Вот почему лето – это лучшее время для вязания
1. Чаще всего мы отправляемся в путешествия именно летом, поэтому появляется больше свободного времени, которое нужно занять чем-то бесполезным в пути. Меня часто спрашивают, не беспокоюсь ли я, что Служба транспортной безопасности конфискует мои спицы, но с этим у меня никогда не было проблем, хотя это дурдом какой-то! Например, блеск для губ, если он не запечатан в пластиковый пакет, проносить нельзя, а пачку острых металлических палочек – можно! Америка…
2. А если кто-то (читай: болван) занимает больше своей справедливо положенной ему доли на подлокотнике кресла в самолете, это ненавязчивый способ отомстить, расставив спицы как можно шире, так, чтобы постоянно тереться своими локтями о его локти. Это летнее неизбежное следствие такого круглогодичного свойства рукоделия, как отпугивание мужиков, норовящих к тебе прислониться в метро или автобусе.
3. Вдруг оказывается, что все вокруг носят непринужденные кружевные топики, платья и накидки. А вы можете их связать себе сами!
Вязание крючком было, собственно, изобретено именно для этой цели, но существует огромное количество простых летних моделей для вязания спицами. Вязаные вещи – не только для того, чтобы потеплее укутаться в них, сидя перед пылающим камином…
4. Это идеальное пляжное занятие. Правда, приходится тщательно продумывать свою вещь: никакой шерсти, никаких замысловатых узоров. Отдавайте предпочтение хлопку или льну. У меня удачно получаются повязки на голову или простые шали (нужна ли кому-нибудь вязаная повязка или шаль – это уже отдельный вопрос) – то, что достаточно интересно, но не настолько, чтобы отрывать от приятной беседы.
5. Если же вы чувствуете себя достаточно уверенно, а инструкция проста и понятна, то можно одновременно читать. Такое действие требует чистых ловких ног. В противном случае можно просто смотреть на воду и синхронизировать ритм нанизывания петелек с волнами прибоя.
6. На своей любимой фотографии я сижу на пляже и вяжу маленький желтый кардиган. Я помню, что в тот день была очень взволнована – я должна была впервые заехать в свою собственную квартиру, и едва смогла почистить зубы утром, потому что даже такое незначительное действие могло спровоцировать тошноту от приступа панической атаки. И все же на той фотографии я улыбаюсь так открыто, я так счастлива, ведь я могу передохнуть одно мгновение, так счастлива просто быть там. Чудесным образом я все еще была в Нью-Йорке, просто нужно было очень долго добираться до дома на метро. Есть что-то значимое в таких теплых месяцах, даже когда дела идут неважно, такое чувство свободы движения и легкости. Это не то время, когда я отважилась бы связать огромную вещь, она отняла бы у меня много времени и сил, но я внимательно прислушиваюсь к своим мгновенным импульсам, этим всплескам творческой энергии, которые так легко игнорировать остальную часть года.
Может, это ностальгия по летнему лагерю или облегчение от того, что я больше не в колледже; может, у других людей такие чувства возникают в другое время. Но для меня это всегда лето.
7. В такой несочетаемости есть нечто волнующе причудливое: кто вообще вяжет на пляже? Вы, например!
Новый опыт и веяния перемен
О, Господи!
– Ода! Тс-с!
– Я опять укололась своей спицей!
– Вот! Нет, погоди, дай сюда!
– Да пошло оно все…
Обычно меня особо не волнует, когда Ода матерится, но сейчас мы сидим в крошечном элегантном бутике, в окружении людей, которых я едва знаю, а она только что познакомилась. Это рукодельницы, с которыми в большинстве своем я познакомилась по интернету или благодаря своим статьям про разные рукодельные штуки. Одна из них пригласила меня на мастер-класс по вышивке, и я, возможно, несколько необдуманно захватила с собой Оду. И хотя я знаю, что рукодельницы активно принимают всех желающих в свой круг, все же предпочла бы, чтобы моя лучшая подруга не слишком часто выкрикивала: «Б…!» – в такой компании.
Мы обе сгорбились над одной парой черных штанов, и она с трудом пытается проткнуть пояс иглой.
Я показала ей основы, и она незамедлительно с головой погрузилась в вышивку слова «Игрок» золотой нитью. Маневрировать иглой через два плотных слоя ткани тяжело. Но Ода не из тех, кто будет избегать трудностей просто потому, что кому-то это может быть тяжело.
Мы познакомились на курсах издательского дела летом после окончания колледжа, и это точно было не то время и не то место, когда и где я ожидала встретить лучшую подругу. И особенно я не ожидала встретить там такую лучшую подругу.
Нас было 102 человека, в основном женщины, почти все – только что из колледжа. По девять часов в день мы просиживали в битком набитой аудитории, пожалуй, с излишне кондиционированным воздухом, и большую часть этого времени я вязала. Мы были взволнованы и нетерпеливы, а атмосфера была настолько накалена, что, казалось, это практически витало в воздухе. Потому что нам нужна была работа. Мы хотели учиться, хотели обрести причину жить в Нью-Йорке, чтобы хоть чем-то занять себя, брошенных на произвол судьбы после окончания разных учебных заведений, но конечная цель, отражающаяся тихим отблеском в глазах у одних и возбужденно пылающая у других, – это непременно получить работу!
Мне нравилось быть там. Там я была счастлива. Или даже больше: я чувствовала облегчение. Колледж стал моим местом – единственным местом, куда я подала документы, – как раз подходящего размера (около 2400 студентов), как раз на подходящем расстоянии от дома – три с половиной часа езды. Я освоилась в первую же неделю и незамедлительно по-дружески влюбилась во всех своих соседей по общаге, в членов женской капеллы, в своих (в большинстве случаев) беззаботных, но (в целом) замечательных одногруппников.
Мне нравились деревья по обочинам дороги, ведущей к главному зданию, и старомодная готическая архитектура библиотеки. Мне нравилось писать статьи и закатывать тематические вечеринки, вроде «Геометрия» или «Америка», и внезапно и мучительно западать на парней, что иногда заканчивалось ожесточенной борьбой в два часа ночи на двуспальной кровати. Но главное, что мне нравилось, – это ощущение того, кто я есть. Мне нравилось, что меня знают как девушку с крашеными рыжими волосами и осанкой певицы в хоре, как редактора юмористической колонки и битбоксера, как студентку, часто поднимающую руку на занятиях, и как подругу, раздающую серьезные и честные советы, и как шумную выпивоху. Даже когда самодостаточный пузырь кампуса становился излишне клаустрофобным, даже когда мне до чертиков надоедало ходить на одни и те же вечеринки и целоваться с одними и теми же людьми, и читать одни и те же рассказы, все равно для меня колледж всегда был как раз подходящим местом.
[48]
