– Пичи покончит с собой, – сказала Мэйбл, ковыряя вилочкой рулет. – У меня нет личного интереса, потому что я не подружка невесты. Как женщина в положении, я буду сидеть с прочими гостями и даже не смогу участвовать в приношении даров. Никак. Буду в толпе с остальными зеваками, пока на свадебном обеде меня не посадят за фикусом в горшке, где я буду предлагать гостям расписаться в книге, перед тем как они войдут в зал. Но я знаю кое-что про семью Де Пино: они собирали ящики шампанского на эту свадьбу еще со времен гражданской войны в Испании и пойдут в штыковую атаку, если Ники все порушит.
– Мэйбл, не подливай масла в огонь, – тихо предупредил Джио.
– Кто подливает? Это правда. Нельзя держать девушку на привязи семь лет, а потом обрезать веревку и отправить ее болтаться по морю, как прохудившуюся шлюпку. Пираты так делали, и в наказание их заставляли пройти по доске прямо в воду. Но все дело во времени. Оно имеет цену. Следовательно, когда ты расточаешь чье-то время, ты его крадешь, особенно женское. Ты крадешь ее юность, а это все равно что украсть у нее машину.
– Ты сейчас еще больше усугубляешь чувства Ники, – упрекнул жену Джио.
– Но это он разрывает помолвку! – возвысила голос Мэйбл.
– Он ее не любит! – заорал Джио.
– Он сам не знает, чего хочет! – завопила Мэйбл еще громче.
– Ее он не хочет! – вскочил Джио.
– Ему надо повзрослеть! – Мэйбл тоже встала и нависла над обеденным столом.
– Он уже взрослый! – Джио стукнул по столу, а потом снова уселся.
– Мужчина не колеблется, приняв важное решение! Он точно знает, что ему нужно, и добивается этого. Так ведь, Ма?
– Ты права, Мэйбл, – вяло отозвалась Джо.
Дядя Дом налил себе немного ликера.
– Женщины всегда заодно, с самого детства. Никогда не играй в «Али-Бабу» с ученицами школы Святого Сердца. Эти девки выстраиваются, как забор, уж поверьте мне, и даже четыре всадника Апокалипсиса не прорвутся. – Он осушил бокал.
Ники глотнул «Фернет-Бранки»
[57], и это придало ему сил.
– Она поймет. Я это делаю не ради себя.
– О, теперь это акт благородства любящего сердца? – Мэйбл была озадачена. – Ники, во имя Господа, выбери уже версию.
– Ты ей наверняка жизнь разрушишь, если не женишься, – мягко сказала тетя Джо.
– Как? Помимо кольца, нового дома и самой свадьбы, что такого важного в женитьбе? – Ники начал раздражаться.
Словно гроб пронесли по комнате. Ники слышал, как сердце дяди Дома бьется в сонную артерию.
Мэйбл подняла руку:
– Можно я скажу?
– Лучше бы помолчала, – сдавленно пробормотал Джио.
– Ники, – начала Мэйбл, – я живу в этой семье двенадцать месяцев, и, если позволишь, я тебе объясню запросто. Так что слушай внимательно. Как только девушка начинает мыслить, она начинает мечтать о дне свадьбы. Она мечтает о свадьбе, как мальчик мечтает стать знаменитым бейсболистом, разбогатеть, покорить мир и прославиться.
Джио застонал.
– Женщина хранит девственность как приз, – продолжала она. – Так она оберегает свое будущее с одним мужчиной, под одним Богом, в единственном доме, по ее замыслу. В обмен на такую жизнь, взлелеянную в ее мечтах, обещанную мужчиной, которого она выбрала, и связанную приличным кольцом, женщина дарит мужчине удовольствие, которого он никогда прежде не ведал.
Дядя Джо рыгнул ликером.
Мэйбл продолжала:
– Посмотри, что получает мужчина. Он получает жизнь! О нем заботятся! У него появляется дом, полный детей, горячая еда, стираное белье, отполированный пол, чистые простыни, ему массируют ноги каждую субботнюю ночь по нечетным неделям или что там еще пожелает муж, тут уж каждая пара сама решает. А что она получает? Она обретает смысл жизни. Женщина создана невестой, чтобы стать женой, и это ее работа, дающая ей место в этом мире, которое неоспоримо, неопровержимо и уникально в ее глазах и в глазах Бога и закона. Когда ты линяешь, обманув женщину, когда ты нарушаешь брачное обязательство, ты лишаешь ее работы, обессмысливаешь ее жизнь.
– Найдет кого-нибудь другого, – вмешался дядя Дом. – Она достаточно хорошенькая девушка. Такой зеленый помидорчик.
– Это не то, что мы хотим от помидора. – Джо уже не скрывала раздражения.
– Неважно. Этого не случится. Она никого не найдет, если Ники все порушит, – уверила свекра Мэйбл.
– Откуда ты знаешь? – спросила Лина.
– Пичи слишком долго ждала Ники. Все из нашего круга уже женаты. Все, кто мог бы заменить его, погибли на войне. Ну разве что какой старый гусь свободен, но никто не хочет выудить такое. Пичи пришел конец. – Мэйбл закинула три ложки сахара себе в кофе.
– Я согласна с Мэйбл. – Тетя Джо погладила Ники по руке. – До сих пор ты никогда не делал людям больно.
– Послушайте, я хотел бы стать Джо Ди Маджо
[58], но я не злюсь, если не способен бросить бейсбольный мяч. Я не собираюсь жениться на Пичи, потому что она этого хотела с пеленок. Я не стану на ней жениться, потому что вам так удобно, или потому что Де Пино хотят воспользоваться дармовым шампанским, которое они выиграли на ярмарке, или потому что им неприятно, что их кузенов отправили в лагерь.
– Так не женись. – Тетя Джо убрала руку с руки Ники.
Мэйбл собрала посуду для десерта.
– Отлично. Не женись на ней, Ники. Но ты будешь ненавидеть себя до конца жизни. Вечером, закрывая глаза, ты будешь видеть ее лицо – как лица святых на открытках. Ты будешь думать о ее огромных глазах размером с крышку люка, и призрак ее лица заставит тебя содрогнуться, как электрический кабель в ванне. Я бы не смогла жить с постоянным напоминанием о боли, которую я причинила. Но, конечно, решать тебе.
Мэйбл подхватила посуду и удалилась на кухню.
– Боже милостивый, что твоя наковальня. – Дядя Дом допил пиво одним глотком.
– Я женился на крепкой девушке, – сказал Джио, пожав плечами. – Она может голыми руками машину поднять.
– Для этого у нас в гараже есть подъемник, – напомнил ему Дом.
– Джио, помоги жене с десертом. Папочка захочет мороженого. В морозильнике есть персиковое. – Тетя Джо постаралась отвлечь отца и сына от перепалки. Джио послушался.
– Мэйбл у нас исполинша. Никогда не видел такой большой женщины. – Дом съел шоколадную «черепаху» из кондитерской Стаки.
– А твоя мать?
