Мариэ задумалась: следует ли ей после этого относиться к господину Мэнсики дружелюбнее – из-за того, что он долгие годы продолжает думать о той единственной женщине? Или же, наоборот, ей должно быть неприятно потому, что он так бережно и идеально хранит ее одежду?
Мариэ глубоко задумалась – и тут вдруг услышала, как поднимается рольставня гаражных ворот. Это вернулся Мэнсики. Она увлеклась одеждой и совсем не заметила, как открылись въездные ворота, как по дорожке проехала машина. Нужно скорее убираться отсюда, спрятаться в каком-нибудь надежном месте. И тут она вдруг, охнув, сообразила, какой промах допустила. Жутко важный промах. Ее всю охватила паника.
На террасе осталась забытая обувь. А бинокль вынут из чехла и по-прежнему стоит на треноге. Увидев шершня, она в ужасе все побросала и заскочила в дом. Оставив на террасе все, как было. Если Мэнсики, выйдя на террасу, это заметит (а рано или поздно он это сделает), то вынужден будет сразу догадаться, что в его отсутствие кто-то пробрался к нему в дом. Взглянув на размер черных туфелек, он с первого взгляда поймет, что они – ребенка. Мэнсики человек смышленый – вряд ли ему понадобится много времени на то, чтобы догадаться, что туфли эти – ее, Мариэ. Наверняка же после этого перевернет весь дом – ну и, разумеется, запросто ее отыщет в любом укрытии.
Времени выскочить на террасу, забрать туфли и положить бинокль на место у нее не было. Если побежит – может столкнуться с ним нос к носу. Как быть, Мариэ не знала. У нее сперло дыхание, участился пульс, руки и ноги сделались будто ватные от страха.
Двигатель смолк, рольставня стала с лязгом опускаться. Вскоре Мэнсики должен войти в дом. Что же делать? Что же мне… В голове у нее стало пусто. Сев на пол, Мариэ закрыла глаза и взялась руками за виски.
– Достаточно сидеть здесь неподвижно, – раздался чей-то голос.
Мариэ решила, что ей послышалось, но то не была галлюцинация. Девочка решительно распахнула глаза – перед ней был старичок ростом сантиметров шестьдесят, сидел на низком комоде. Волосы с проседью собраны в узел на голове, облачен в старинный белый балахон, на поясе – маленький меч. Само собой, Мариэ поначалу решила, что и это ей мерещится: ударилась в панику, и сознание играет с нею злые шутки.
– Нет, мы не суть иллюзии, – произнес старик тихо, но звучно. – Нас зовут Командоры. И мы вас, судари наши, спасем.
61
Необходимо стать смелой и умной девочкой
– Мы не суть галлюцинации, – повторил Командор. – Существуем мы или же нет, в сем мнения незначительно расходятся, но как бы там ни были, мы не суть иллюзии. И мы здесейчас, чтобы вас, судари наши, спасти. Пожалуй, вам наши помощи здесейчас не помешают.
Мариэ предположила, что «судари наши» – это, пожалуй, она сама, – и кивнула. Говорит он, конечно же, странно, подумала она, но все так и есть. И мне действительно требуется помощь.
– Теперь уже идти за обувями на террасы поздновато, – произнес Командор. – Забудьте также и о биноклях, хотя не суть переживайте. Мы приложим все усилия и сделаем так, чтобы дружища Мэнсики не вышли на террасы, по крайним мерам – пока. Но после закатов и сии окажутся тщетными. Когда стемнеют, оне выйдут на террасы и станут разглядывать в бинокли ваши, судари наши, дома на тех сторонах лощин. Сие у них привычки. А до тех пор нам необходимо ликвидировать неувязки. Вы понимаете, что мы имеем в видах?
Мариэ просто кивнула. Вроде бы она понимала.
– Вы, судари наши, прячетесь в сих гардеробах, – продолжал Командор. – Сидите тихо, чтоб духи ваши не были слышны. Других выходов не суть. Когда придут часы – дадим вам знать. А до тех пор даже не двигайтесь с мест. Что бы ни случились. И помалкивайте. Ясно?
Мариэ кивнула еще раз. Я что, вижу сон? Или это что-то вроде феи?
– Мы суть и не сны, и не феи, – ответил Командор, словно прочтя мысли Мариэ. – Мы суть идеи, искони бесформенные. Но так мы будем вам, судари наши, не видны, а сие весьма неудобно, вот мы и приняли на времена облики командоров.
Идея, Командор… – не произнося этих слов вслух, повторяла про себя Мариэ. Этому человеку под силу читать мои мысли. И тут она, ахнув, вспомнила. Это же он изображен на картине нихонга, которую она видела в доме Томохико Амады. Наверняка он сошел с той картины – потому и такого маленького роста.
Командор сказал:
– Так и суть. Мы позаимствовали облики людей с тех картинок. Командоры? Нам тоже не вполне ясно, что эти слова значат. Однако покамест нас зовут именно так. Ждите здесь тихо, мы придем за вами. Бояться не суть чего. Вас, судари наши, защитят все облаченья сии.
Защитят облаченья? Мариэ толком не понимала, что он имеет в виду, но ответа на свои сомненья так и не получила. В следующий же миг Командор пропал с ее глаз – как пар, растворившийся в воздухе.
Мариэ притаилась в гардеробе. Как и советовал Командор, она старалась не двигаться и не шуметь. Мэнсики зашел в дом – похоже, он ездил за покупками. Мариэ послышалось, как шуршат прижатые к его груди бумажные пакеты. Когда он, переобувшись в домашние тапочки, прошел мимо комнаты, где пряталась Мариэ, у нее перехватило дух.
Дверцы гардероба представляли собой жалюзи, и сквозь направленные вниз щели между пластинами едва пробивался свет. Совсем не яркий, а ближе у вечеру в комнате начнет темнеть. В щели виднелся лишь застеленный ковром пол. Внутри гардероба было тесно и удушающе пахло нафталином. Вокруг только стены, никуда отсюда не деться. Именно это пугало девочку больше всего.
«Когда придет час – дам знать», – сказал ей Командор, и теперь оставалось лишь ждать, веря ему на слово. Еще он сказал: «Вас защитят облаченья». Пожалуй, он имел в виду одежду, которая здесь хранится, – то старье, которое носила, вероятно, еще до моего рождения неизвестная мне женщина. С чего бы ей меня защищать? Мариэ вытянула руку и коснулась рукава цветастого платья, висевшего прямо перед ней. Розовая материя его оказалась мягкой и приятной на ощупь. И некоторое время Мариэ мягко сжимала эту ткань в своей руке. От прикосновения к одежде ей – непонятно, почему – стало немного спокойнее на душе. Она подумала: если захочу – могу надеть это платье. Мы с этой женщиной примерно одного роста. Ничего странного, если я надену пятый размер. Конечно, груди у меня пока еще нет, поэтому в то место нужно будет что-нибудь подложить. Но если у меня возникнет такое желание или почему-либо придется так поступить, я смогу переодеться в то, что здесь висит. От этой мысли у нее почему-то чаще забилось сердце.
Шло время. В комнате постепенно смеркалось. Близился вечер. Мариэ посмотрела на ручные часы, но в потемках ничего не разглядела. Нажав на кнопку, она включила подсветку циферблата. Время приближалось к половине пятого. Солнце, должно быть, начинает садиться. В эту пору дни все короче, а с наступлением темноты Мэнсики выйдет на террасу – и тут же обнаружит, что кто-то проник в его дом. Необходимо оказаться там раньше него и ликвидировать улики.
Мариэ с трепетом ждала, когда за ней придет Командор. Но тот все никак не приходил. Может, все получается не так, как он задумал, и Мэнсики не поддается на его уловки? К тому же она не знала, насколько в действительности силен человек, которого зовут Командором, – он же «идея» – и насколько ему можно довериться? Однако ничего другого ей все равно не оставалось. Сидя на полу в гардеробе и обхватив руками колени, Мариэ смотрела сквозь щели в жалюзи на ковер. Иногда вытягивала руку и сжимала в ней рукав того платья, будто тот был для нее жизненно важным ремнем безопасности.
