– А как с пробиркой? Получилось?
– Да. Пробирка была помещена в герметичную камеру внутри вертолета еще до того, как успела выбросить содержимое. Она была заморожена до фазы химического саморазрушения. Теперь у нас есть образец «Лавины», чего еще никому не удавалось. На таком успехе и строят репутацию.
– А как насчет Крысопсов?
– А что с ними?
– Они уже вернулись в фургон? Вернулись сюда? – И.В. кивком указывает на пространство у себя за спиной.
Энг отмалчивается. И.В. напоминает себе, что он сидит у себя в кабинете во Вьетнаме 1955-го и все происходящее смотрит по телевизору.
– Трое вернулись, – говорит Энг. – Трое на пути сюда. А еще троих я оставил для дополнительных усмирительных мер.
– Ты их бросаешь?
– Они нас нагонят, – говорит Энг. – По прямой они развивают семьсот миль в час.
– Правда, что внутри у них ядерная начинка?
– Диатермальные изотопы.
– А что будет, если одна из них взорвется? Все и вся мутируют?
– Если окажешься рядом с разрушительной силой настолько мощной, чтобы декапсулировать эти изотопы, – говорит Энг, – тебе нечего будет волноваться из-за облучения.
– А они смогут найти к нам дорогу?
– Когда-нибудь в детстве смотрела «Лесси возвращается домой»? – спрашивает он. – Или лучше сказать, была младше, чем сейчас?
Вот как. Она была права. Крысопсы сделаны из собак.
– Это жестоко, – говорит она.
– Подобные чувства вполне предсказуемы, – говорит Энг.
– Лишить собаку ее тела, держать все время в бункере…
– Знаешь, что делает Крысопес, когда сидит у себя в, как ты его называешь, бункере?
– Вылизывает себе электронные яйца?
– Ловит летающие тарелки в прибое. Вечно. Жрет растущие на деревьях стейки. Лежит у камина в охотничьем домике. Я пока еще не установил симулятор вылизывания под хвостом, но ты подала неплохую мысль. Пожалуй, такое стоит инсталлировать.
– А как насчет тех часов, когда он не в бункере? Когда он носится у тебя на побегушках?
– А ты можешь себе представить, какая это свобода для питбуля, если он способен бежать со скоростью семьсот миль в час?
И.В. молчит. Она слишком занята обдумыванием этой идеи.
– Твоя ошибка, – продолжает Энг, – в том, что ты считаешь, будто все механически улучшенные организмы – как я, скажем, – жалкие калеки. На деле нам теперь живется лучше, чем раньше.
– А где ты берешь питбулей?
– Каждый день во всех городах на произвол судьбы бросают огромное число собак.
– Так ты кромсаешь брошенных щенков?
– Мы спасаем брошенных собак от неизбежного уничтожения и отправляем их практически в собачий рай.
– У нас с моим другом Падалью был питбуль. Фидо. Мы нашли его в переулке. Какая-то сволочь прострелила ему ногу. Мы отвезли его к ветеринару. Несколько месяцев мы держали его в пустой квартире в доме Падали, играли с ним каждый день, приносили еду. А потом однажды мы пришли поиграть с Фидо, но он исчез. Кто-то вломился в квартиру и его унес. Наверное, продал на опыты.
– Вероятно, – отзывается Энг, – но все равно для собаки это была не жизнь.
– Все же лучше того, как он жил раньше.
Разговор обрывается: Энг поглощен управлением фургоном, который выезжает на бесплатную трассу Лонг-Бич в сторону города.
– А они что-нибудь помнят? – спрашивает И.В.
– До той степени, до какой собаки вообще что-либо помнят, – говорит Энг. – Мы не нашли способа стирать память.
– Выходит, сейчас Фидо может быть Крысопсом?
– Я бы на это надеялся – ради его же блага, – отвечает Энг.
Во франшизе «Великого Гонконга мистера Ли» в Фениксе, штат Аризона, просыпается Полуавтономный Охранный Модуль B-782 «Энг Секьюрити Индастриз».
Завод, собравший его на конвейере, считает его роботом номер B-782. Но он считает себя питбулем по имени Фидо.
В давние времена Фидо, случалось, был плохой собакой. А сейчас Фидо живет в симпатичном домике на хорошем дворе. Теперь он стал хорошей собакой. Он любит лежать в своем домике и слушать, как лают другие хорошие собаки. У Фидо большая стая.
Сегодня в далеком месте много лают. Прислушиваясь к этому лаю, Фидо узнает, что-то очень взбудоражило целую стаю хороших собак. Множество плохих людей хотели обидеть добрую девочку. Это очень рассердило и взбудоражило собак. Теперь, чтобы защитить девочку, хорошие собаки обижают плохих людей.
Так и должно быть.
Фидо не выходит из домика. Поначалу, услышав лай, он было разволновался. Он любит добрых девочек и поэтому особенно волнуется, когда их пытаются обидеть плохие люди. Однажды и у него была девочка, которая его любила. Это было раньше, когда он жил в страшном месте и всегда хотел есть, и многие люди его обижали. Но добрая девочка его любила. Фидо очень любит добрую девочку.
Но лай других собак изменился; он понимает, что доброй девочке теперь ничего не грозит. Поэтому Фидо засыпает снова.
33
– Извиняй, партнер, – говорит И.В., входя в комнату Вавилон/Инфокалипсиса. – Ух ты! Да у тебя тут как в шарике, в котором, стоит потрясти, кружатся снежинки.
– Привет, И.В.
– У меня для тебя еще кое-какая инфа, партнер.
– Валяй.
– «Лавина» – на самом деле стероид. Или очень на него похожа. Ага, он самый. Забирается через стенки клеток, как самый настоящий стероид. А потом делает что-то с ядром клетки.
– Ты был прав, – говорит Хиро Библиотекарю, – в точности как герпес.
– Мужик, с которым я разговаривала, сказал, он вздрючивает настоящую ДНК. Не знаю, что все это значит. Это он так сказал.
– А с каким мужиком ты разговаривала?
– С Энгом. Из «Энг Секьюрити Индастриз». Не напрягайся с ним связываться, он тебе никакой инфы не даст, – отмахивается она от следующих расспросов.
– А что это ты тусуешься с такими, как Энг?
– Работа такая. Благодаря мне и моему другу Энгу у мафии теперь есть образчик наркотика. Раньше он всегда успевал самоуничтожиться, прежде чем попадал в лабораторию. Сейчас, думаю, его анализируют. Может, пытаются найти антидот или еще что.
– Или пытаются его воспроизвести.
– Мафия не станет такого делать.
– Не будь дурой, – говорит Хиро. – Разумеется, станет.
И.В. смотрит обиженно.
– Послушай, – говорит он, – мне очень неприятно тебе об этом напоминать, но будь у нас и сегодня законы, мафия была бы преступной организацией.
