– Но я могу дать только пять.
– А вдруг я великий актер?
– Пять.
Стены, стол, вся кухонная утварь и приспособления для уборки на кухне Палаццини были белыми, и, если не считать серых разводов на каррарском мраморе рабочих поверхностей, некоторое цветовое разнообразие сюда привносила только пища, которая на этой кухне готовилась. Когда бы ты туда ни вошел, в любое время дня или ночи кухня сияла чистотой и порядком.
Большое окно над мойкой выходило в сад тети Джо на заднем дворе. На подоконнике выстроилась шеренга терракотовых горшочков, в них тетя круглый год выращивала зелень. Базилик она щедро добавляла в свою традиционную подливку или крошила и посыпала им моцареллу, сбрызнутую оливковым маслом. Росла там и мята, используемая тетей в медицинских целях: когда кто-то из домашних болел, она заваривала мятный чай, а еще готовила любимое блюдо Ники – спагетти со свежим зеленым горошком и мятой. Сад тоже был под стать кухне тети Джо. Аккуратные грядки с овощами, все рабочие инструменты в идеальном порядке хранятся в сарае, садовый шланг свернут калачом и повешен на крюк. За работами в саду-огороде надзирало побитое непогодой пугало, напоминавшее киноактера Петера Лорре
[44].
Кухня тети Джо вполне могла соперничать с кухней профессионального ресторана. Тетя была сторонницей использования наилучших кухонных приспособлений, посуды и ингредиентов для достижения наилучшего результата. По просьбе жены Дом в 1926 году первым на Монтроуз-стрит приобрел холодильник, а потом, в 1948 году, купил ей первую посудомоечную машину, как только они появились в «Мартинелли». На что Дом никогда не скупился – так это на кухню Джо.
Стол, покрытый белым пластиком, и кухонный диванчик, обитый белой кожей, устроились в углу между окном и дверью в прихожую. За этим столом Ники и мальчики обедали по выходным, когда были маленькими. А еще этот кухонный уголок был кабинетом тети Джо. Тут она сортировала счета, решала кроссворды и вела разговоры по телефону, висевшему на стене позади диванчика. У черного аппарата был очень длинный шнур, и тетя могла крутиться по кухне и болтать с подругой.
Столовая, соединенная с кухней распашными дверями, была центром всего дома, самой большой комнатой на первом этаже. Чтобы обустроить ее, Джо заручилась помощью своей невестки Нэнси. Закончили они как раз незадолго до того, как совсем побили горшки, и печаль Джо о том, что она навсегда потеряла Нэнси, Майка и их сыновей, мешала ей радоваться красоте столовой. Комната была точной копией классической столовой в одном особняке на Мейн-Лайн, которая, в свою очередь, скопировала лондонский оригинал, декорированный «Колфакс & Фаулер». Джо, может быть, и обошлась бы чем-то более строгим, но для Нэнси важен был шик-блеск. Так что в 1932-м столовая была обставлена лучшей мебелью, какую только могло себе позволить семейство Палаццини, – полированный георгианский обеденный стол из вишни и стулья в том же стиле. Джо и Нэнси собственноручно обили сиденья полосатым бело-золотым плюшем, а Дом и Майк лично поклеили набивные обои с золотистым рисунком. «Тайную вечерю» – чеканку на серебре, обрамленную сусальным золотом, – Майк и Нэнси подарили Дому и Джо на последнее Рождество перед разрывом. Эту картину даже благословил приходской священник.
За столом помещалось шестнадцать душ. Люстра истекала кинжалами сверкающего хрусталя. У Нэнси дома висела такая же люстра, а это значило, что она купила две люстры по цене одной, к обоюдному удовольствию братьев. Хрусталь отражался в тончайшем фарфоре, который Джо собирала годами. Позднее Джо пошила портьеры – нежно-желтые, шелковые, оборчатые, подвязанные сбоку тонким плетеным шнуром. Источником вдохновения для создательницы этой цельной портьеры, собранной на одну сторону, послужила асимметричная прическа Вероники Лейк
[45]. Ники припомнил, как Джо торжественно продемонстрировала эту портьеру и Дом сказал: «Я бы предпочел Веронику Лейк за нашим столом, а не эти шторы».
Золоченый столик предназначался для десертов, и когда бы ты ни шел мимо, вазочка для печенья всегда была полна бискотти, а хрустальная конфетница – всякими сладостями. После каждой трапезы невестки убирали со стола и мыли посуду, а тетя Джо накрывала стол для следующего приема пищи. Тщательно отутюженные скатерти хранились в бельевом шкафу на перекладинах. Когда Ники был алтарным служкой, он заметил, что точно так же обращаются с облачением священников.
Тем вечером тетя Джо оставила для Ники в духовке два фаршированных перца и печеную картофелину. Ники вынул из духовки горячее кушанье и поставил на подготовленный тетей Джо поднос.
Во многом дом 810 на Монтроуз-стрит напоминал пансион, хотя Ники никогда не жил в пансионах. Самое близкое – армейские казармы в Алабаме, куда он уезжал на стрельбы, там солдаты ели и спали по распорядку, установленному командирами подразделения.
Тетя Джо вела хозяйство Палаццини сообразно своим собственным представлениям о военном порядке. Ей пришлось: с тех пор как ее сыновья женились, у нее появились три невестки-помощницы, и трижды в день нужно было накрывать стол на всю семью. А еще стирка, глажка, готовка, огород, за которым надо ухаживать, и внук, которого надо растить. И вскоре малышей должно было прибавиться.
Ники установил на поднос тарелку, бутылку пива и приборы и, пройдя через подвальную кухню, вошел в свою комнату. Тетя Джо выкрасила его комнату в веселый желтый цвет. Окна находились под самым потолком, на уровне земли, и пропускали очень мало света. Зато у Ники были двуспальная кровать, кресло-качалка, комод, зеркало, платяной шкаф и, самое лучшее, – собственная ванная с душевой кабинкой.
Ники поставил ужин на туалетный столик и вывернул карманы, перед тем как переодеться в домашнюю одежду. Он ссыпал мелочь в горшок для чаевых, а сигареты и зажигалку положил рядом с пепельницей. Чуть было не выбросил заказ Эллисонов из Эмблера в мусорную корзину, но передумал и спрятал в ящик. Ники хотелось запомнить этот день, хотя он и сомневался, что когда-нибудь сможет его забыть.
Ники покрутил ручку радиоприемника, и атласный голос Дины Шор
[46] запрыгал по кирпичным стенам. Он убавил звук, снял костюм, засунул распорки в свои рабочие «оксфорды» и надел пижаму. Тетя Джо оставила чистое белье Ники на комоде. Свежий запах борного мыла с легкой примесью хлорки, которой тетя отбеливала его исподнее, наполнил ящик, в который Ники сложил белье.
Ники откупорил бутылку и глотнул пива. Толчком распахнул дверь в подвальную кухню и включил свет. Невестки днем делали пасту, и деревянные стержни были увешаны длинными полосками лингуини для воскресного ужина. Кавателли – маленькие, раскатанные вручную макарошки, – словно бусины, россыпью лежали на чистой белой холстине, посыпанной кукурузной мукой.
