После увиденного Кристиан готов к еще более неприятным и апокалиптическим картинам, но… Больше ни одной смерти (если это действительно были смерти) его кошмаром не запланировано. И последующие витки спирали сопровождают лишь предметы, никак между собой не связанные: фотоаппарат с длиннофокусным объективом, детские рисунки, фигурки неизвестных Кристиану божеств; части старинных каменных фризов, почти неотличимые по сюжетам и исполнению от детских рисунков; блокноты, раскрытые посередине: они испещрены записями и столбцами зачеркнутых слов. Миниатюрная железная дорога — радость и отдохновение всех мальчиков во всех странах; смятые купюры, смятые жестяные банки из-под кока-колы и джина; целая гроздь часов разных модификаций: время, которое они показывают, тоже разное.
Венчает всю эту свалку нужных и не очень вещей собственный саксофон Кристиана. Необъезженный жеребец, третий по счету. Возможно, с двумя первыми Кристиан поступил не лучшим образом, зарыв их в землю, но ему бы и в голову не пришло причинить им боль.
Тело третьего саксофона вопиет о перенесенных пытках. Оно сплющено и помято, мундштук поврежден, часть клапанов вырвана с мясом: и этот оскал смерти — самый ужасающий.
Он и есть нижняя точка бездны, куда наконец-то прибивает Кристиана.
Здесь тихо.
И в самый последний момент, когда барабанные перепонки уже готовы лопнуть от навалившейся тишины, возникают неясные шорохи. Вздохи, посвистывание, легкий шум, как будто дождевые капли ударяют в листву, — и даже голоса. Неясные вначале и похожие на детский лепет, они приближаются, хотя не становятся четче. Оттого и понять, о чем хотят сказать ему голоса, Кристиан не в состоянии. Лишь одно он знает точно: хороших вестей голоса не несут.
Проснувшись в холодном поту, Кристиан еще долго лежит неподвижно, переживая недавний кошмар. И чем больше он думает о нем, тем яснее становится: кто-то там, наверху, по чьему ведомству проходит весь ночной entertainment, ошибся.
Это не его сон.
Сны Кристиана, какими бы они ни были, всегда упорядоченны. Стройны. Математически выверены. Делятся сами на себя без остатка. Конечно, и в них случаются такие казусы, как десятичные дроби, мантиссы, бесконечно большие и бесконечно малые величины, но чисел после запятой всегда не больше трех. А если и возникают какие-то предметы, то их возникновение подчинено строгой логике и всегда работает на результат.
Деревья, прорастающие из Шона, ни к какому результату не ведут. И дурацкие банки из-под кока-колы!.. На одну из них (в качестве логарифма) еще можно было согласиться скрепя сердце, но их было гораздо больше чем одна. И вид у банок — самый плачевный, ничего общего с чистенькими скрепками, ластиками и точилками, населяющими сны Кристиана.
Это ошибка, сон не по адресу, убеждает себя Кристиан, стараясь выбросить из головы детали кошмара. И на какое-то время ему удается избавиться от навязчивых корней и вездесущих веток, но ровно до того момента, когда приходит очередное письмо от Шона.
«Приезжай как получится, но не позднее конца следующей недели. У нас маленькое семейное торжество, и твое присутствие не помешало бы. Твой друг Шон».
Письмо повергает Кристиана в замешательство. Легко сказать «приезжай», когда речь идет о паре автобусных остановок или о соседней ветке метро. Но в условии задачи фигурирует Камбоджа, а это совсем другой конец земли, утомительные часы авиаперелета, а еще нужно раздобыть билет. Да и стоит этот билет немало, исходя из расстояния до Юго-Восточной Азии. А ужасы климата? А малярийное проклятье, а гнилая вода? И с каких это пор присутствие Кристиана так желанно на неизвестном ему семейном торжестве? Все эти годы Шон и его семья прекрасно обходились без Кристиана и справляли праздники тоже.
Что изменилось теперь?
Ответ, если он и существует, недоступен Кристиану, а Шон между тем проявляет совершенно не свойственную ему активность.
«Ты уже взял билет?» — вопрошает второе письмо, отправленное через сутки после первого. Странно, что Шон даже не поинтересовался относительно планов самого Кристиана, хочет ли тот вообще лететь в чертову Камбоджу. И как совместить гипотетическую поездку с работой Кристиана, пусть и бросовой, но все же позволяющей держаться на плаву?..
К третьему письму Шон прозревает:
«Если у тебя затруднения с деньгами — ничего страшного. Я готов оплатить поездку. Просто возьми билет в один конец и ни о чем не беспокойся. Очень тебя жду. Твой лучший друг Шон».
Началось!.. Шон, несмотря на пятилетнее отсутствие в жизни Кристиана, не потерял навыков манипулирования им. Словосочетание «лучший друг» ко многому обязывает, от него не отмахнешься, как от «приятеля» или просто «друга». В нем есть известная эксклюзивность, оно исполнено доверительности и надежды на понимание. То, что должен уяснить Кристиан: если уж лучший друг тебя о чем-то просит, отказать ему невозможно.
«Ты не против, если я возьму с собой саксофон?» — это и есть закамуфлированное согласие на поездку, которое Кристиан дает спустя еще сутки.
«Бери что угодно. И сообщи точное время прилета, я встречу тебя в аэропорту».
Стоило только решиться на поездку, как у нее сразу же образовалась масса преимуществ. Во-первых, Кристиан увидит экзотическую страну, о которой в другой ситуации даже и помыслить не мог. И Ангкор-Ват перестанет быть просто картинкой, скачанной из Интернета: ведь есть немаленький шанс посетить его и даже сфотографироваться на фоне главного храмового комплекса. Раньше Кристиан и не помышлял о дальних путешествиях, но теперь его одолел туристический зуд: что еще брать в дорогу, кроме саксофона?
Что-нибудь необременительное из одежды (в Пномпене его будут поджидать вечные камбоджийские +30). Фотоаппарат, парочку чистых блокнотов, куда можно будет заносить умные мысли относительно края земли. Удобную обувь, медицинские препараты, способные защитить от инфекций; MP3-плеер с коллекцией джазовых исполнителей. Лететь придется долго, а еще две пересадки — в Йоханнесбурге и Гонконге, и джаз поможет скоротать время.
Кристиана немного страшит встреча с Dasha, но лишь немного. Останься он сочинителем небылиц, страха и неловкости было бы больше. Теперь же все в порядке, Dasha — русская жена его друга. При желании он найдет темы для разговора и с русской, опыт общения с ее соотечественниками уже есть. Его близкая подруга Анна…
Стоп-стоп.
Анна не подруга — случайная знакомая, с которой он провел всего лишь час в таком же случайном баре, и абсолютно комфортным этот час не назовешь. Стоит только вспомнить об Анне — как в сердце моментально вонзаются острия ножей-серборезов. Стоит только забыть, как самодельное кольцо тут же возвратит к действительности: существование Анны — факт, и от него не отделаешься. Теперь Кристиан носит кольцо на цепочке, которую не снимает даже в душе. Каждое утро он встречается с кольцом (и — опосредованно — с Анной) во время бритья, рутинная процедура длится на несколько минут дольше, чем обычно. А все потому, что Кристиан пристально рассматривает себя в зеркале. Удивительно, но кольцо придает образу Кристиана шарм. Намекает на нечто значительное. Экзотическое.
