на кухню.

Так было всегда: когда-то люди кучковались у костров, позднее — собирались приятным обществом у пламени каминов, а нынче их влечет к многоконфорочному чуду техники, уставленному емкостями с дымящимся жоревом. Одним словом, народу на кухне было не протолкнуться. Тихо кипел приготовляемый на неделю вперед фирменный, из китайской тушенки, борщ Вити Новомосковских, в воздухе стоял чад от подгоревшего и потому не съеденного Тарасом Кораблевым омлета, а Гриша Борисов, возмутившись рекламой про сваренного не по-нашему «Мишутку», кипятил, как истинный патриот, банку российской сгущенки и вел разговоры о месте интеллигенции в период демократических реформ. На интеллигенцию, а тем более в период демократии, всем было начхать, и поэтому оратору внимал лишь вежливо Урчащий Пантрик, который с умильной мордой распластался на столе и ждал момента, чтобы упереть хозяйскую тушенку.

— Алеша, скушаете горбушку? — Заметив квартиранта, тетя Фира перестала на время лепить пельмени и до краев наполнила тарелку дымящейся похлебкой из индюшачьих потрохов с морковью и перцем, приговаривая: — Первое дело для желудка — это суп.

— Пахнет очень вкусно. — Сглотнув слюну, Снегирев благодарно посмотрел на кормилицу и с хрустом впился зубами в хлебную корку, а впавший в ораторский раж Гриша Борисов сразу же придвинулся к нему:

— Вы не можете равнодушно пройти мимо, Алексей Алексеевич. За идею демократии страдают лучшие люди, цвет нации, интеллигенты до корня волос. Вот только что передали по радио, погиб ответственный работник мэрии, принял мученическую смерть ради становления новой жизни. Мы, российские интеллигенты, — Гриша постучал себя кулачком по груди и поправил на веснушчатом курносом носу очки, — мы все обречены нести свой крест на голгофу радикальных перемен, но наши дети, надеюсь…

В это время послышался смачный хлопок, заполошно взвыли несчастные, оказавшиеся в опасной близости от кастрюли оратора, а исчадие кошачьего ада — колченогий паршивец Пантрик свистнул-таки под шумок двести граммов полукопченой «краковской» колбасы. Оказалось, что российские интеллигенты умеют не только говорить, но и конкретным делом активно вмешиваться в окружающую жизнь. Обуреваемый ораторским экстазом, интеллигент Борисов, например, и думать забыл о своей кастрюле со сгущенкой, пробудив тем самым стихию, мирно дремавшую в недрах продукта. В действие вступили фундаментальные законы физики — вода испарилась, жестянка нагрелась и, разорвавшись не хуже гранаты, щедро оросила содержимым все окружающее. Ужасно липким, плохо смываемым, цветом и консистенцией неотличимо напоминающим утреннее Рексово дерьмо. А главное, обжигающе горячим…

Взвизгнула уделанная с ног до головы Таня Дергункова, Тарас Кораблев сделался похожим на мавра, а Витя Новомосковских, чей новый халат стал расцветкой напоминать шкуру гиены, вдруг истерически расхохоталась и указала половником на огромное, по виду говенное, пятно на потолке:

— Мишутка… мать!

Меньше всего продукта досталось Снегиреву с тетей Фирой — его заслонил спиной российский интеллигент, а Эсфирь Самуиловна как раз на момент взрыва отошла к холодильнику и отделалась испачканным рукавом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация