Пичи со своими родителями стояла в сторонке и наблюдала, как Палаццини обхаживают Ники, ожидая, когда настанет ее очередь. Мать подтолкнула Пичи пальцем в спину.
– Иди к ним, – прошипела она.
Пичи просочилась в толпу Палаццини, как розовое пятнышко во взбитых сливках на вишневом десерте, и пробралась поближе к жениху.
– Ники, ты был прекрасен, – сказала она, обвивая его обеими руками.
– Ты так считаешь?
– Да. Поначалу была какая-то неловкость, что-то случилось, но потом ты опомнился. (Палаццини примолкли.) Ну, я имею в виду, все это чепуха, – спохватилась Пичи. – Никто и не заметил ничего.
– Так зачем ты тогда вспомнила об этом? – пробормотала Мэйбл себе под нос.
– Это заминка была, просто заминка. А дальше ты всю пьесу был безупречен, как палмеровское чистописание.
Ники обнял Пичи:
– Спасибо, солнышко. Для меня твоя поддержка дороже всего на свете.
Ал Де Пино стоял в стороне и закатывал глаза, пока не остались одни белки.
– Ни слова! – шепотом предупредила мужа Конни. – Держи себя в руках.
– Может, закажешь еще один кружевной пеньюар, женишку в приданое?
– Вот я о том и говорю, Ал, – зыркнула на него Конни. – Не умеешь себя вести – сиди в машине.
К группе присоединились Калла и Фрэнк.
– Мистер Палаццини, я Калла Борелли, и я хочу поблагодарить вас за то, что сегодня театр был полон.
– Это меньшее, что могли сделать парни из Легиона. Думаю, что спектакль им пришелся по душе.
– Мы вам очень благодарны.
– А знаете, мистер Пи, парень Каллы однажды станет мэром, – сообщила Пичи. – Мэр Фрэнк Арриго.
– Пичи просто провидица. – Калла похлопала Пичи по плечу. – Надеюсь, это пророчество сбудется.
– Я тоже. – Фрэнк улыбнулся Пичи.
– В самом деле? – сказал Дом, смерив Фрэнка взглядом. – Вы не в своем уме, если думаете, что этот город когда-нибудь выберет мэром итальянца.
– Времена меняются, сэр, – пожал плечами Фрэнк. – Мы вторгаемся в их границы.
– Только потому что сами же их и возводим, – огрызнулся Дом. – Но желаю удачи. Вы мужчина крупный, станете крупным политиком со временем. Иногда это все, что нужно.
– И денег мошна, – пошутил Фрэнк.
Дом одобрительно кивнул:
– Эй, да с таким отношением вы можете провернуть выборы на свой лад.
Ники убедился, что у всех есть шампанское. Пичи взяла поднос и встала рядом с ним, а Ники поблагодарил всех в фойе за то, что пришли на спектакль.
– Нам надо идти. – Конни продела руку под мужнин локоть. – Мы хотим попрощаться. – Она прервала Ники, скармливающего небольшой группе слушателей анекдоты о пьесе: – Утром у нас примерка. Ты ведь скоро привезешь ее домой, Ники?
– Да, конечно.
– Я на самом деле устала, дорогой. – Пичи обняла Ники за талию.
– Сейчас, одну секундочку – и пойдем, – пообещал Ники и продолжил свой рассказ.
Фрэнк помогал Розе собирать пустые стаканчики. Калла стояла у кассы с отцом.
– Устал, папа?
– Я не устаю в театре.
– Кто захочет спать, занимаясь любимым делом.
– Вот именно, Калла. Не забывай об этом. Когда любишь свою работу, тебе не нужен отпуск.
– Неужели это правда?
– По-моему, да.
– Я думала, мы не ездили в отпуск, потому что у нас денег не было.
– Ну и поэтому тоже, – рассмеялся Сэм.
Калла оглядела фойе. Пичи положила голову Ники на плечо. Она посмотрела на Фрэнка, беседующего с Алом Де Пино, потом снова на Ники. Проследила, как Ники взял Пичи за руку и повел к застекленной двери, следом шел клан Палаццини.
– Все хорошо? – спросил ее отец.
– Какая большая семья.
– Что может быть лучше.
– Жаль, что у нас такой не было.
– У нее тоже есть свои минусы.
– Конечно, есть. Но кажется, что так у тебя всего втрое, – сказала Калла с легким сожалением. – Больше поддержки, больше любви. Видишь, как они любят Ники.
– Смотря какая семья. Иногда семья не помогает, а даже наоборот. Я такое тоже встречал. Со стороны все кажется иначе. За закрытыми дверями и занавешенными окнами всегда прячется какая-то тайна.
Сэм отошел к труппе, кучкующейся в стороне, актеры курили и смеялись. Он хотел поздравить и их.
Калла облокотилась на окошечко кассы, как раз когда Роза Де Неро подняла заслонку. Треск испугал Каллу.
– У меня вопрос, – сказала Роза сквозь стекло.
– Да, у нас есть ночной депозитарий в банке. Нам просто до сих пор не приходилось им воспользоваться.
– Ну это-то я знаю. Я уже все подготовила. У меня другой вопрос, если вы не против. У нас есть секция для цветных?
– Не думаю.
– Теперь есть. Я продала одной леди билет. Единственный. Посадила ее в ложу.
– Она не обиделась?
– Да нет, ей понравилось. До конца отсидела.
– Шляпа с длинным пером?
– Ага. Ваша знакомая?
– Знакомая Ники.
Калла сияла. Гортензия Муни пришла. У Ники больше чем семья – весь мир за ним стоит, вот счастливчик. Мир всех цветов.
Ники сделал крутой поворот, объезжая Институт искусств по пути к ближайшей стоянке возле «Фонтана морских коней» в Саду азалий. Оранжевое солнце вставало на розовом небосклоне, фиолетовое кружево азалий просвечивало сквозь зелень вдоль извилистых дорожек, посыпанных белым гравием. В утреннем свете камешки у него под ногами казались золотыми самородками.
Не услышав привычного плеска каскадов воды, опадающих из ребристой чаши на верхушке фонтана, он ускорил шаг и увидел, что просторная чаша под постаментом суха. Мраморные морские кони, поддерживающие чашу, тоже были сухими, струйки воды не стекали по резным чешуйкам их гладких спин, не опадали в бассейн под ними.
Ники обошел основание фонтана и обнаружил ремонтника, который обрабатывал проволочной щеткой известняковый бортик бассейна под морскими конями.
– Что тут стряслось?
– Трещина в дне. Вчера нашли и поставили заплату.
– Я думал, что этот фонтан незыблем.
– С чего вы взяли?
– Ну, не знаю. Итальянский белый известняк. Разве это не самый долговечный камень? К тому же высечен великими мастерами.
– Великим мастерам далеко до Бога. Они создают красоту, но не могут заставить ее существовать вечно. Да и Бог сам из их артели. Посмотрите на женщин.
